Кабан

* * *

Мы на последнем этапе, лежим с Пашкой на соседних массажных кушетках. Вымоченные в молоке, отполированыне скрабом, увлажненные водорослями, и – расслабленные до предела. Даже у Пашки уже нет сил трепаться. Хотя на протяжении всего обертывания он без остановки молол языком – ему, видите ли, было липко и скучно.

Но сейчас нам обоим делают массаж. И это просто нирвана…

Я проваливаюсь в полудрему. Чувствую, как опытные руки массажистки разминают мои плечи, шею, спину… Боже, это просто нереально! Это лучше, чем секс. Серьезно. К тому же я уже почти не помню, что такое заниматься сексом. А приятное релаксирующее спа происходит со мной прямо сейчас.

Я чувствую, как остатки напряжения и усталости растворяются и исчезают. Тело наливается приятной тяжестью. Мысли путаются. Я уже вижу сны…

Молочная ванна… кисельные берега… Не люблю кисель. Люблю панакоту. Она более нежная. Как руки моей массажистки.

Только они почему-то стали больше. И сильнее. И такими нежными они сначала точно не были. Как страстно они гладят мою поясницу… Как кайфово проходятся по попе… Я вся покрываюсь мурашками.

Нет, ну это нормально. Массаж тела всегда включает ягодицы. Мне и раньше делали массаж. Но он никогда не был таким интимным и проникающим… Прикосновения кончиками пальцев. Поглаживания. Сжимания. Причем такое ощущение, что каждая половинка помещается в ладонь. Странно… Что-то тут не так.

Но я так расслаблена и растворена в кайфе, что даже не могу додумать эту мысль. На меня накатывают все новые и новые волны приятных ощущений. Это уже неприлично! Что она делает? Зачем она так трогает меня, как будто… Боже… Я уже вся мокрая. надо это прекратить. Потому что… это слишком похоже на прелюдию.

М-м-м…

С моих губ срывается непрошенный долгий стон. Как неловко-то! Возбудилась от массажа. Пашка наверняка это слышал.

Я поворачиваю голову в сторону Пашки. И вижу пустую кушетку.

А нетерпеливые пальцы уже вышли далеко за рамки всех приличий И, кажется, я не хочу их останавливать…

Глава 17

Паша

Почему на массажном столе только одно отверстие?

А, раз оно одно, то должно быть гораздо ниже! Потому что мне пофиг, если нос размажется по столу. Но мне больно втыкаться в твердую поверхность чугунно стоящим членом. Я уже почти продолбил дыру.

Нет у них второго отверстия… Сейчас будет!

Потому что рядом попа Багиры. Вся она, естественно, прилагается. Но мне с моего места лучше всего видно именно попу. Которая крутым трамплином уходит вверх над нереальным изгибом поясницы.

Вот бы сейчас обхватить этот изгиб ладонями… Сжать, почувствовать, какая у Маруси тонкая гибкая талия. А потом, естественно, пристроиться сзади. Спрятав чугунно стоящий в горячем и нежном…

Мля. Я уже наполовину продолбил стол. Жесть как неудобно!

* * *

Сначала Маруся жалась и стеснялась. И так трогательно боялась увидеть меня голым… Как девочка.

И так обрадовалась, когда я вручил ей купальник. И да, я угадал! Ну ладно, не сам. Проконсультировался с Марусиной подругой. Но это же не возбраняется! Зато цвет я выбрал самостоятельно. И фасон тоже.

Идеальная упаковка для любимой попы и самых офигенных сисек на свете.

Повести Багиру в спа было лучшим решением. Здесь ее застенчивость быстро улетучилась. Когда нам делали этот дурацкий скраб, она сняла лифчик и прикрылась простыней. Когда нас заворачивали в вонючие зеленые водоросли, она переоделась в одноразовые трусики. Жалко было пачкать новый купальник. Умница!

Да и ей уже стало пофиг. Я видел ее расслабленное лицо, закрытые глаза, полные манящие губы, на которых играла легкая блаженная улыбка… А сейчас вижу только попу.

Правда, ее зачем-то накрыли простынкой. Меня, кстати, тоже Оказывается, массаж окончен. Массажистки ушли, дав нам полчаса на релакс.

Маруся этого даже не заметила. Лежит, посапывает. Моя девочка! Уснула…

Я резко поднимаюсь с кушетки вслед за членом. Он же ведет меня к двери и подсказывает закрыть ее на замок. Потом, мгновенно, – к Марусе. Он практически сам сдергивает с нее эту дурацкую простынку.

Вау.

Тонкая талия. Попа… Это не попа, это симфония! Ее невозможно описать словами. Ее надо сыграть на скрипке. Нет, на виолончели. Она вся – как мелодичная горячая виолончель. Настроенная на мои прикосновения.

Такая отзывчивая… такая податливая… Ерзает попкой, подставляет чувствительные места.

А я сам не понимаю, что делаю. В ушах шумит, в глазах красные чертики, пальцы играют божественную мелодию на упругой горячей виолончели.

Глаза Маруси закрыты. Она дышит глубоко и страстно. Наполовину спит, наполовину кайфует…

Я отодвигаю трусики в сторону. Погружаю палец в источник неземных наслаждений. Мокрая. Хочет.

Так и думал…

Она начинает дышать еще чаще, выгибается, оттопыривает попку… Стонет. А потом вдруг замирает. Поворачивает голову в сторону моей кушетки. Дергается.

– Пашка, ты…

Я прижимаю ее к столу, положив ладонь на талию.

– Просто расслабься, – произношу хриплым шепотом. – Это просто массаж.

Она дергается еще раз. И я уже не понимаю: то ли все же пытается сбросить мою руку, то ли это реакция на то, что я делаю другой рукой.

А я делаю все, чтобы моей кошечке было приятно. Осторожничать уже смысла нет. Я раздвигаю складочки, нахожу напряженную горошину, обвожу ее пальцем, дрязняще задевая, но еще не лаская так, как она хочет.

А она хочет. И я знаю, как. Чувствую. Я управляю потоками ее страстного желания…

Она бормочет что-то вроде: “да гори оно все огнем”. Подставляет попку. Насаживается на мои пальцы. Я двигаюсь вверх, вниз, погружаюсь вглубь.

Багира стонет. Сама себя кусает за поднесенную к губам ладонь – чтобы заглушить стон. Течет. Хочет.