Внеклассное чтение про Черного лорда

Теоретически феи могли предпринять вторую попытку с ресторанами, размышлял он, но Настя все-таки не походила на человека под действием зелья. День или два принц очень переживал, поглощенный чувством вины – нельзя так вот с девчонкой-то, пусть дура, пусть щебечет, но живой человек ведь. Сам-то знает, как это больно, когда влюбишься, а потом оказывается без взаимности. Она ведь, и правда, не знает, что романтика – это душа. Думает, что рестораны.

Все встало на место по счастливой случайности, когда он заметил ее с подругой – они сидели за столиком в одном из его любимых кафе, которое он же ей и показал, и предложил ходить туда, когда Настенькиной душеньке угодно, расплачиваясь за завтраки и обеды его неограниченным кредитом у владельца. Маркал подошел не подслушивать – поздороваться, но, заслышав о чем речь, замер позади в трех шагах.

Его невеста щебетала о том, что принц вот-вот сделает ей предложение – и надо, конечно, соглашаться, но как же жаль, что он «та-акой жирный, что хоть режь его, как корову». И вот она теперь даже не знает – на этого принца соглашаться или другого какого-нибудь найти? Подруга-фея, хоть и была намного младше его Настеньки, выглядела посерьезнее. Она с вежливым интересом слушала ее щебетание, но не забывала кушать и по сторонам смотреть. Фиалковые глаза скрестились со взглядом Маркала в самой середине фразы о жирном принце и теоретической возможности его замены в будущем.

Вернее всего, если бы фея его не заметила, Маркал бы молча ушел, но уже будучи застигнутым на месте, он был вынужден закончить то, что начал – подойти и поздороваться. Когда он шагнул к их столику, фея успела лишь выпрямиться, потупить взгляд и – надо отдать ей должное – слегка покраснеть. А его невеста лишь вздрогнула от неожиданности, но тут же выдала широкую улыбку и без всякого стеснения прощебетала:

– Любимый! А мы как раз о тебе говорили.

Ее глаза, словно живущие отдельно от искусственной улыбки, тревожно изучали его лицо, пока она пыталась понять, слышал он беседу или нет. Но в тот момент у него было выражение, которым его наставник по этикету гордился бы до пенсии – эта мина называлась «королевская бесстрастность» и приличествовала она как официальным мероприятиям, так и неловким ситуациям вроде теперешней.

– Здравствуй, милая, – после паузы выговорил он, не спеша. – Какой приятный сюрприз.

Слегка наклонив голову в знак приветствия, когда фея тоже подняла глаза, Маркал позволил Насте познакомить их, а затем, сохраняя на лице то же выражение, обратился к своей невесте с любезнейшей просьбой уделить пару минут, раз уж они встретились столь внезапно к общему удовольствию.

Аккуратно вывести разговор на брак по расчету он не смог, да и не видел уже смысла проявлять обходительность, хотя особо не сердился. Ее слова, конечно, полоснули по живому в первое мгновение, но затем нахлынуло облегчение: значит, он не виноват перед ней, она не влюблена, и они оба заинтересованы в том, что может произойти дальше.

– О чем ты хотел поговорить, любимый? – с обворожительно фальшивой улыбкой поторопила его Настя, когда фея испарилась и Маркал, предварительно отодвинув стул подальше от стола, тяжело опустился на него. Он старательно отводил глаза от девушки, невесть почему испытывая неловкость тогда, когда это чувство следовало бы испытывать ей.

– О коровах, любимая, о коровах, – немного устало и меланхолично выдавил он, подзывая жестом официанта, чтобы заказать себе фруктового пива. Но в последний момент передумал и попросил воды: аппетит внезапно пропал.

– О каких коровах? – изумленно переспросила девушка, а ее щеки внезапно покраснели и взгляд метнулся в сторону. Она нервно тряхнула головой и отбросила тщательно завитые пряди светлых волос за спину. А потом снова улыбнулась и посмотрела на него, но ее взгляд неуловимо поменялся и стал заметно холоднее, словно девушка уже готовилась перейти в атаку.

– Ну, о тех, которых режут, если они не годятся в женихи, или сначала они все-таки годятся, а режут уж потом, – терпеливо пояснил Маркал, когда официант отошел. И, не позволяя побледневшей и уже приоткрывшей рот девушке начать оправдываться, поднял руку с полными загорелыми пальцами в воздух, – не волнуйся, солнышко, у меня и в мыслях нет упрекать тебя. Я, правда, предпочел бы, чтобы ты воздержалась от нелестных замечаний в мой адрес, но если ты не в состоянии – достаточно будет не говорить этого хотя бы в лицо. И да, я хотел бы жениться на тебе.

С этими словами Маркал достал их кармана платок, обтер слегка вспотевшее лицо и залпом выпил большой стакан воды, который принес официант, старательно делавший вид, что не слышал их беседы на столь интимную тему.

Настя смотрела на него округлившимися глазами и какое-то время просто хватала ртом воздух, пытаясь понять смысл всего сказанного.

– И ты… все равно хотел бы жениться на мне? – уточнила она с недоверием и уже нескрываемым легким отвращением. Маркал мог бы биться об заклад, что знает, о чем она думает.

– Да, солнышко. Я предлагаю тебе руку, только без сердца. И, полагаю, для тебя будет облегчением узнать, что и без остальных частей тела тоже.

– Так ты хочешь формального брака по расчету? Ты меня не…

В глубине глаз Насти сначала отразилось облегчение, но следом тут же вспыхнуло что-то яростное, словно она была обманута в лучших чувствах. Несколько мгновений Маркал соображал, что бы это могло быть, а потом его внезапно осенило: она думала, что он на крючке.

По его губам скользнула легкая улыбка:

– Нет. Я тебя не люблю и не хочу. Ты симпатичная, пойми правильно, но мое сердце принадлежит другой женщине.

– Это оскорбительно! – выпалила она внезапно, скрестив руки на груди. Наманикюренные пальчики правой барабанили по левому предплечью.

Маркал чуть выше поднял подбородок, холодно изучая ее взглядом и отчеканил:

– Воля ваша, сударыня. Не смею задерживать.

Он не спеша поднялся из-за стола и пошел к выходу, на самом деле не имея ни малейшего желания уговаривать девушку далее. Удивительно, но он, не любивший больше всего на свете пустой траты времени и срыва планов, сейчас абсолютно равнодушно отнесся к тому, что после трех недель ухаживаний за раздражавшей его невестой их липовый брак не состоится. И, вероятно, именно потому что он был так равнодушен, Настя все же догнала его.

– Прости меня. Прости меня, пожалуйста, – забормотала она, схватив его за руку так, чтобы со стороны казалось, будто они все еще влюбленная парочка и не могут расцепить пальцев. – Я хочу за тебя выйти и… я согласна на любые условия.

Эти слова она сопроводила тем, что легонько потерлась щекой о его предплечье, и Маркал изумленно посмотрел на девушку сверху вниз:

– Все условия я уже озвучил, дополнительных не будет.

Созерцая себя в зеркало во весь рост в новой рубашке – на размер больше обычного, принц с неудовольствием заметил, что такой широкой его фигура, пожалуй, не была прежде никогда. С раздражением он понял, что с завтрашнего же дня придется все-таки сесть на диету – толстеть дальше совсем не хотелось, довольно было того, что уже сейчас он смотрит на себя в зеркало безо всякого удовольствия.

Но последняя неделя выдалась такой нервной, что Маркал совсем потерял контроль над количеством сливочных ирисок, которые глотал во время вечерней работы над документами, и числом выпитых стаканов пива в процессе деловых переговоров. Впервые в жизни он рисковал более чем половиной всего наработанного за жизнь состояния – а заработал он огромную сумму, которая позволила бы лет двадцать содержать все королевское семейство, если бы вдруг их сняли с государственного довольствия.

Уж больно соблазнительно выглядела сделка. Она позволяла ему из простого принца, не имевшего ничего, кроме титула, превратиться в настоящего землевладельца, лорда одного из красивейших замков королевства, последний владелец которого умер более десяти лет назад. С тех самых пор и замок, и вся вотчина управлялись из рук вон плохо на общественных началах, местное производство сливочного эля постепенно приходило в упадок, проигрывая конкурентную борьбу разносортному фруктовому пиву.

Маркал видел в этом производстве перспективу, и вотчина на южном краю владений темных магов ему чрезвычайно приглянулась. Но вкладывать нужно было огромные деньги и прямо сейчас. А первые выгоды будут видны в лучшем случае через три-четыре года, а в худшем – он останется с огромным замком и убыточным производством на руках, но об этом сейчас принц предпочитал не думать. Он уже принял решение и подписал все необходимые документы – только вот юристы выли, как волки на луну, вынужденные за три дня до свадьбы переделывать по третьему разу брачный договор с учетом всех его новых приобретений, на которые, разумеется, его жена не будет вправе претендовать в будущем.

Плохо, конечно, что все наложилось на подготовку к торжеству. Даже теперь, перед самым праздником, его ждала еще одна встреча, которую нельзя было отменять – требовалось подписать договор с реставраторами замка, чтобы не оттягивать начало работ. И только после этой встречи он вернется во дворец, чтобы пойти к алтарю с будущей женой.

Вспомнив о невесте и церемонии, он очнулся от раздумий о договоре и правках, которые еще предстояло внести, и подозвал Афрона:

– Где Анастасия?

– Эммм… похоже еще не приехала, ваше высочество, – ответил его камердинер, лицо которого выглядело серьезнее обычного. Оценив это и отсутствие шуток из его уст, Маркал сузил глаза:

– В чем дело, Афрон?

– Ну… видите ли, ваша невеста уже час как должна быть здесь.

– Но ведь до церемонии еще три часа, верно?

– Да, но ее уже давно ждут швеи на подгонку платья и мастерицы по прическам, а там еще все эти женские штучки, – Афрон растопырил пальцы, выразительно помахав ими в воздухе, и Маркал кивнул:

– Да понял я, понял, ты мне скажи вот что: у нас разве обрыв волшебных коммуникаций в королевстве? Или некому уже протянуть нить во всем дворце?

Афрон ответил не сразу. Его глаза смотрели в пол, и лицо, на котором обострились от природы широкие скулы, с каждой секундой все меньше и меньше нравилось Маркалу.

– Видите ли, ваше высочество, ей посылали нити каждые пять минут – и швеи, и подружка невесты. Я сам уже бросал нитку четыре раза и боюсь, что…

– Я понял, – сухо оборвал принц. Он резко повернулся на каблуках, пересек комнату и положил ладони на подоконник, невидящим взглядом уставившись на дворцовую площадь, где все было готово к большому празднику: кругом украшения, деревья в свадебных ленточках, парковка ждет карет с гостями, туда-сюда снуют пажи, лакеи и горничные, завершающие последние приготовления.

Его родители, разумеется, завтракают в столовой внизу, мама, конечно, волнуется, отец радуется. Брат с женой молча не одобряют женитьбы по расчету, но все же поддерживают и даже специально перенесли поездку в честь годовщины собственной свадьбы, чтобы присутствовать на празднике. Его друзья и деловые партнеры приготовили подарки, их жены с утра наверняка уже наряжаются, и все они меньше чем через три часа будут здесь, во дворце – чтобы присутствовать при его позоре.

– Дай мне катушку, – упавшим голосом потребовал Маркал, слегка повернув голову, и, не глядя, протянул руку. Афрон с готовностью положил в его ладонь катушку с нитками, похожими на обычные, но на деле волшебными, предназначенными для связи. Маркал намотал на палец кончик нити в три оборота, затем размотал, снова намотал в четыре и оторвал, запустив в воздух. Волшебная нить поплыла в окно и растворилась – в ту же секунду другая катушка, в кармане у его невесты, должна была завибрировать, предлагая ей ответить – в унисон вибрациям катушки Маркала.

Когда кусочек заколдованного дерева вздрогнул десятый раз, принц щелкнул по нему ногтем, прекращая попытку связи. Он еще несколько секунд постоял у окна, а затем медленно повернулся вокруг своей оси, не глядя на камердинера:

– Сообщи, пожалуйста, отцу. И через полчаса, если она не объявится, начинайте обзванивать гостей. Надо успеть предупредить их до того, как они выедут из дома – хотя бы тех, кто живет рядом.

– Да, ваше высочество. Я все сделаю, не изволите беспокоиться.

В голосе Афрона звучало такое сочувствие, что хотелось бросить в него чем-нибудь тяжелым или сказать нечто резкое. Маркал сдержался.