Внеклассное чтение про Черного лорда

– Да-да, а вы как же думали? – дружелюбным, даже сочувствующим тоном осведомился темный лорд. – Я же предупреждал: до конца курса ни с кем не спим. Если спим – значит, курс окончен. И потом – вы же целого Черного лорда соблазнили, какие же вам еще требуются навыки после такого достижения? Вам теперь путь в тренерскую лигу.

– Как же я вас ненавижу, – прошептала Женева, потрясенно глядя в глаза лорда Кетима, полные издевки. Ее пятнистое лицо исказилось от злобы, девушка стояла в напряженной позе, тяжело дыша, по-видимому, с трудом удерживаясь от того, чтобы не броситься теперь на своего преподавателя.

Маркал покачал головой и отвернулся. Он не мог запретить другу питаться негативными эмоциями студентов, тем более что это был универсальный источник энергии для всех темных, но предпочитал, чтобы Ульрис не делал этого в его присутствии. Это вызывало у него почти такое же отвращение, как созерцание вампира, пьющего кровь.

– Ну ладно, ладно, посмотрим, миледи, что можно сделать, – примиряюще пробормотал Кетим, выводя девушку из его спальни. Двумя свистящими словами он набросил на нее сзади гипнотизирующее заклинание.

У Маркала глаза на лоб полезли, когда он это услышал – сомневаться не приходилось, до утра Женева пополнит список своих ученических достижений еще одним лордом. Потом, правда, все равно будет отчислена. Любимая уловка Ульриса, чтобы не подписывать никому диплом – до конца курса по соблазнению аристократов за три года не доходила ни одна студентка. Переживать ни за одну из них Маркал, впрочем, не собирался.

Как только дверь за Кетимом закрылась, он мгновенно выбросил соблазненную девушку из головы и решил принять ванну. Бросив нитку своему Афрону, чтобы все приготовил, он посидел немного за счетной книгой, а затем с удовольствием принялся приводить себя в порядок – мыться, выбирать одежду и туалетную воду. Он переодевался теперь по три раза на дню и получал громадное удовольствие, разглядывая себя в зеркало.

Его сильная огромная фигура обрела форму, и все женщины испытывали трепет от одного только ее созерцания, а в постели, бывало, как завороженные водили руками по каждому изгибу мышц. Он наслаждался этим, впервые в жизни удовлетворенный своим внешним видом, который наконец-то заработал, заслужил многими часами упражнений, верховой езды, магических боевых пассов с Кетимом. Темный, конечно, изрядно повалял его по полу за три года.

Вдоволь наглядевшись на то, как смотрится на нем новый фрак, позволив Афрону причесать себя и привести в порядок ногти, он, наконец, направился на вечерние занятия. Преподавал Маркал с огромным удовольствием, и взял бы больше курсов, но и другие дела так же непрерывно требовали внимания – поэтому лекции и семинары он оставлял себе «на сладкое» и работал в академии по чуть-чуть, заодно поддерживая загадочный образ Черного лорда, который нечасто появляется в аудиториях.

Их совместная с Кетимом идея открыть академию окупилась почти мгновенно. Так быстро и эффективно ему не приносило отдачу ни одно производство из пяти, которыми он владел, включая фабрику печенья и фирму по пошиву магического платья в фейской вотчине, небольшое хлебное производство в центральном округе, цех по разливу волшебных зелий на северном отшибе, во владениях колдунов, и теперь новый пивной заводик, прилагавшийся к замку Мерсье.

В замок он переселился еще три года назад, сразу после неудавшейся свадьбы, и очень скоро к нему присоединился Ульрис, подавший ради этого в отставку со своего поста в совете лордов, а также множество их общих знакомых, которые пожелали работать с ними над развитием хозяйства замка и открытием академии. Первый год ушел на реставрацию, в которой приняли участие десятки опытных волшебников, строителей и декораторов.

Затем часть умельцев уехала, но еще до того замок наводнили учителя и студенты – так что огромное здание и прилегающие гостевые постройки не пустовали ни дня, а принадлежащая вотчине деревня ожила, чтобы кормить свежей едой весь замок и его гостей. Местные жители разрумянились, починили свои хозяйства, обзавелись скотиной и неустанно благодарили нового лорда не только словами, но, к исходу третьего года, уже и небольшими выплатами налогов на содержание вотчины и замка.

Восточное крыло было первым отремонтировано и отведено почти полностью под нужды академии. Амбициозный план двух лордов заключался в том, чтобы обустроить, ни больше ни меньше, самое популярное платное учебное заведение королевства, которое могло бы стать главным конкурентом Королевского Магического Университета, возглавлявшего рейтинг вузов уже двести лет. Главная идея – преподавать все для всех, не чиня препятствий никому при поступлении.

Если барышня желала изучать мужские боевые пассы, ее только поощряли, если тролль желал освоить зельеварение, его приветствовали и предлагали дополнительные курсы эльфийского дизайнерского волшебства. Не воспрещалось даже осваивать магию тем, в семье которых магов не просматривалось до десятого колена предков, ведьмам – ходить на курсы этикета для благородных девиц, а благородным девицам – изучать зельеварение и привороты, не говоря уже о соблазнении.

И уже через год стало ясно, что затея в полной мере удалась. Ульрис собрал целую лабораторию яйцеголовых темных и колдунов, а они в свою очередь хорошо поработали с маркетологами и предложили набор таких курсов, которые, действительно, любой учащийся – при определенном усердии – мог пройти за довольно короткое время. Обмана не было, если не считать одной тонкости: любая из образовательных программ в Академии Затемнения давала максимальный эффект только при том условии, что студент и сам пахал как каторжный, а не просто посещал лекции и кое-как сдавал домашние работы.

Таких учеников, признаться, было мало, но они были, так что ни одна ведьминская комиссия из налетевших, как воронье, в первый год работы, не смогла уличить их в мошенничестве. А когда все проверяющие насмотрелись на курсы магии, зельеварения и приворотов, и уехали восвояси, подтвердив лицензию на образовательную деятельность, лорд Кетим уж развернулся в полную ширь.

Он запустил и предсказания, и соблазнение, и курсы расширения сознания с использованием магических трав и многое другое, во что Маркал даже не вникал – поскольку сам в это же время внедрял в Академии свои любимые чужеродные иномирные науки, посвященные финансам, бизнесу и экономике. Первое время ему нелегко было найти преподавателей и он сам вел все эти курсы.

Кроме того, первые пару лет он был поглощен переменами в собственной жизни. Добровольно передав лорду Кетиму права наставника, Маркал послушно принялся учиться у него, хотя поначалу и не мог отделаться от мысли, что его старый друг оказался опасным сумасшедшим, доверяться которому было нельзя. Взять хотя бы эту идею про Черного лорда – поначалу она выглядела полным абсурдом.

– Я не могу быть темным лордом, я рожден в немагической семье, – удивился он, когда впервые услышал об этом. – Я могу называться только лорд Мерсье, во всех документах так.

– Не темным, а черным, – поправил его Ульрис невозмутимо. – Черным лордом ты вполне можешь быть.

– А что за Черный лорд? – удивился он еще больше. – Я о таких не слышал даже.

– Никто не слышал. Пока…

Ульрис жестом фокусника достал из-под мантии явную заготовку – заколдованный свиток с какими-то черными и розовыми завитушками, подобные которым продавались в книжных лавках. Это были не книги в твердой обложке, в каких по королевскому закону надлежало издавать лишь научные трактаты, а сочинения художественного свойства, популярные у мечтательных барышень и дам. Волшебные свитки были дешевле в изготовлении и менее долговечны – зато легче по весу и удобно помещались в дамские сумочки.

– …Пока одна из самых популярных ныне живущих сочинительниц, Алиока Пестрая, его не выдумала, – продолжил лорд Кетим. – Изволь ознакомиться.

– Не буду я это читать, ты издеваешься, что ли? – возмутился Маркал, список чтения которого был укомплектован на год вперед – и, разумеется, серьезными книгами, из которых можно было почерпнуть знания по интересующим его темам, а не свитками с какой-то женской галиматьей.

– Нет, будешь читать, – безжалостно отрезал лорд Кетим. – И, мало того, будешь запоминать все детали, а я потом проверю, как ты запомнил.

В том, что Ульрис на самом деле не шутит, Маркал убедился не сразу, а когда понял – пришел в отчаяние. Его друг горел идеей не просто изменить его, а уничтожить полностью и воссоздать заново, сделав из принца некого Черного Лорда – собирательного тошнотворно- глянцевого персонажа, обожаемого, как выяснилось, половиной женщин королевства.

Этот плод безумной фантазии романистки – старой девы обладал чудовищно гротескными чертами, призванными подчеркнуть его сексуальность: неземной красоты внешностью, поразительной остротой ума, странной резкостью характера, которая, впрочем, исчезала, стоило оказаться поблизости главной героине сего романтического трактата.

В каждой главе, буквально ежеминутно, Черный лорд поражал окружающих ловкостью, удачливостью, приятными манерами, высокородным происхождением и одновременно богатырской силой, как у выходца из самого низкого сословия (как он ее приобрел, в произведении не уточнялось), уникальными магическими способностями и в темной и белой магии одновременно. А главным козырем героя было припасено трагическое прошлое и таинственная манера говорить о нем.

Черный лорд стал черным лордом потому, что был «хуже, чем темный», загадочно сообщалось в сочинении литературных дел мастерицы. В то же время ничего, что могло бы отвратить романтических читательниц, герой, разумеется, не совершал на протяжении всего свитка. Так что все темное и опасное в нем выражалось лишь в том, что всякий раз, стоило любовной интриге с главной героиней исчерпать себя, как Черный лорд печально сообщал ей, что быть с ним рядом опасно, и исчезал, как там говорилось, «в тумане», позволяя героине страдать следующие десять-пятнадцать витков. После чего снова объявлялся, и вся интрига начинала закручиваться заново по той же канве.

Так повторялось несколько раз, и каждый раз, читая про туман и страдания, Маркал боролся с желанием бросить бездарное сочинение в огонь. Он дочитал из чистого упрямства, но облегчения это не принесло – к его изумлению, в самом конце пергамента не обнаружилось, собственно, конца. В одном из финальных абзацев, правда, красовался поцелуй – первый и последний во всем свитке, но потом герой снова исчез в тумане, а героиня смотрела ему вслед «голубыми глазами, в которых отражалось голубое небо».

В самом низу свитка в аккуратных завитушках стояла надпись «продолжение следует» и призыв покупать следующие десять-двенадцать свитков о приключениях Черного лорда. Автор также выражала надежду, что читатели испытали такое же удовольствие от чтения свитка, как она – от его написания.

Перечитав эту фразу дважды, Маркал ощутил, что из его ноздрей вот-вот вырвется пламя от бессильного гнева за потраченное время. Единственное, от чего он мог бы испытать удовольствие в ту минуту – так это от разрывания пергамента на мелкие кусочки. Что он с наслаждением и проделал, педантично забросив каждый из них в свой камин.

Но самое худшее поджидало его впереди, когда лорд Кетим с вдохновением маньяка принялся лепить из него этого самого Черного лорда. Для начала он настоял, чтобы Маркал носил лишь черное, затем – плащ и кинжал на поясе, потом перстни с какими-то таинственными знаками на пальцах. Превратив его внешне в этакого клоуна, Ульрис остался очень доволен и стал распускать сплетни по академии – в основном через глупышек, с которыми сам проводил ночи.

Одной он напел про его трагичное прошлое, другой – про крутой гордый нрав, который проявляется в особых ситуациях, созвучных трагедии в прошлом, третьей – про его необыкновенные успехи на любовном фронте. А когда все эти слухи разошлись по академии и стали выплескиваться за ее пределы, обрастая по дороге немыслимыми подробностями, лорд Кетим выбрал самую болтливую студентку во всей академии и под строжайшим секретом поведал ей, что Маркал на самом деле – оборотень.

Днем он принц, ночью – Черный лорд, образ которого, кстати, в своих сочинениях ярко описала Алиока Пестрая, а описала она его так ярко и достоверно потому, что у них был роман. Только закончилось все, увы, драматично, и он уехал в туман, а она осталась махать ему вслед, глядя в голубое небо голубыми глазами.

– Ты с ума сошел? – орал на друга Маркал, проснувшись знаменитостью на следующее утро. – Обо мне даже пишут в прессе, отец вынужден опровержение давать через королевскую пресс-службу! Уже даже оборотни дают экспертные комментарии про мою персону, рассуждают, похож я на них или нет!

– Друг мой, спокойно. Любой здравомыслящий человек понимает, что это полная ерунда, – невозмутимо ответил на это Ульрис, застигнутый в обеденном зале за своим завтраком.

– А не здравомыслящие? – продолжал кипеть принц. – Что мне делать с кучей девиц, которые ждут от меня чего-то, а я даже не знаю – чего? Я по коридору пройти теперь спокойно не могу, а я ведь не изменился, Ульрис! Они ведь скоро все поймут.

Тогда ему было стыдно признать, что он здорово напуган и раздосадован – женщины обратили на него внимание – наконец! Но что с этим делать, он понятия не имел, а потому предпочитал злиться. Но только на лорда Кетима это не произвело ни малейшего впечатления.

– Пока нет, – очень спокойным, полным удовлетворения тоном ответил ему друг и улыбнулся. – Но теперь тебе уж точно придется соответствовать.

Глава 4

Так уж сложилось, что вотчина созерцающих раскинулась на северном краю королевства, в то время как те, кто испытывал к ним наибольшую неприязнь, жили на максимальном удалении – вдоль южных границ. Так что путь перед Интентой в вотчину темных лежал неблизкий и после некоторого раздумья она приобрела билет на летучий корабль, смирившись с необходимостью потратить половину выходного пособия. Зато не придется трястись трое суток в самоходной карете – вместо этого она долетит с королевским комфортом за четыре часа.

Девушка пока не признавалась сама себе, что на ее решение также повлияла информация с рекламной листовки о жаловании преподавателей. Интента, с тех пор, как решила, что поедет в Академию Затемнения, уже третий раз ловила себя на малодушных размышлениях о покупках с первой же выплаты – а ведь еще даже не вылетела из родной вотчины. Хуже того, она уже фактически начала тратить эту выплату – и билет на корабль купила, и новую преподавательскую мантию. Но не ехать же к темным в залатанной одежде? Засмеют, не воспримут всерьез, могут и на работу не принять – у них же культ тряпья, ухоженной внешности и всех атрибутов достатка.

Впрочем, поднявшись по скрипучему трапу на корабль и расположившись со своим чемоданчиком на удобном кресле, Интента поймала себя на другой мысли – уже не жадной, зато трусливой: может, ее все-таки не примут? Тогда она с чистой совестью сможет вернуться в Школу Просветления. Но надежды мало – Лилайт был уверен, что ее возьмут, а он никогда не ошибается.

Темным, конечно, нравятся красивые женщины, а ей часто говорили, что она хорошенькая. Сама она считала себя обычной, хотя иной раз обращала внимание на то, как ярко выглядят в зеркале большие глаза, если их немного подвести, как красивы после купания вьющиеся каштановые волосы – с золотистой искоркой на солнце. На фигуру тоже жаловаться не приходилось – полнота ей не грозила, все в семье всегда были стройными. Лишней худобой Интента тоже не страдала: просто все на месте, ровное и ладное. Пожалуй, она и впрямь хороша собой, и новая мантия смотрится прекрасно.

Другое дело, что на пути созерцания это лишь мешает. Мужчины-созерцающие не любят слишком симпатичных. Как и все те, кто стремится к Просветлению, они избегают лишних соблазнов. Вот и получается, что в их родной вотчине все красавицы сильнее других женщин испытывают дефицит внимания со стороны противоположного пола. Неудивительно, что она так и не вышла замуж во время учебы – отношения были, влюбленность была, даже две, но одна довольно быстро прошла, а вторая… уже не болит, но как будто немного колется при воспоминаниях. Лучше не вспоминать. Хотя влюбленность, конечно, просветляет – хоть и на время, но все же дает этот отблеск света на горизонте, помогает определить направление.

Когда корабль оторвался от земли, Интента слегка приуныла. Идея о том, чтобы жить на большом удалении от дома, никогда ей не импонировала. Путешествовать нравилось, но не долго – уже через пару недель она начинала скучать по своей комнате, по родителям и по домашним пирожкам, по улицам родного города, по лицам друзей, по Лилайту. Целый год не видеть никого из них – настоящая пытка. Хотя, разумеется, все обещали писать и бросать нитки, но это – другое. Да, далековато ей еще до просветления и Полной Непривязанности. И хотя она не видела, как это путешествие и годовая разлука с домом помогут ей добраться до цели – надо верить, ведь назад уже дороги нет.

Улыбнувшись своему отражению в оконном стекле, Интента стала размышлять о том, что скажет на собеседовании темным. Врать нельзя, это недостойно созерцающей, к тому же ложь сбивает с пути просветления. Можно не договорить, но что-то подсказывало: темные быстро выведут на чистую воду. Она не мастер интриг. Придется сообщить, что она к ним только на год и с пути созерцания сворачивать не планирует. Главное – попытаться скрыть от них ее миссию, иначе ей конец. Такие вещи действуют на темных как красная тряпка – стоит упомянуть о миссии просветления, как они накинутся всем скопом и все сделают, чтобы помешать.

Почувствовав возрастающую нервозность, девушка решила немного помедитировать для успокоения души. Она прикрыла глаза и сосредоточилась на отблеске света, который плясал в темноте, меняя форму и очертания. Если внимательно приглядываться – быстро погрузишься в транс и заметить не успеешь, как войдешь в особое состояние медитации, когда весь мир словно затихает, замирает и наступает приятная нега.

– Сударыня, мы прилетели.