Внеклассное чтение про Черного лорда

Окрестности замка идеально подходили для прогулок. Запахи цветов и травы кружили голову, почти одуряли, стоило лишь выйти в открытое поле. Лето входило в разгар, природа пировала. В деревне Интента обязательно покупала кувшинчик свежего молока, краюшку хлеба, кусочек сыра, заботливо завернутый в холщовую тряпицу. На пути туда она собирала полевые цветы и успевала смастерить себе веночек, попутно упражняя пальцы магическими плетениями. А на обратной дороге она, наоборот, почти не глядела под ноги, созерцая лишь причудливые формы сливочных облаков в неправдоподобно голубом небе. И дышала, дышала – надышаться не могла здешним ароматным воздухом.

Она много ходила одна, не привыкшая к постоянному общению, наслаждалась деревенской тишиной, и в голову даже стали закрадываться мысли о том, чтобы со временем переехать из города в сельскую местность – настолько спокойно и уютно ей было здесь. Не в темной вотчине, конечно, в родной – но почему ей раньше не приходило в голову пожить на природе вместо того, чтобы проводить всю жизнь в каменных городских джунглях? Ведь именно здесь, в поле, ощущение счастья накрывает вместе с лучами солнца и просветление кажется гораздо ближе – только рукой подать.

Про свою настоящую цель Интента не забывала ни на день. Помимо просветляющих прогулок она практиковала медитации и ежедневное чтение литературы по созерцанию. Она продолжала следить за своими эмоциями, неустанно стараясь их гармонизировать. И, кажется, в последние дни все шло хорошо – и даже лорд Кетим, так испугавший ее поначалу, теперь казался вполне безобидным.

Разумеется, клубок чернейшей тьмы внутри него, который Интента видела вполне отчетливо, не позволял ей расслабляться полностью. Но и пребывать в постоянном напряжении смысла она не находила – лорд Кетим выглядел вполне уравновешенным существом, с которым, очевидно, можно найти общий язык и некий баланс мирного сосуществования.

Она всерьез рассчитывала, что темный маг успокоился после подробного допроса в карете и не планирует впредь оттачивать на ней гипнотизирующие заклятия. Со своей стороны, Интента старалась больше не показывать ему своих слабостей, одной из которых был искренний страх перед тьмой – безжалостной, кровожадной, только и ждущей, чтобы броситься на подходящую жертву.

Единственным, что настораживало, была не его возможная агрессия, а ее собственное любопытство. Интента хорошо знала свою склонность ввязываться в неприятности ради призрачной возможности разведать какие-то тайны мироздания, а клубок тьмы внутри Ульриса Кетима, безусловно, относился к одной из них. А еще над ней, словно родовое проклятье, нависло предсказание Лилайта о помолвке.

И единственным темным лордом, о котором она могла подумать в связи с этим, пока оставался лорд Кетим, что вызывало еще большее любопытство с ее стороны. Отговаривала она себя лишь тем, что это мог быть кто угодно – академия полна темных магов-преподавателей, с которыми она пока просто не знакома, но может познакомиться в любой день. В столовой для учителей к ней многие присматривались, но заводить большое число друзей она пока не спешила – ей бывало трудно разобраться в людях, если круг общения чрезмерно расширялся.

Кетим попадался на глаза очень часто – казалось, он был везде, опровергая ее представления о знаменитом гедонизме темных. Раньше Интента представляла это как сплошную праздность – или пусть не сплошную, но доминирующую. Кто же знал, что они находят столько удовольствия в работе и отдаются этому с такой неиссякаемой энергией. Сухощавая фигура мага постоянно мелькала в коридорах, аудиториях, в учительских и во дворе – он умудрялся наблюдать и за чужими занятиями, и вести кучу своих, следить за распорядком студентов и гонять хулиганов, помогать учителям и деканам, утверждать расписание и набирать новые курсы.

Интента видела, как за ним бежали по холлу маркетологи, чтобы утвердить новые макеты рекламы, в то время как Ульрис обсуждал с бухгалтером смету по возведению нового кампуса для студентов. В другой день он устраивал совещание с учителями их факультета, чтобы выслушать все жалобы и предложения, и на ходу разрешал все вопросы точными короткими замечаниями и внезапными решениями, которые чудесным образом вдруг устраивали всех, кто до этого спорил часами.

И между всеми этими делами лорд Кетим умудрялся на каждом углу со смаком шутить, издеваться, дразнить и подначивать окружающих, а также флиртовать буквально со всеми женщинами, не исключая даже леди Лизергейн. Впрочем, с последней он облекал это в предусмотрительно тактичную и исключительно приятную форму, явно не желая мериться силами с опытной магиней, которая могла дать ему вполне чувствительный отпор.

Интенте не пришлось долго приглядываться, чтобы понять: лорд Кетим был женским любимчиком. Многие студентки теряли голову от его комплиментов, и даже злые шутки не отталкивали их, поскольку очень ловко чередовались с неожиданными нежностями. Сама она с тревогой иногда замечала, как тоже откликается на его брошенные вскользь комплименты – настолько приятными, неожиданными и справедливыми они были.

Например, темный маг никогда не хвалил то, что похвалы не заслуживало. Если девушка была умна – он мог это подметить, но глупеньким говорил только о красивых волосах или изящных запястьях. Опять же, если запястья были не столь тонки, он предпочитал отметить что-то другое. Конечно, это всех подкупало. Единственное, что спасало Интенту от позорного влечения к темному – это обиженные взгляды некоторых студенток в его сторону.

Она не сразу поняла, что они означают и почему так походят друг на друга. А когда осознала – похолодела. Все эти девушки, счет которым был десятки, побывали в его спальне, сообразила она. И теперь, отправленные в отставку, они старались держаться незаметно в стороне, словно побитые собачки – потому что каждый нежный взгляд лорда Кетима больше не заставлял их чувствовать себя польщенными, а болезненно напоминал об однажды сделанной глупости.

А еще студентки много шептались о ректоре – Черном лорде – и о тех, кто, по слухам, был с ним. Чтобы потренировать созерцательность, Интента попыталась присмотреться к этим девушкам – и, действительно, нашла в некоторых из них некую частицу общего, какую-то грустную тень, которая давала ей знать о том, что как минимум однажды они сбились с пути с одним и тем же мужчиной.

– Как в борделе, верно? – спросил кто-то позади нее одним погожим днем, когда она сидела на скамье во дворике между двумя лекциями, и погрузилась в полумедитацию, разглядывая студенток. На мгновение плотно зажмурив глаза, чтобы прийти в себя, Интента широко открыла их и увидела рядом Амалию Делиор, белого мага и преподавательницу зельеварения. С этой преподавательницей она сама хотела познакомиться, но все никак не подворачивалось удобного момента.

– Простите, миледи? – уточнила Интента, не сразу уловив смысл фразы.

– Вы ведь созерцаете этих девушек сейчас, верно? – уверенно осведомилась маг, присаживаясь на скамью рядом. – Не возражаете?

– Конечно, присаживайтесь, – кивнула Интента, – Амалия, если я не ошибаюсь?

– Она самая. Со дня вашего приезда хотела познакомиться, да все никак повода не найду. Кстати, я такая же леди, как и вы, – с кривой улыбкой сообщила Делиор. – Даже хуже: незаконнорожденная.

– Я созерцающая, для меня это неважно, – мягко ответила Интента.

– Так вы созерцаете их? – с жадным любопытством повторила вопрос Амалия.

– Да, и… я поняла, о чем вы. С этим трудно не согласиться, – негромко добавила она.

– Вы их осуждаете?

– Нет. Это раздражает, но они просто девочки. Я сама могла бы совершить такую же ошибку в их возрасте, – пожала плечами Интента.

– А сейчас, думаете, не можете? – брови Амалии насмешливо поползли вверх, и тут Интента приоткрыла рот, заметив на ауре преподавательницы знакомое темное пятно. Она идентифицировала его как ясный след близости с лордом Кетимом.

Оценив паузу и выражение ее лица, Делиор снова криво усмехнулась:

– Да, и я тоже. Никто здесь не застрахован. Но я не жалею, – словно защищаясь, быстро сообщила она.

– Я и не думала вас жалеть, – ровным голосом сообщила Интента. – И я не думаю, что мой нынешний возраст и опыт страхуют меня от любых ошибок. Хотя сейчас мне легче, конечно, противостоять некоторым искушениям, чем в мои восемнадцать.

– Конечно, – кивнула Амалия и вздохнула, – Простите меня, Интента. Я не об этом хотела поговорить.

– Я понимаю.

Иногда рядом с такими людьми, как Амалия, Интента вдруг осознавала, какой длинный путь уже прошла – ведь они были ровесницами, плюс-минус пару лет, а она контролировала свои эмоции гораздо лучше. Но тут же раздражалась на себя: сама мысль о каких-либо сравнениях с другими людьми, которые не шли по сходному пути, свидетельствовала о непомерной гордыне. А значит, об успехах даже и думать стыдно.

– Меня очень интересует созерцание, – продолжала тем временем белый маг, – и я хотела спросить, если вам, конечно, это в принципе может быть интересно, то я могла бы…

– Вы предлагаете обменяться навыками? – просияла Интента. Амалия словно читала ее мысли: буквально пару дней назад она думала о том, чтобы устроить такой обмен с несколькими учителями: позаниматься с ними созерцанием в обмен на другие умения.

– Ну да. Если вам это интересно. Понимаю, конечно, магов здесь полно, а созерцающая – вы одна, значит, можете найти кого-то опытнее…

– Мне интересно, – перебила Интента смущенную речь белого мага. – И я буду рада брать уроки у вас, Амалия.

Они начали сразу же, и это внесло приятное разнообразие в те несколько дней, которые оставались до начала работы. Интента уже начинала изнывать от безделья, и занятия с Амалией полностью захватили ее. Белый маг начала обучать ее с магических плетений, поскольку кое-какие из них Интента уже выучила сама по книгам – Амалия внесла небольшие коррективы в ее практику, а затем постепенно стала показывать более сложные узоры.

Они тренировались поочередно то на нитках, то на растениях, и всего за пару дней Интента вполне сносно обучилась плести нитяной браслет, предупреждающий об опасности и травяной узелок, предотвращающий легкие пищевые отравления, если держать его при себе во время обеда.

Это было захватывающе, и она сожалела лишь о том, что не может предложить Амалии взамен ничего столь же эффектного и быстрого – созерцание требовало долгого кропотливого обучения прежде, чем появлялись заметные результаты. Но белый маг это понимала и получала такое же удовольствие от теоретических занятий, как ее ученица от своей практики с нитками.

Кое-что она уже даже знала по самостоятельным занятиям с книгами, но правильно погрузиться в медитацию, даже с помощью Интенты, пока не могла. Ее взгляд прыгал, мысли скакали, тело то чесалось, то болело, то затекало. Вспоминая себя в начале обучения, созерцающая улыбалась и терпеливо объясняла, в чем тут дело:

– Тебе всегда будет неудобно, как ни сядь, пока ты не отключишь разум. Он так устроен, что ему нравится только скакать – это словно трехлетний ребенок внутри тебя. Усыпи его – и сможешь сидеть спокойно часами, не уставая от этого.

Но тому, чей разум еще никогда в жизни не спал наяву, понять это было не так-то просто. И Амалия пока только тренировалась, терпеливо ожидая результата.

Девушки быстро подружились. После занятий они вместе гуляли или пили кофе в своих комнатах, беседы становились все более доверительными, и очень скоро Амалия рассказала Интенте о своем коротком романе с лордом Кетимом, который случился двумя годами раньше, едва белая магиня прибыла в академию. Темный лорд ухаживал за ней три недели, проходу не давал, возил в город и кормил обедами в лучших кафе, покупал сладости, развлекал невероятными историями из своей жизни – словом, всячески заинтересовывал.

Но стоило Амалии согласиться переночевать у него один раз, как наутро он полностью потерял интерес – словно она мгновенно превратилась в пустое место. В ответ на робкие попытки молодой учительницы снова привлечь его внимание он осадил ее довольно жестокими шутками на виду у студентов, публично намекнув на их близость, и Амалии оставалось только сглатывать слезы и баюкать свое разбитое сердце с израненной гордостью.

– Понимаешь, это как будто ты на свете одна, как будто ты особенная. Стоило ему начать за мной ухаживать, как я потеряла всякое соображение. Это мастерство, в котором ему нет равных, – ровным голосом прибавила Делиор, но Интенту это не обмануло – в ее словах ощущалась остаточная боль.

– Он гипнотизировал тебя? – уточнила она, опустив глаза на свои ученические плетения.

– Нет, нет, что ты, я бы сразу почувствовала – темная магия вступает с белой в слишком жесткий конфликт. Конечно, он бы пробил мою защиту, если бы хотел, но зачем? Нет, – повторила она и покачала головой, – его мастерство не в этом. Он просто усыпляет внимание и все время удивляет… с ним очень интересно, знаешь, и весело – никогда не понятно, чего ждать. Это раздражает, но и притягивает одновременно.

– Знаю, – эхом отозвалась не сильно впечатленная Интента. – Мне кажется, он использует навыки созерцания. Настоящие Просветленные тоже всегда ведут себя неожиданно и притягивают так, что сопротивляться просто невозможно.

К слову она рассказала Амалии, как не раз получала по лбу от Лилайта, пытаясь в трансе задушить его в объятиях, и белый маг расхохоталась до слез:

– Я понятия не имела, что такое бывает!

– Конечно, бывает. Но ни один Просветленный не стал бы этим пользоваться, – с улыбкой сказала Интента.