50 и один шаг ближе

Я недоверчиво поднимаю голову, дабы убедиться в этом. Его глаза ласкают меня, и мне нравится такая перемена в нем.

– А ты? – спрашиваю я.

– Нет, я не люблю фотографировать. – Николас смеется, и это тоже для меня в первый раз. Его смех настолько чистый и заразительный, что я не могу сдержать улыбки. В уголках его глаз появляются мимические морщинки, и это его очеловечивает, делает смертным, а не мраморной греческой статуей.

– Я имела в виду, это правда, что ты имеешь отношение к корпорации «W.H.» и твое слово для Райли Вуда решающее?

Настроение Николаса резко меняется, и теперь вместо улыбки холодная маска.

– Зачем тебе это? – грубо спрашивает он и впивается в меня глазами.

– Папа сказал, и мне стало интересно, – тихо произношу я.

Что-то происходит с ним, потому что он смотрит на меня зверем, и мне становится страшно, действительно страшно за то, что я спросила. Почему он так реагирует?

Мое сердце громко колотится. Стараюсь не оглохнуть от этой птицы внутри. Его глаза превращаются в мрачную зловещую темноту, и я начинаю непроизвольно потеть.

– Спасибо тебе за обед, но мне пора, – быстро говорю я, только бы убежать от него, только бы скрыться от его глаз.

Торопливо достаю из сумки кошелек, но мужская рука накрывает мои трясущиеся пальцы, и я замираю.

– Прости, крошка, – раздается шепот рядом с ухом.

Я даже не заметила, как он встал и подошел ко мне.

– Все нормально, – натянуто улыбаюсь я, но он берет мой подбородок двумя пальцами и поворачивает лицо к себе. Теперь я тону в этих обжигающих глазах. Никогда бы не подумала, что карий цвет произведет на меня такое впечатление.

– Я не хотел тебя пугать, – тихо говорит он.

– Все хорошо, просто мне правда пора. – Я слышу в своем голосе оправдание, но мне все равно. Мне необходимо покончить с этим.

– Нет, Мишель, ты испугалась и вновь бежишь. Я не хотел. Понимаешь, первый раз я потерял контроль над собой. Нет, не несколько минут назад, а еще раньше, когда ты была честна передо мной. Я залюбовался тобой и хочу видеть такую тебя чаще. И больше не доставай при мне свой кошелек, это вульгарно даже для тебя, крошка. Показывай свою самостоятельность тем, кого обманываешь. Не мне, я вижу иное. – Он нежно улыбается и большим пальцем поглаживает мой подбородок.

Страх отпускает меня, и я просто киваю.

Ник выпрямляется в полный рост и подзывает официанта, а я вновь пытаюсь собраться с мыслями. Откуда у него такая власть? Он может одновременно вызывать противоположные ощущения, это путает меня. Он похож на лабиринт, ты только видишь выход из него, а это, оказывается, очередной тупик, и ты блуждаешь по нему, испытывая жажду и теряясь в темноте.

– Мишель, мы можем идти.

Неуверенно киваю и понимаю, что до сих пор крепко держу в руках кошелек. Наверное, я выгляжу глупо. Тут же пихаю его в сумку и встаю.

Ник берет меня за руку и улыбается, не обращая внимания на надоедливую блондинку, бросающую нам вслед слова благодарности и прощания. Этот жест меняет все вокруг, Николас как будто открывается передо мной.

Он помогает мне надеть пальто и, подняв волосы, касается кожи на затылке, отчего мое дыхание тут же сбивается, и я нервно делаю шаг от него.

– Спасибо, – выдыхаю я и застегиваю пуговицы.

Ник не придает значения моему состоянию и, пребывая в расслабленном состоянии, нажимает на кнопку вызова лифта.

– Я рад, что ты согласилась, мне очень понравилось, – неожиданно произносит он, и я улыбаюсь, не произнося ни слова.

Мы подходим к машине, и он распахивает передо мной дверь, вновь предлагая руку, но из-за своего желания быть самостоятельной я забираюсь на заднее сиденье без помощи Ника, отчего его лицо мрачнеет, и он сжимает губы, закрывая дверцу.

– Майкл, к университету, – бросает Ник и достает из кармана переднего сиденья айфон.

Я отворачиваюсь к окну, и мы снова продолжаем хранить молчание, пока из колонок доносится успокаивающая классическая музыка.

– Не отключай больше телефон, Мишель. Отвечай на мои звонки и сообщения, – говорит он. Я только хмыкаю. – Иначе мне придется навестить тебя. Думаю, твой отец будет в восторге, – ехидно добавляет он и становится снова для меня ненавистным субъектом.

– Да пошел ты, – бурчу себе под нос, не поворачиваясь.

– Мне показалось, или ты действительно меня послала?

– Не показалось, – резко отвечаю я.

– Мишель, не играй с огнем. – В его голосе появляются стальные нотки, от которых мне не по себе.

– В машине есть огнетушитель, это предусмотрено правилами дорожного движения и сервисом, – ядовито произношу я.

Он ничего не отвечает, а просто игнорирует меня, давая указания своему водителю, который заученно и односложно ему вторит.

Это последняя наша встреча, в этом я теперь не сомневаюсь, и плевать я хотела, кто он и на его глупые угрозы. И на реакцию моего тела тоже плевать.

Машина плавно останавливается недалеко от парковки. Не медля ни секунды, выскакиваю из салона, хлопая за собой дверцей со всей силы. Мои быстрые шаги повторяют биение сердца, но Ник хватает меня за локость, я теряю равновесие и падаю прямо ему на грудь.

– Еще раз так сделаешь, я тебя…

– И что ты сделаешь? – перебиваю я его и зло смотрю в горький шоколад его глаз, которые изводят меня, не дают покоя и заставляют дрожать.

Он хватает меня за волосы и наклоняется, наши губы слишком близко, едва не касаются. Чувствую, что он зол, чертовски зол на меня, у меня такие же эмоции, и я не скрываю их, с вызовом смотрю на него.

– А теперь соври мне, что между нами ничего нет. Соври, что ты не возбуждена и не хочешь видеть меня… Выдумай новую сказку для себя, насколько силен алкоголь в твоей крови до сих пор. Ну же, Мишель, соври мне! – рычит он.

– Отвали. От. Меня, – четко говорю я.

Ощущаю его прерывистое горячее дыхание на своих губах, и злость в его глазах сменяется чем-то иным. Зрачки расширяются, я вижу себя в их отражении. Меня трясет от него.

– Молодец, прекрасная ложь, – уже спокойней произносит он и склоняется к моему уху. – Буду ждать новой встречи, крошка. Думай обо мне, как я о тебе.

С этими словами он оставляет на моей щеке легкий поцелуй и отстраняется, не дав мне ответить, да и вообще сообразить. Я обескуражена. Смотрю, как он быстрым шагом идет к своей машине, а я остаюсь в холодном мире, без его тепла. Моя рука непроизвольно дотрагивается до щеки. Лицо полыхает, как и все внутри.

Седьмой шаг

– Я дома, тюремщики! – громко кричу с порога, снимая ботинки и сбрасывая пальто.

– Мишель, добрый вечер, – мне навстречу идет наша домработница Лидия, и я улыбаюсь ей.

– А где все? – спрашиваю ее и направляюсь на кухню.