Секреты управления по-русски

В желании поберечь ваши уши, глаза и нервы не стану приводить полный текст спича собственника, завершившийся, кстати сказать, изрядной потасовкой, случившейся, как вы и сами уже, наверное, догадались, из-за ключей от съёмной квартиры. В итоге вечером того же дня «ключик от заветной дверцы» оказался в руках Марины Райх. Именно ей Самим (!) было поручено выселить новоиспечённого господина главного инженера «вон из квартиры».

– Пожалуйста, пожалуйста, Антон Павлович, простите меня! Ради бога, простите, что я вас в ночь вот так выгоняю на улицу! Это не я! Поверьте, не я! Это распоряжение Сергея Петровича, – оправдывалась она, переминаясь с ноги на ногу, пока Коморцев паковался. – Я не могу вас оставить в квартире, честное слово. Мне ключи сегодня же нужно вернуть Сергею Петровичу. Лично. Это его распоряжение.

– Даа, Мариночка, чего уж там, – сказал Коморцев на прощание, отчаливая на железнодорожный вокзал, где ему предстояло куковать до десяти утра (именно в это время отправлялся ближайший поезд в его родные пенаты).

Распоряжение собственника «Пис Даты» было Мариной выполнено предельно точно. В двадцать один ноль-ноль она вручала ключи от «апартаментов» Сергею Петровичу.

– Давай, ищи заново нового инженера! – на прощание бросил тот, растворившись в ночной ноябрьской темноте.

Легко сказать: «Ищи»! А как его искать, а главное – ГДЕ, если рынок кандидатов уже рыт-перерыт на сто раз? Из Хакасии привозили? Привозили! С Дальнего Востока привозили? Привозили! Местные все плюются и матом посылают! Из Москвы или Питера ехать в эту Тмутаракань желающих нет. У них своих Наместничков хватает. И что делать – не понятно…

Терпению Марины Райс, работавшей в «Пис Дате» уже добрых семь месяцев, завидовали многие. Во-первых, было неясно, как она выносит этот дичайший график работы: двенадцать, а то и тринадцать часов с единственным выходным – это не шутки! Во-вторых, удивляло её поистине стоическое терпение: сколь бы громко на неё не орали, чем бы в неё не бросали, каких бы звёзд с неба не требовали – всё и вся она сносила спокойно, словно бы была глухонемой. Некоторые офисные сотрудники буквально в глаза ей говорили:

– Мариш, ты прям терпила какая-то! Чего ты за «Пис Дату» держишься? Ладно мы… У нас с Сергеем Петровичем дорожки практически не пересекаются, он к нам в отдел почти не заходит. Тьфу, тьфу, тьфу! А ты с ним постоянно на связи. Уже давно бы всё послала к чёртовой матери и нашла себе нормальную работу. Специалист ты хороший, тебя с руками и ногами оторвут! А ты терпишь….

Но Марина терпела. Зубы крошились, а она терпела. Прежде всего потому, что обещала Юлии Сергеевне (начальнику юридического отдела), которая её и пригласила в компанию, что отработает в «Пис Дате» хотя бы год. Юлия сразу говорила, что дела в компании, с точки зрения корпоративной культуры, идут «так себе». Не скрывала она и того, что вот уже два года, как не могут найти директора по персоналу, который бы пришёл и «развёл беду руками». В общем, многое из того, что теперь происходило, Марина знала заранее, пусть и в теории. Хотя, конечно, «теория» и «практика», в массе своей, есть суть вещи разные.

Был ещё ряд моментов, почему Райс уходу предпочитала «съедать себе зубы». Их также нельзя не обозначить. Мураков, отдать ему должное, сотрудникам всегда платил хорошо и вовремя. Зарплата в «Пис Дате» была в среднем на двадцать – тридцать процентов выше той, что предлагал рынок труда. Данный момент для Марины был очень даже критичен. К тому же офис компании находился в десяти минутах езды от дома, что ей было на руку, особенно после недавнего развода, проходившего по жёсткому сценарию. Несовершеннолетний сын вроде бы как находился под присмотром, хотя по факту Райс не могла и на минуту вырваться из офиса, за исключением обеденного перерыва. Именно это «окно» и было той решающей отдушиной, которая определяла Маринину логику: «Могу в обед проконтролировать ребёнка». В то же самое время тот факт, что она вместо положенных шести или семи вечера едва живая приползала домой в девять, а порой и десять, когда сын уже лежал в постели, её мозгом напрочь игнорировался.

Ну и, конечно, не стоит забывать о Юлии Сергеевне – злом гении, который свою порцию маслица в огонь всегда плескал вовремя. Как только у Марины на глаза наворачивались слёзы, та её тут же брала «на слабо».

– Я не знала, что ты такая хилая и бесхребетная! Не намного же тебя хватило! – напустив на лицо максимальное презрение, вещала она. – Я в таком режиме работаю уже девять лет. И ничего! Живая! Да если бы не Сергей Петрович, я бы в жизни не смогла купить себе квартиру и машину! Да он мне как отец родной! Ну вот куда, скажи, куда ты сейчас пойдёшь? Ты думаешь, в других компаниях лучше? Да сейчас везде одно и то же, только там ещё и денег не увидишь. К тому же я тебе обрисовывала здешние перспективы: ты должна доказать Сергею Петровичу, сколь ты предана ему и его делу. У нас нет директора по персоналу, и у тебя есть все шансы им стать. Прийти на эту позицию с улицы и остаться в компании надолго шансов мало, а вот у тебя они есть! Тебе просто нужно доказать свою преданность, и Сергей Петрович тебе сам всё предложит! Это дело времени.

Перспективы карьерного роста всегда щекотали Марине нервишки, да и деньги для неё были, как никогда, критичны. Бывший супруг требовал половину стоимости квартиры, в которой она проживала с сыном. Деньги нужно было отдать в оговоренные сроки. Вот, закусив удила, она и терпела всё это «царствие божие». И кто знает, быть может, всё бы и дальше шло точно так же, как в предыдущие семь месяцев, не случись два события. События, по сути своей маленькие, однако перевернувшие всё с ног на голову. Или, напротив, – с головы на ноги, это уж как вы сами решите.

Так вот, благодаря наложению двух пустяковых, казалось бы, событий, о которых я вам сейчас поведаю, всё и случилось.

У Марины заболел сын. А у Сергея Петровича грянуло новое «затмение» или «вспышка» – кто его разберёт. В тот самый момент, когда Райс открыла рот, чтобы отпроситься у Юлии Сергеевны в больницу, рация, стоящая на её столе, (в компании «Пис Дата» все пользовались портативной рацией) задребезжала и грозный голос собственника, громогласно потребовал:

– Марина, немедленно зайди ко мне!

Позабыв обо всём, она последовала зову.

– Я вот что решил. Ты давай позвони этому, как его, который был последним главным инженером…

– Коморцеву? Антону Павловичу?

– Да, ему! Скажи ему, пусть выходит к нам в «Пис Дату». Я его назад беру. Денег ему предложи к тому, что у него было, ещё полтишок.

– Хорошо, сейчас позвоню и предложу.

Зашнуровывая ботинки у кабинета собственника, Марина буквально охреневала от услышанного. Неужели Мураков и вправду думает, что после того прилюдного унижения, которое перенёс Коморцев, этот взрослый самодостаточный дядька с седой головой и вправду согласится вернуться назад?! Да это нонсенс! Тут же Райс зачем-то в голову пришла «байка», недавно рассказанная ей сотрудниками, которая на поверку оказалась совсем даже не байкой, а самой настоящей былью. Ещё до прихода Марины случилось так, что один из «экс – главных», привезённых откуда-то с «восточной стороны», не стал выслушивать матерные «проповеди» Сергея Петровича. Вместо этого он сам обложил собственника «пятиэтажками», подкрепив свои слова стулом, пущенным в лицо наместнику божию. Муракова подобная экспрессия впечатлила настолько, что несколько недель подряд после «стула» он прыгал на глотке Юлии Сергеевны, требуя, чтобы та «немедленно связалась с нахалом» и предложила ему вернуться назад.

– Юля, скажи ему, что я буду платить ему в три раза больше! Не хочет разговаривать? Как это не хочет?! Позвони и скажи этому нахалу, что я буду платить ему в пять раз больше от того, что я ему изначально обещал! Бросил трубку? Звони ему ещё! И ещё, и ещё! Пусть возвращается!

Одержимость, с которой Сергей Петрович стремился вернуть «нахала» обратно, объяснялась очень просто. Для него сама мысль о том, что кто-то посмел его послать, была несовместима с жизнью. Всегда и во всём, буквально с самого детства, последний харчок значился за Серёженькой.

«Вот вернётся, отработает пару часов, и я его вышвырну за шкирку, как бешеную собаку! Пинками выбью отсюда! – успокаивал себя собственник «Пис Даты». – И деньги ему вслед швырану!

Однако презренный нахал не вернулся…

Обуваясь, Марина ломала мозг, не зная, как ей выстроить беседу с Коморцевым так, чтобы её саму не послали в дали светлые.

Сколь не были бы сильны её переживания, а приказ нужно было выполнять. Глубоко вдохнув, она набрала экс-главного инженера.

– Да, слушаю, – раздалось на том конце провода.

– Это Марина. Марина из компании «Пис Дата», – неуверенным голосом произнесла она, ожидая матов и проклятий в свой адрес, однако ничего подобного не произошло.

– Ааа, Мариночка! Рад, рад! Что заставило?

– Я… Мне.. Антон Павлович, я звоню по поручению Сергея Петровича. Тут такое дело… Вы знаете, он просил вам передать, что… Что он погорячился, – придумав на ходу, скорее в своё оправдание, вылепила она. – Антон Павлович, в общем ситуация такая, что мы опять хотим вас пригласить в нашу компанию на работу.

Произнеся «главное», Райс даже зажмурилась. «Вот! Вот сейчас начнётся, – загудело у неё в ушах». Но ничего, как ни странно, не началось. Ничего не случилось.

– Хорошо, Мариночка, я вас понял. Когда мне выходить? И на каких условиях?

– Что?

– Выходить, говорю, мне когда? И условия какие в этот раз будут? У моего сына кредит. Помочь хочу детям. Вот. Мне нужно понимать, какие будут условия.

– Я всё узнаю и вам перезвоню, – оглушённая услышанным, пообещала Райс.

Остаток дня прошёл в беготне, перезвонах, решении вопросов, связанных с поиском новой квартиры для Коморцева и прочих трудовых «прелестях». Буквально чудом, увидев, что начальник юр. отдела собирается уходить (часы уже давно показывали начало десятого), Марина вспомнила, что она до сих пор не согласовала свой завтрашний поход к врагу с непосредственным руководителем.

– Юлия Сергеевна, извините, я совсем забыла, мне нужно завтра в первой половине дня отлучиться.

– Отлучиться? – удивилась «приёмная дочь» Муракова.

– Да. У меня сын заболел. И мне нужно показать его врачу. Очередь на десять утра.

– Ну, хорошо, отлучись. Только не забудь написать заявление на отпуск без содержания.

– Что? Какое заявление? – не понимая сути прозвучавшего, переспросила Райс.

– Без содержания. Тебя же не будет как минимум часа два, а то и три. Ты что, собираешься решать свои проблемы за счёт компании «Пис Дата»? За то время, пока ты будешь заниматься своими делами, зарплату ты не получишь. Марина, какие проблемы? Ты сама знаешь наши порядки. Пиши заявление, я завтра с утра его подпишу. С утра-то ты всё равно будешь. Тебе в семь нужно проводить инструктаж по технике безопасности на стройке. Подойдёшь с заявлением завтра, я подпишу, – повторила Юлия Сергеевна и была такова.

С минуту Марина стояла молча, затаив дыхание, а потом в её глазах резко потемнело. «Вот тварь! Подлая сука и тварь! Такая же тварь, как все эти одноклеточные пресмыкающиеся! Их убивают, а они спрашивают: „Вам как удобнее чтобы я голову на плаху положил: левой стороной или всё же правой?!“ Мрази! Ненавижу! Мерзкие тварииии»!

Не видя ничего за пеленой обжигающих слёз, Райс налетела на соседний пустовавший стол, предназначавшийся для директора по персоналу. От удара на пол свалились лотки с бумагами и подставка с канцелярскими принадлежностями. Разноцветные папки, карандаши, ручки и прочая мелочь разлетелись в разные стороны.

«А и чёрт с ними! Пусть валяются! Шило? Графики? Ничего не буду поднимать! – завывала Марина. – Всё! Всё, с меня довольно! Как проклятая пахала…. Как последняя, последняя тупая овца! Да у меня месяц переработок! Месяц!!! И я должна писать заявление на бс? Да вот хрен тебе, тварь! Выкуси! За счёт „Пис Даты“ я решила пожить? Разорить вас решила?! Подстилка же ты мураковская! Такая же гнида, как и он! Ноги моей больше… Мраааази! Хорошо, что в трудовую книжку себе до сих пор печать не поставила… сердцем чуяла».

В тот самый миг, когда Антон Павлович Коморцев, заходя на второй круг, тщательно укладывал рубашки в свой походный чемодан, предназначенный для дальних и долгих поездок, Марина, не снимая ботинок, стояла на мягком стуле, находившемся в пустынной приёмной Муракова. В её руках было шило.

Утром следующего дня секретарша, не любившая «больших огней», делавших её морщины более заметными, по просьбе собравшихся в «предбаннике» коллег, ожидавших начало совещания, всё же соизволила включить «нормальный свет». Тут-то и обнаружилась «одиннадцатая заповедь», выцарапанная на стене.

Утро бывшего менеджера по персоналу строительной компании «Пис Дата» было вполне умиротворённым. Врач, выписав лекарство, сказал, что они обратились вовремя, а значит, совсем скоро сынок поправится, осложнений быть не должно. Единственный момент, омрачавший жизнь Марины в то утро, состоял в том, что она, хоть убей, не могла вспомнить, как именно она выцарапала: