Алые небеса Сеула

– Все в порядке, мисс, – приветливо отвечаю так, как полагается – я же могу «спик инглиш»[3 - Speak English (англ.) – говорить по-английски. (Прим. ред.)], – вместо того чтобы дать по ушам неуклюжей, ведь душка Ли Соджин должен вести себя образцово. – Но, если не хотите попасть в подобную ситуацию снова, советую уйти с перехода, утром тут слишком многолюдно.

– О боже! – взвизгивает иностранка. – Вы говорите по-английски?! Наконец-то хоть кто-то меня понимает!

И я довольно улыбаюсь: кому не понравится, когда красивая девушка смотрит на тебя с неподдельным восторгом? Но распухшая под ребрами гордость быстро улетучивается, поскольку на меня обрушивается бессвязный поток заморской речи, из которого даже я, человек, знающий английский почти в совершенстве, не в состоянии выудить суть.

– Я так рада, что наехала на вас! Ой, ну то есть не поймите неправильно, я не хотела сделать больно, я в вас нуждаюсь! Это просто ужас. Сначала мой рейс задержали. Потом мы совершили вынужденную посадку в богом забытой дыре, откуда невозможно было улететь на чем-то еще. Перелет сожрал кучу незапланированного времени, а мне срочно надо в «Пак-Индастриал». – И еще целая куча совершенно не нужной информации о топографическом кретинизме, сдохшем телефоне, отсутствии времени на переодевание.

Вот уж! И зачем я только козырнул английским? Дурацкая черта характера: если в чем-то лучше, не тушуйся, продемонстрируй, лови признание и уважение, насладись превосходством, – от последнего я никак не могу избавиться, несмотря на то, что стиль жизни обязывает быть тише воды ниже травы.

– Ес, ес, офкоз[4 - Yes, yes, of course (англ.) – да, да, конечно. (Прим. ред.)], – ритмично киваю, периодически вставляя короткие фразы. – Конечно. Ничего страшного. Вы уже извинились. Да, неприятность. А я-то думал, у меня трудное утро. Вы местную сим-карту не пробовали? СТОП! ЧТО? Что вы сказали? Повторите! Куда вам надо? – Резко выбрасываю вперед раскрытую ладонь, призывая девицу умолкнуть хотя бы на секунду.

От ее тарахтения начинает стрелять в висках, но истинной причиной мгновенной смены настроения является заветное слово – «Пак-Индастриал». Однако экзотическая птица-говорун и не думает закрывать намазанный яркой помадой клюв. И кажется, совершенно неважно, на каком языке говорит ее собеседник: дамочка в принципе не умеет слушать!

– Эй-эй-эй, притормози! – Предпринимаю очередную попытку, хватаю американку за плечи, нависая тенью.

Боже! Она и правда в панике: зрачки расширены, словно этот маленький, острый носик только что втянул дорожки четыре ядовитого порошка. Но, хвала Будде, туристка находит зерно проблемы среди наболтанного и невольно отвечает на ранее заданный мною вопрос.

– Вы случайно не подскажете, как пройти к «Пак-Индастриал»? – выдыхает она буднично, будто, блин, время уточняет.

Впрочем, девица-то не в курсе, что корпорация Пака, как и вся его семейка, – мой личный триггер. И все же, вопреки рационализму, скрыть эмоции не удается – брови негодующе встречаются над переносицей, взгляд становится колючим, хотя и ненадолго.

– Ах, «Пак-Индастриал»… – Немедля отнимаю руки от угловатых плеч, замечая озадаченность девушки, и отступаю на шаг, сопровождая слова примирительной улыбкой.

И не успеваю даже выдохнуть, как в меня врезается какой-то придурок, а брюнетка чудом избегает столкновения с доставщиком еды.

Гнев вспыхивает с новой силой. Но вида не подаю. Решаю воспользоваться своим же советом. Хватаю чемодан иностранки левой рукой, ее запястье – правой и, скомандовав не терпящее возражений: «Лец гоу»[5 - Let’s go (англ.) – пойдем. (Прим. ред.)], – увожу девушку с перехода.

Основная часть офисного муравейника остается позади. Смотрю на часы, прикидывая, сколько у меня форы до встречи. Восемь сорок пять. Черт, время поджимает! Некогда возиться с «заблудшей»!

Оборачиваюсь, заглядываю в растерянные оленьи глаза и медленно, внятно объясняю:

– Послушайте, мисс, мне жаль, что ваш день не задался, а я тоже спешу и… опаздываю. Однако постараюсь вам как-то помочь. Вон вход в метро. – Указываю на спуск под землю, всего в двадцати метрах. – В зоне касс есть камеры хранения. Аппарат принимает не только воны, но и доллары, хотя иногда сдачу не выдает. Оставьте чемодан там, а то в «Пак-Индастриал» еще примут за чокнутую. Теперь посмотрите на ближайшую к нам аллею. Видите: в конце – кафе? А за ним – стеклянное здание с пикой? Это и есть «Пак-Индастриал», пять минут идти. Надеюсь, вы успеете и все обойдется. Простите, а теперь я вынужден бежать. – Кланяюсь всем корпусом, в последний раз окидываю девушку оценивающим взглядом, пытаясь понять, все ли она уяснила, и прощаюсь на корейском: – Аннёнъи касеё![6 - Аннёнъи касеё (??? ???) – до свидания, счастливого пути; используется при прощании.] – После чего стремглав мчусь по аллее навстречу своей мечте. Ха! Мести!

Всю дорогу до офиса под ребрами что-то неприятно барахтается. Надеюсь, девица, не зная языка, разберется, куда пихать банкноты в автомате. В конце концов, судя по бирке на чемодане, она американка, а янки только и умеют, что совать всем подряд свое никому не нужное мнение.

На проходной «Пак-Индастриал» меня встречает охранник, сверяет удостоверение личности со списком и направляет к ресепшену. Симпатичная улыбчивая девушка просит заполнить карточку посещений и выдает заветный бейдж с надписью «Кандидат». Стрельнуть бы у нее телефончик, да только я дико опаздываю. Но, если все пройдет гладко, непременно нарисуюсь после собеседования. А что? Нужно завязывать хорошие отношения с коллегами еще на берегу!

Раскланявшись в пожеланиях отличного дня, направляюсь в зону лифтов. Спешу. Но по закону подлости обе кабины торчат на верхних этажах, надо ждать – это злит. В процессе созерцания электронного табло замечаю, что нервно отстукиваю по полу носком ботинка. Не то чтобы меня распирает от волнения, но и облажаться нельзя: слишком много вложено сил и нарушено законов. Назад пути нет!

Вдруг средь привычных звуков просыпающейся корпорации – топота ног, писка турникетов, приглушенных голосов сотрудников – до меня доносится сбивчивая женская речь на «типикал американо», а потом – максимально кривое замечание мужчины, язык которого с ходу-то и не определишь – нечто среднее между корейско-английским и, пожалуй, абракадабровским.

В ситуацию намеренно отказываюсь вникать, поскольку мгновенно узнаю голос «заблудшей», отчего хмурюсь, будто сожрал парочку просроченных моти[7 - Моти – липкое рисовое тесто и традиционная японская сладость, приготовленная из него же (десерт распространен и в Корее).]. Однако долго игнорировать происходящее не удается. Будь оно проклято – обостренное чувство справедливости! И когда охранник выдает нечто наподобие: «Шоу йоу титс»[8 - Show your tits (англ.) – покажи грудь.], – меня взрывает, причем сразу не разберешь – от стыда за родную страну или из-за приступа дикого ржача, который я максимально глухо спускаю в кулак. Девица, к слову, нехило фигеет от услышанного! Понимаю это по голосу, в момент взвывшему мощью трех, а то и четырех сирен скорой помощи.

Не знаю, какого черта меня несет обратно! Пока ноги уверенно чеканят шаг, разум снова и снова твердит: «Не твое дело, сконцентрируйся на цели». Но не проходит и десяти секунд, как я стою в холле, упирая взгляд в спину знакомой незнакомки.

Ох, Ким Соджин, чувствую, ты крупно обо всем пожалеешь! До собеседования несколько минут! Какого хрена твоя тощая задница еще не на шестом этаже?!

И знаете, аутотренинг даже начинает работать, ведь левая нога невротично дергается в сторону лифта, однако правая уже полсекунды как рванула вперед, и, клянусь, если меня вытурят из «Пак-Индастриал» вместе с янки, отправлю ее в Штаты смачным пинком под зад!

Ладно! Отступать поздно. Теперь необходимо собраться и действовать максимально красиво. Людей всегда дезориентирует чужая уверенность. Буду дерзким, решительным, опасным!

Шаг, еще один. Походка четкая, выверенная, но одновременно расслабленная, без железного штыря в позвоночнике.

До причины моих сегодняшних проблем остается несколько метров. Расстегиваю пиджак. Бейдж, который может спалить контору, отправляю под рубашку, главное – заметен фирменный шнурок, а он здесь у каждого одинаковый. Повезет – спутают с сотрудником. А иначе… Даже думать об этом не хочу!

Цель – на расстоянии дыхания. Тихо стравливаю застоялый в легких воздух, хищно щурюсь и накрываю вздрагивающие плечи брюнетки пиджаком, скользнув ладонями вдоль ее худеньких рук вплоть до локтей. Прошу заметить – без интимного подтекста, а в желании ободрить, показать, что она не одна. Впиваю недовольный взгляд в сурового, но явно глуповатого охранника, тотчас сбивая с него спесь.

Со стороны все выглядит максимально круто, точь-в-точь как в популярных дорамах[9 - Дорама – общее название для азиатских телесериалов (изначально – японских).] с сюжетом про серых мышек и влиятельных наследников. Не хватает лишь замедленной съемки и крупного плана героини, у которой от прикосновения главного краша всея Кореи сердце падает в пятки. Но, увы, мы не в мыльной опере, которая всегда заканчивается хорошо. Я не богатенький сынок председателя, а выражение лица девушки вряд ли полыхает влюбленным трепетом, скорее, оно перекошено испугом, в лучшем случае, удивлением.

– Теперь госпожа может пройти… или мне позвонить в посольство Соединенных Штатов? – говорю на корейском, да таким тоном, словно отдаю приказ расстрелять.

От столь мощного напора мужчина в форме теряется, чем дарует мне преимущество. Будем добивать, пока горяченький!

– Мисс провела в полете более десяти часов! Из-за глубочайшего уважения к председателю Паку она даже не стала заезжать в отель, ведь, в отличие от некоторых, дорожит работой. А вы что устроили?

– Господин, – сдавленно бормочет охранник, вероятно, принимая меня за птицу важную, – правила обязывают…

Я не позволяю ему закончить.

– Правила обязывают пропускать в здание тех, кто есть в списке. Мисс, – уже обращаюсь к американке на ее языке, – ваше имя?

Она, запинаясь, тихонечко шепчет: «Мэри Хоук». Видать, в шоке от моей крутости.

Не теряя драгоценных секунд, переключаюсь на охранника, добавляя голосу дополнительной жесткости.

– Мисс Хоук в списке?

– Да… но… дресс-код…

– Ащщ! – гневно срывается с губ. – Где мы, по-вашему, находимся? В ночном клубе? Как вы смеете принимать подобные решения в отношении зарубежных партнеров? Я немедленно сообщу начальнику охраны о некомпетентности сотрудников! Безобразие!

– Господин, господин, пожалуйста, – жалобно нудит охранник, жеманясь в неуклюжих поклонах.

Все! Цель достигнута, противник сбит с толку. Пора валить, пока не очухался и не смекнул, что у меня на шее болтается пропуск визитера, а не руководителя отдела.

– Объясняться будете с начальством, – напоследок важно отрезаю и, поправив свой пиджак на (как выяснилось) Мэри, толкаю девушку в сторону ресепшена, где нам без промедлений выдают бейдж с ее именем. Хвала моему очарованию и непринужденному флирту с секретаршей десятью минутами ранее!

Далее на предельных скоростях устремляемся к лифту, дожидаемся, пока из кабины вывалится заторможенный уборщик с полным боекомплектом бытовой химии, и заходим внутрь.

Точнее я, не церемонясь, запихиваю девицу в кабину, ПОТОМУ ЧТО ВРЕМЯ ГОРИТ, КАК И МОЙ ЗАД, и судорожно тыкаю на кнопку с цифрой шесть.

Глава 2

Мария Соколова

Ненавижу самолеты, раньше ненавидела и, наверное, всегда буду ненавидеть. Длительный перелет – четырнадцать часов в воздухе таковым и можно считать – адская мука. Особенно если сидишь в экономклассе, а рядом торчит мамаша с маленьким ребенком, а тот всю дорогу орет как потерпевший. Беруши – единственное спасение, но даже они не способны заглушить рог изобилия звуков, царящих вокруг меня.

Не знаю как, но, вопреки нервозности и волнению, в конце концов засыпаю.