СТРАСТЬ РАЗРУШЕНИЯ

Сердце скажет мне путь…

…

Часы, которые будущий Император Николай простоял с семьей в домовой церкви, в то время как на Сенатской площади развернулись в темное каре войска, руководимые заговорщиками, тот смертный ужас, испытанный 14 декабря 1825 года, ужас уподобления обезглавленным королям английскому и французскому, навсегда врезались в его память.

Месть царя тяжелой пятой легла на Россию. Отныне любая вольность пресекалась на корню, а люди, преданные ее образу, исчезали бесследно.

Дольше всех продержался Московский университет. Со всех концов съезжались в его стены даровитые юноши, чтобы учиться на его факультетах, общаться с профессорами и между собой, философствовать, спорить, кутить. Но после истории с поэтом Александром Полежаевым и здесь ощутились студеные сквозняки реакции.

Александр Полежаев был внебрачным сыном богатого помещика. Поэтический дар его был несомненен, в университетском студенческом братстве стихи его читались и распевались на всех пирушках, а поэма "Сашка" переписывалась во многих списках. Это было озорное, полное непристойностей, стихотворное переложение "Евгения Онегина", сочиненное тем же блистательным размером.

Пушкин не обиделся.

Во все времена возникают подобные поделки, лишь добавляющие блеска их образцам; они легкомысленны и недолговечны, повзрослевшие озорники весьма скоро открещиваются от них, как от шалостей горячей юности.

Не так получилось с Полежаевым. К несчастью, список поэмы попал в руки попечителя университета, затем к министру народного просвещения. Юношу, по обыкновению всех полицейских служб, разбудили далеко за полночь, велели одеться в студенческий мундир, проверили наличие всех пуговиц и повезли прямо во дворец.

Был пятый час утра, но в приемной уже сидели сенаторы. Один из них, полагая, что юноша чем-то отличился, предложил ему должность учителя при своем семействе.

Царь бросил на вошедшего испытующий взгляд.

– Ты ли сочинил эти стихи? – спросил он.

– Я, – отвечал Полежаев.

– Вот, князь, – усмехнулся государь, обращаясь к попечителю, – вот я вам дам образчик университетского воспитания, я вам покажу, чему учатся там молодые люди. Читай эту тетрадь вслух.

Волнение Полежаева было так сильно, что он не мог читать.

– Я не могу, – сказал он.

– Читай! – закричал Николай .

Этот крик вернул ему силы. Никогда не видывал он своего "Сашку" переписанного столь красиво и на такой славной бумаге.

Сначала робко, потом одушевляясь более и более, он громко и живо дочитал поэму до конца. В местах особенно дерзких Николай делал знак рукой министру. Тот закрывал глаза от ужаса.

– Что скажете? – спросил царь по окончании чтения. – Я положу предел этому разврату! Это все еще следы, последние остатки, я их искореню! Какого он поведения?

Министр, разумеется, не знал, какого он поведения, но в нем проснулось что-то человеческое.

– Превосходнейшего поведения, Ваше Величество.

– Этот отзыв тебя спас, но наказать тебя надобно для примера другим. Хочешь в военную службу?

Полежаев молчал.

– Я тебе даю военной службой средство очиститься. Что же, хочешь?

– Я должен повиноваться.

Государь подошел к нему, положил руку на плечо и, сказав:

– От тебя зависит твоя судьба; если я забуду, ты можешь мне писать, – и поцеловал его в лоб.

Александр Герцен, поведавший эту историю, говорил, что раз десять заставлял Полежаева повторять рассказ о поцелуе. Тот клялся, что так и было. Несколько лет спустя Полежаев умер в солдатской больнице. Ни одно письмо его к государю ответа не имело.

Вскоре настал черед и самого Александра Герцена. Идеи французской политической философии были дороги его сердцу и близки его друзьям-студентам, объединившимся вокруг него. Юноши расхаживали в бархатных беретах и трехцветных шарфах, устроили шумный протест против профессора Малова, когда тот неуважительно отнесся к одному из студентов. В университетской "маловской" истории принимал участие и Лермонтов, никому не известный юноша.

Александр Герцен и его друг Огарев, едва окончившие курс, были арестованы и сосланы в глубину России на пять лет.

Но ранее их испытал гонения студент Виссарион Белинский, казеннокоштный студент.

Белинский родился в городке Чембаре в бедной семье армейского лекаря в 1811 году. Вечно пьяный отец бывал неразборчив и буен во хмелю, с кулаками гонялся за женой. Щуплый сынок Виссарион приводил его домой, обводил пьяного через широкую, в доску, дыру на крыльце. В восемнадцать лет Виссарион отправился в Москву поступать в университет.

– Папенька, маменька, соберите меня, завтра я ухожу с обозом.

Мать, изможденная женщина с врожденно-умным лицом молча взялась за сборы. Отец пьяно вскинулся.

– А кормить тебя кто будет?

– Своим умом проживу.

– Болезный мой, – мать со вздохом обняла сыночка, затерла золой вздувшийся волдырь на шее.

Первый же встреченный город, Рязань, очаровал впечатлительного юношу. Оказывается, в России есть прекрасные города!

Наконец, за много верст, словно в тумане, засветилась колокольня Ивана Великого. К ней долго ехали. Москва-река была запружена барками. Златоглавая белокаменная Москва показалась сказкой.

На заставе его остановили.

– Кто таков?

А свидетельства о происхождении у него нет, отец забыл дать его сыну!

– Беглый?

Кое-как, сказавшись лакеем графа Ивана Николаевича, молодой человек миновал стражу. Быстрым шагом отдалившись на расстояние полуверсты, он свернул за угол в переулок, отыскивая глазами укромный непыльный уголок, чтобы отдохнуть от пережитого страха. Он был боязлив, слабого здоровья и ощущал себя совершенно беззащитным. И вдруг увидел приближающуюся к нему духовную особу в замызганной рясе, служителя алтарей. Поравнявшись с Белинским, тот снял шляпу и словно старинному знакомому пожелал доброго здравия, после чего "проблеял козлиным голосом".

– Милостивый государь! Пожалуйте отцу Ивану на бедность две копейки.

Виссарион догадался, что в кармане достопочтенного отца Ивана обреталось только шесть копеек, и, следовательно, не доставало двух. Молча подал он два гроша и проследил взглядом, как тот бегом пустился в ближайший кабак.

В ту же минуту новое приключение ожидало его. Опустившись на траву, бледный, худой, с воспаленными прыщами на шее, он расположился было на краткий отдых, как вдруг над ним раздалась медовая цыганская скороговорка.

– Открою тебе всю судьбу, соколик. Не пожалей копеечки.

Молодая женщина в пестрой юбке протягивала руку. Он достал из кармана копейку. Всей душой стремился он в университет, и цель была так близка, что стало страшно. Пусть скажет что-нибудь хорошее.