Истен

Все! Все, кроме меня! Сколько раз я мысленно защищал отца! Разве не было у меня искушения хоть раз прислушаться? Ладно, я привык, что Кристина постоянно выкидывала замечания в его адрес. Но совершенно посторонние люди?

– Человека, которого ты любишь и который так всегда добр с тобой, обвиняют во лжи всяческом зле! – кричал я на Тома.

Голова раскалывается.

Я устал.

От всего этого.

– Я и не хочу сказать, что ты ошибаешься, – мягко заговорил Том. – Просто никто из нас, не знает всей правды. Я считаю Кано врагом, а ты нет. Кано считает меня врагом, но ты за такового меня не принимаешь. Ведь, так?

Я кивнул, глядя мимо Тома. Он продолжил:

– Кристина на стороне тех, кто хочет свергнуть его правление, но сестра тебе не враг. Видишь, Кайл. Возможно, все заблуждаются. Может враг внутри каждого из нас?

Я посмотрел на свое отражение. Кто мой враг? Если ни отец, ни повстанцы. Склонность отрицать все, что противоречит моим убеждениям? Я никогда по-настоящему не прислушивался к другим людям.

Ни к сестре. Ни к повстанцам.

Да, я никогда даже не пытался выслушать их сторону.

– Не нужно спасать меня, Кайл, – голос Тома прервал размышления. – Лучшее что ты можешь сделать это побыть другом в последние дни моей жизни.

Я одернул себя, чтобы не возразить и не всплеснуть руками. Ладно. Если ему так легче, пусть думает так. Том заслуживает уважения.

– Я… ни с кем не дружил, – я пожал плечами. – Только с сестрой.

– Не считается.

У меня вырвался смешок. Я вдруг представил Тома, как он все эти года учился со мной. Как мы разодетые в смокинг смеемся на светском приеме над каким-нибудь перебравшим лордом и флиртующим с дамой. Я мог легко, увидеть его в коридорах дворцах. Вот он подбадривает меня перед выступлениями. Округляет глаза, видя какие взгляды бросает на меня Гвэн. Заходит без стука в комнату и без предупреждения бросает мяч.

Я улыбнулся. Выходит, не зря Том с самого начала называл меня другом. Он быстрее меня разглядел, что такое возможно. Я сел напротив и попросил рассказать о Кристине.

Время шло незаметно. Мы просто делились историями и смеялись.

Я давно не был собой. Настоящим.

Глава 17 Кристина

Держишь образ героя, а внутри ты просто слаба.

Почему правда так болезненно воспринимается от других? Может быть, потому, что рушится последняя надежда, что ты можешь хоть что-то контролировать?

Ты просто слаба.

В этом я боялась признаться себе. Есть толк от того, чтобы признавать слабости. Ты можешь исправиться, сделать что-то с этим. Только я не могу. Мой путь длиною в пять лет это отрицание.

Когда я была младше, то и дело убегала в бедные районы. Собирала во дворце все что могу и отдавала вещи и еду маленьким детишкам. Сиротам. Я лезла в драку, когда обижали беззащитных. Я ночью плакала, вспоминая их изнуренные болью глаза и голодом тела. Это были года, когда Истен еще до конца не оправился. И мне часто снилось, что Кайл – один из тех детей.

Когда мои вылазки обнаружили, Кано на весь день запер меня в подвале. Я задыхалась от сырости и затхлого воздуха. У меня онемели пальцы, и стучали зубы. Наверное, это единственный раз, когда они сильно поругались с мамой. Если бы не она, кто знает сколько бы он меня там держал. И я бы точно не выжила. Чуть не умерла. И это было не самым ужасным.

Прежде я никогда не смотрела телевизор. Но в палате соседка любила включать его глубокой ночью. Я прежде не догадывалась о масштабах жестокого мира, в котором живу. В несчетном количестве уголков земли творятся страшные вещи. Я просила медсестер переселить меня, но, видимо, отец приказал, обеспечить мне удручающие условия. Никто меня не слушал. Меня пугала реальность. Тогда возникли приступы агрессии. Я разбила монитор, меня ударила одна из медсестер.

Все вокруг меня были чем-то заняты. Я не могла определить свою цель и путь. Пробовала разные занятия, но не горела настолько, чтобы верить в себя и идти к этому через сомнения.

Кайл первый заметил мое состояние. Я натянуто улыбалась, днем лежала в комнате. В основном спала. Люди вокруг меня так легко заговаривали о недавних преступлениях и происшествиях, а я принимала это близко к сердцу. Меня охватывали гнев, отчаяние. И так повторялось по кругу.

Он выразил беспокойства отцу, чего зря, конечно, сделал, но откуда ему знать. Ведь с ним отец другой. Кано обвинил меня в слабохарактерности и закрыл вопрос о психологе. Я не сумасшедшая. Чтобы весь Истен узнал, что я психически нездорова? Нет, спасибо.

Кайл посоветовал мне, если я чувствую себя слабой, работать над теми сферами, где я могу стать сильнее. Я тренировала свое тело, освоила навыки борьбы и владения оружием. Тренировала ум, способность к запоминанию, дару убеждения и влиянию на людей. Я работала над собой каждую минуту жизни и мне становилось легче.

Но Дарен прав.

Это был хрупкий образ.

Яркий правдивый, но то, что под ним, способно разрушить все в один миг. Поэтому я отрицала свою боль.

Я высоко эмпатичная. Страдания других уничтожают меня. Я попробовала себя на курсах медсестры, думая, что так я смогу просто к этому привыкнуть. Но это вдохновило меня. Я поняла, что могу много сделать для других. Помогу кому-то выжить и облегчить страдания другим. Впервые я почувствовала настоящее удовлетворение.

Пока самый ненавистный человек не напомнил мне о том, что я по-прежнему в жестоком мире и я страдаю в нем.

???

Сегодня все собрались на ежегодное воспоминание о дне, когда их жизнь в корне изменилась. День, когда Арлен был уничтожен. Это короткая церемония, как воспоминание об утраченной надежде на светлое будущее. Цель поддерживать дух поселенцев. Я сказала Уиллу идти без меня. Он точно там должен быть.

Я снова окунулась в то время, когда все вокруг имеют цель и смысл, а я просто существую. На какое-то время здесь я сумела заглушить боль, но теперь…

Вниз по ручью.

Вдыхаю прохладный влажный воздух. Шаг. Еще один. Странно, что боль ушла. И все остальное. Шелест листвы, раскаты грома, все где-то далеко. Слышу в ушах стук сердца, остальное приглушено.

Никогда не подходила так близко к краю. Не видно границ леса. Справа бурный поток может сбить с ног. Внизу озеро. Высоты достаточно, чтобы вышибло из тебя все, что можно.

Я сделала вдох и закрыла глаза.

– Кристина, стой!

Из меня вышибло воздух. Полились слезы, и я судорожно вздохнула. Шла сюда не колеблясь. Выходит, какая-то часть меня надеялась, что кто-то отговорит? Та, маленькая Кристина, с длинными ресницами и пухлыми щечками, будто смотрит сейчас на меня. Ее лицо искажено, она надрывно плачет. Зачем я с ней так поступаю и почему не нашла другого выхода?

Я медленно повернулась. Уилл стоит, вскинув руки и, кажется, затаил дыхание. Уже накрапывает дождь. Стоять на камнях становится скользко. Меня отделяет пару шагов от края обрыва.

– Ты никогда не оставляешь меня одну, – крикнула я, хотя Уилл не более чем в трех метрах.

– Вижу, что не зря.

– Уилл…

– Не делай этого.