Оценить:
 Рейтинг: 0

Влюблённые

Год написания книги
2023
Теги
1 2 3 4 5 ... 20 >>
На страницу:
1 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Влюблённые
Лина Вальх

"Нарушающий клятвы врач не может спасать. Начинающий адвокат не может найти свое место в мире. А любящая дочь не избегает чужих предубеждений. Запертые внутри собственных тюрем, они не способным видеть ничего дальше своего носа, считаясь слепыми глупцами. Но кто из них действительно слеп?" Уильям Белл мертв. Его привычный мир растоптан, вера попрана, а вечная жизнь кажется проклятьем. Особенно, когда тобой вечно помыкают другие. Александр Куэрво уверен, что знает все. Но каждое его воспоминание ложь. Эйлин Маккензи прячется за масками, пытаясь найти в них себя, и гадает, кто она на самом деле: Арлекин или Коломбина. Древний орден скрывается даже от тени младшего брата и лелеет надежды отомстить, погрузив мир в изначальную тьму. Вселенная хрустит старыми шрамами, готовая взорваться. Предавшие друзья, что хранят чужие секреты, могут оказаться союзниками. А время, стремительно ускользающее из рук бессердечного охотника, самое решает, кто выйдет из этой игры победителем.

Лина Вальх

Влюблённые

Пролог. Тишина

Август, 2022

Будь у тишины голос, она бы кричала.

Она бы взрывалась сиренами, ударами капель о водное зеркало озера и немыми укорами направленных на него глаз. Тишина не звенела, нет, она пульсировала в ушах, оглушая своей неотвратимостью. Телефон вибрировал в руке. Идиотский телефон в розовом чехле с котятами. Он вибрировал и сводил с ума, пока несколько десятков глаз смотрели на него. Тихого и застывшего, сбрасывавшего капли с концов упавших на глаза волос.

Александр Куэрво мог только искать взглядом сестру, как потерявшийся на вокзале ребёнок, сжимая в руках идиотский розовый телефон.

Они впервые в машине молчали. Впервые не ругались, а с его губ не срывались язвительные колкости – только холодные заученные фразы, за которыми можно было легко спрятать себя. Жирные капли дождя разбивались о лобовое стекло, пальцы нервно сжимали руль, иногда отпуская и пробегая кончиками по кожаной поверхности, а нога то и дело соскальзывала с педали газа, заставляя машину рычать и бросаться вперёд рывком. Конечно, сестра привычно ворчала на него за это. Наверное. Александр этого не слышал, не видел, как ее лицо испуганно морщится, а затем она отворачивается, чтобы спрятаться в растрепавшихся от дождя волосах. Он видел только дорогу и снующие туда-обратно дворники, скрывающие реальность за размытой плёнкой воды.

«Я приеду позже. Есть дела…»

Интересно, она действительно доверилась ему? Он уже никогда не узнает.

Тишина взрывалась на разбитых костяшках маленькими капельками и вдавливала в багровый бархат коридоров особняка. Тишина разбилась осколками журнального столика о вычурную плитку внутреннего двора. Все равно он никогда не нравился Александру. Да и интерьер в комнате давно пора было поменять. Тишина разбивалась криками прислуги и недовольными возгласами матери, столкнувшись с запертой деревянной дверью. Это так бессмысленно и глупо – делать вид, что тебе все равно, делать вид, что ты ничего не чувствуешь, только потому что так принято вокруг. И еще более бессмысленно объяснять, почему книга, брошенная на стол вчера, все еще лежит нетронутая с самого утра. Впереди ведь выпускные экзамены.

Тишина тонула в лимонном запахе одеяла и простыней, забивалась в лёгкие и затягивала сознание мягким туманом. Разбит? Наверное. Александр не был уверен в своих эмоциях, терялся в лабиринтах ощущений и не мог найти выход, как слепой, брошенный один на один с самим собой. Кажется, у него был подходящий случаю черный костюм. Но он будет думать об этом завтра, заливая остатки эмоций текилой и прячась за пожелтевшими листами книг, которые тоже пахли лимоном и весной.

А пока он хотел слушать тишину, кричащую вместо него своим молчанием, и разглядывать идиотский розовый мобильник с котятами, последний раз вспыхнувший экраном блокировки.

Интересно, он вспыхнет так же, чтобы навеки потухнуть, или будет медленно тлеть в собственном беспомощном отчаянии?

Александр Куэрво проворочался на кровати до самого утра. Он не слышал ни недовольных перешёптываний родителей в соседней комнате, ни знакомого звонка будильника. Или он его даже не ставил? Понедельник вплыл в город туманными сумерками и тишиной. Александр не слышал ничего. В его ушах стоял только звон разбившейся на осколки надежды и посуды. Кажется, там во дворике дома должны покоиться останки хрустальной вазы и стеклянного столика.

Губы Александра нервно дёрнулись, когда пальцы дотронулись до щеки, – слабое, едва ощутимое покалывание пронзило кожу.

Забавно. Его лицо было все таким же ровным, если не считать мелкой щетины, проступившей сквозь маленькие едва заметные поры, но кончики пальцев все же нащупали невидимый рубленый шрам на щеке. Кажется, ее шрам остался именно на этом месте. Или чуть левее? Нет, определённо именно здесь. Пальцы оглаживали кожу, словно это была не его щека. Дышал Александр рвано, ворочаясь в кровати и сминая одеяло под собой. Июль в этом году выдался невыносимо жарким, он налипал на кожу маленькими прозрачными капельками пота и скатывался по остро очерченной челюсти, чтобы замереть на секунду на кончике подбородка, собраться с силами и рухнуть на тёмный паркет. Александр ворочался, скользя кончиками пальцев второй руки по полу, изредка одёргивая их, как от разряда тока, когда они касались заброшенного под кровать телефона.

Он не помнил, как прожил эту неделю, скрываясь в книгах и утопая в собственном страхе посмотреть в зеркало.

Но, кажется, сегодня ему предстояло впервые проснуться.

***

– Я пришёл попрощаться.

Иссиня-черный костюм давил, галстук тугой удавкой на шее стягивал кожу, а выйти из автомобиля казалось Александру непосильной задачей. Небольшая толпа приглашённых гостей ютилась вдали, прикрываясь от дождя черными зонтами, среди которых он заметил знакомый темно-изумрудный зонт сестры. Разумеется, она была в первых рядах скорбящих, умывалась слезами и причитала, какого замечательного человека потерял этот мир. Его милая старшая сестрица, у которой вместо сердца – кусок кровавого льда.

Асфальт захлюпал под ногами Александра свежими лужами, стоило тому высунуться из машины. Зонт никак не хотел открываться, и он остервенело тряс его, бездумно жал на кнопку и чертыхался, проклиная всех создателей зонтов и одного конкретного создателя в частности, решившего, что в этот день только дождя не хватает для и без того скорбного настроения. Александр Куэрво никогда не был истово верующим человеком, в церковь ходил, лишь потому что заставляли родители, а заунывным молитвам предпочитал хорошую книгу. Амелия, его сестра, была иного мнения о религии – забавно, ведь именно она, по мнению церкви, должна была гореть в аду, существуй он, за все свои маленькие прегрешения.

Губы Алекса изогнулись в едкой ухмылке, – он Алекс, не Александр, как каждый раз повторяли ему родители, указывая на семейный герб и значительные суммы в банке, – стоило только вспомнить то, с какими раскрасневшимися щеками Амелия однажды вылетела из кабинета отца. Маленькие секреты сестры с возрастом прекратили быть таковыми, стоило Александру намекнуть родителям на то, что с их любимой дочкой что-то не так. Жалел ли он об этом? Ни одной секунды своей жизни. Да, Амелия, уже неМэлли, определённо возненавидела его за это, но быть предателем в глазах сестры, казалось Александру лучшей участью, чем лицемером перед самим собой.

И все же он почему-то боялся смотреть в зеркало всю эту неделю. Проснулась совесть? Или же он просто устал от самого себя?

Амелия стояла перед ним, скрываясь в тени зонта, и закрывала притихшую за спиной подругу, чьи огненно-рыжие волосы то и дело выглядывали из-за плеча сестры. Амелия стояла перед ним, по-сестрински прекрасная в своём гневе, и прожигала своим взглядом, пока очередной знакомый семьи высказывался, каким чудесным человеком была Э… Александр поморщился: имя скользнуло по нервам раскалённым ножом, сорвалось когтями по школьной доске и наконец вонзилось маленькими иголочками в сознание. Эйлин Маккензи – имя замерло на кончике онемевшего языка.

– Попрощаться? – голос Амелии был тихим и вкрадчивым, она шипела, как взъерошенная змея, и зло трясла завившимися от воды волосами. – Ты уже попрощался, Алекс. Или ты забыл? Уходи, пока никто тебя не заметил.

Не заметить Александра Куэрво было так же трудно, как белую кошку в ясный день. Он возвышался над всеми на голову, одним только своим видом показывая, насколько он здесь лишний.

Его взгляд метнулся к трибуне, из-за которой выступали гости, – и Александр тут же закатил глаза. Если отец Эйлин и скорбел, то его траур закончился еще несколько дней назад. Улыбка Алана Маккензи прорывалась сквозь тщательно натягиваемое на лицо печальное выражение, глаза ехидно смотрели на присутствующих, а слова, произносимые не от чистого сердца, казалось, раздражали только одного Алекса. Алан Маккензи не скорбел, нет, он только отлично играл еще одну роль из своего длинного послужного списка, пока стоящий рядом с ним высокий мужчина то и дело толкал «скорбящего» отца в бок, заставляя не слишком яростно улыбаться. Но даже отсюда Александру было видно, как блестят глаза мужчины, как он подбирает слова, дающиеся с большим трудом, – конечно, нельзя радоваться на похоронах, если не хочешь, чтобы люди не поняли все неправильно, – и как его друг едва удерживается от того, чтобы провалиться под землю на уровень вырытой для гроба ямы и лечь рядом, лишь бы не испытывать этого стыда еще несколько минут.

Александр сглотнул горький, застрявший в горле комок и тряхнул разметавшимися темными кудрями. Капли воды плавно скатились по полукруглым спицам зонта, повиснув на их кончиках и сорвавшись на приподнятое лицо Амелии. Рыжая копна волос позади неё нехотя повернулась, открывая Александру миловидное веснушчатое лицо Ланы Блейк. Висок тут же пронзила острая боль, стоило встретиться с девушкой взглядом, и Алекс поспешно отвёл глаза, но из достойных внимания объектов он мог найти только Алана Маккензи или свою сестру. И он решил остановиться на последнем варианте.

– Не только ты любила Эйлин, – Александр снова раздражённо тряхнул головой, и его взгляд метнулся на Лану, а затем обратно на лицо Амелии. – Я имею такое же полное право находиться здесь, как и ты.

Амелия ответила не сразу. Она долго – как показалось Александру – смотрела на него, недовольно поджимала губы, напоминая их мать, и стискивала пальцами до побелевших костяшек рукоять аккуратного зонтика. Амелия прожигала его взглядом учителя, которой хочет, чтобы ты сам осознал свои ошибки. Но Александр не видел их. Он не понимал, в каком направлении ему нужно двинуться, чтобы разглядеть тот маленький огонёк света, что приведёт его к сути происходящего с его жизнью. И сколько бы он ни прислушивался к себе – в ответ доносилась лишь тишина. Его мысли были пусты, а лицо человека в зеркале казалось чужим.

Александра Куэрво не существовало. Была лишь его погрязшая во лжи оболочка.

– Ты никого не любишь, Алекс, – когда губы Амелии разомкнулись, слова ядовитыми каплями повисли на его пиджаке, прожигая ткань ровно напротив сердца. – Ты любишь только себя. Ты самый эгоистичный человек, которого я когда-либо знала. Ты ценишь только себя. И не пытайся убедить меня в обратном. Я слишком хорошо тебя знаю. А теперь пошёл вон. Тебе здесь не рады.

Александр едко хмыкнул и, сделав шаг вперёд, почти вплотную приблизился к сестре.

– Неужели ты даже на секунду не можешь предположить, что ошибаешься? – прошипел он, нависая над Амелией. – Моя милая старшая сестричка. Ты не идеальна и не знаешь всего. Очень жаль тебя разочаровывать. Ты так же лицемерна и эгоистична, как и остальные. Тебе не нужна была такая подруга, да? Ведь это расстраивало родителей. Но так ты могла раздражать их еще больше. Не пытайся убедить меня в обратном, Амелия. Не тебе упрекать меня в эгоизме. Ты не смеешь говорить мне хоть что-то после того, как использовала всех вокруг себя.

Хлёсткая пощёчина, казалось, привлекла к себе внимание всех, кто находился рядом с ними. Александр жмурился, ощущая, как толстые ледяные капли дождя обжигают щеку. Лана стояла прямо перед ним, выскочив из-за спины Амелии, как черт. Она стояла прямо перед ним, сжимая руку в кулак. Было глупо с его стороны на мгновение подумать, что Мэлли – имя застряло у него в горле низким грудным кашлем – сможет поднять на него руку. Нет, это было не в ее стиле. Она была такой же, как родители. Она ранила каждым словом, срывающимся с губ и вылетающим из-за этой миловидной маски лица. Если кто-то и мог хранить честь семьи, как то полагалось с рождения, то это Амелия.

Александр же был лишь эмоциональной обузой, от которой оказалось проще избавиться, отправив сначала в частную школу в Испании, а затем в университет в другой штат.

Единственным преимуществом перед сестрой оставалось то, что их отец слишком хотел сына.

Останавливаться сейчас означало проигрыш в их незаметной вечной борьбе. Поэтому Александр скользнул пальцами свободной правой руки по левой щеке, огладил челюсть, словно проверял, не вывихнул ли ее уверенный и поставленный удар Ланы. Бросив на неё предупреждающий взгляд, Алекс мог поклясться, что кончики волос девушки вспыхнули огоньками, а вокруг заплясали искры. Её яркие золотистые глаза опасно блеснули в сумерках набежавших на небо туч, а маленькие тёмные звёздочки вокруг зрачков поплыли, закручиваясь в спиралевидные узоры. Но нет, он моргнул – и все это осталось лишь в его памяти. Волосы Ланы мокрыми и потемневшими от дождя прядями свисали с ее головы – только сейчас Александр заметил, что в последнюю их встречу девушка была брюнеткой, – а Амелия безуспешно пыталась втянуть ее обратно под зонт.

Шаркнув ногой, Александр нервно мотнул головой в сторону сокрушающегося в наигранных слезах Алана.

– И да, я вижу, как расстроен ее отец, – едко оскалился Александр. – Улыбка так и не слезает с его лица.

Желваки под кожей на лице Амелии заходили. Она сжимала челюсть с такой силой, что Александр практически слышал, как скрипят ее зубы. Лана замахнулась еще раз – на этот раз Алекс успел поймать ее руку, удерживая небольшой кулак, в нескольких сантиметрах от своего лица.

– Ведите себя прилично, на нас все-таки смотрят люди, – рассеянно пробормотала Амелия.

Александр повернул голову – несколько ближайших гостей действительно смотрели на них. Рука отпустила кулак Ланы, и девушка тут же нырнула обратно за спину Амелии, словно та была ее защитным магическим плащом. Алан Маккензи уже закончил свою проникновенную речь, и на его место пришёл тот, что до этого все время толкал отца Эйлин в бок. Александр видел его первый раз в жизни, но не мог не отметить, какие взгляды они с Аланом бросали друг на друга, как закатывались глаза мужчины, стоило ему взглянуть на севшего в первом ряду Алана, и как напряженно он сжимал руками края деревянной трибуны.

Интересно – этот человек действительно переживал о произошедшем или просто играл лучше Алана свою роль?

– Я не знаю, что сказать. Эта потеря, – мужчина смолк на мгновение, напряженно сглатывая, – эта потеря оставила след на каждом из нас. Мы…

Взгляд Александра соскользнул на небольшой портрет перед гробом. Сердце резко сжалось, болезненно ударяясь о грудную клетку. Он чувствовал на себе взгляд сестры, но предпочитал больше не смотреть в ее сторону. Он вслушивался в произносимые мужчиной слова, но не мог разобрать ни одного из них. Воздух вокруг него стал густым, липким, наполненным душной смолой. Александр вздрогнул, когда сестра оказалась рядом с ним, выглянула из-за плеча и, приподнявшись на цыпочках, прошептала на ухо:
1 2 3 4 5 ... 20 >>
На страницу:
1 из 20

Другие электронные книги автора Лина Вальх