Дым осенних костров

– Сын твой скоро станет полноправным лордом; ты знаешь, что он дорог мне, как близкая кровь, – говорил Эйверет, – и теперь я спокоен за него. Ты же свободна связать свою жизнь с избранником, если пожелаешь; знай, что я приму любое твое решение, но всегда буду ждать тебя.

Айслин устремила на старого друга испуганно распахнутые хрустально-голубые глаза.

– Я не могу думать об этом до его совершеннолетия, – прошептала она.

* * *

В этот раз было объявлено о раздельном уроке здравознания и врачевства, как случалось иногда; новости не придали особого значения. Леди Кериден вызвала девушек в один из учебных залов, однако лорд Гвенкалор не торопился объявиться. Наль с товарищами радовались продленному перерыву. Одни играли в Дивные Кристаллы, иные увлеклись планами на будущее, кто-то затеял шуточную потасовку. Лорд Гвенкалор заметно опоздал. Он отвел юношей в самый дальний в коридоре учебный зал, а потом рассказал все о том, как происходит уединение в спальне между супругами. Существовал повсеместно принятый метод изложения данной темы – сдержанно и сухо, но достаточно подробно, дабы не оставлять места нездоровому любопытству. Наль уже давно подозревал что-то подобное, однако рассказ вызвал в чувствах юных эльфов немалое смущение. Когда урок окончился, оказалось, что девушек уже отпустили. Это был последний урок учебной седмицы. Мысленно Наль от души поблагодарил преподавателей за мудрое решение. Он не был уверен, что осмелился бы вскоре после такого посмотреть в глаза Амаранте, тем более что она только что слышала то же самое.

Со многими темными сторонами жизни пришлось столкнуться юным эльфам уже в учебных стенах. На курсе «Искажений Природы» они узнали о том, что среди высших существ, эраай, случаются злоупотребления дарами брака без его фактического заключения и супружеская неверность, узнали о существовании насилия и заключения брака против воли одной или обеих сторон. Всю литературу можно стало читать без цензуры, однако долго еще, ужасаясь открывшемуся, студенты не могли взяться за нее.

Узнать о смерти было гораздо проще: если не эпидемии или далекая, туманная старость, то войны быстро открывали правду. Уже маленькие эльфы знали, что тело живо, пока живет в нем душа. Однако со временем тело слабеет, истончается, и однажды становится неспособным удержать ее. Если же на войне или в несчастном случае тела получают слишком тяжкие повреждения, то ломаются, как хрупкий сосуд, и души отлетают. Самый востребованный раздел врачевания, травматология, ставил задачей обучить каждого навыку спасения жизни – чужой или своей.

И вот позади остались Университет и выпускные экзамены, из которых Наль более всего преуспел в естествознании, языках и праве. Он не планировал получать ученую степень, и потому мог никогда более не посетить здания с остроконечной астрономической башней и резным шпилем, не подняться по главным ступеням меж лежащими на страже каменными единорогами в просторный гулкий холл, чей потолок терялся в сумерках, не прочитать наставлений, выбитых рунами на фризах коридоров. Длинное, как шея камелопарда, обучение достигло цели – по окончании Университета эльф должен быть полностью готов к любым сторонам жизни в обществе. Оставался последний штрих.

6. Двор Перехода

Вскоре после дня своего сорокапятилетия, в конце месяца долгой ночи, он отправился во Двор Перехода. Проводы были недолгими: все успели наговориться и наобниматься накануне. К ночи в доме остались лишь его обитатели. Наконец последние краткие напутствия были произнесены, последние объятия подарены, и заметно вытянувшаяся за несколько зим тоненькая фигурка в подбитом мехом тяжелом плаще и с дорожной сумкой через плечо растворилась в кромешной тьме и тишине раннего утра. Внутренне прощание далось Айслин и Эйруину особенно трудно: в следующий раз они встретят воспитанного ими ребенка уже взрослым.

Для Наля все это являлось скорее увлекательным вызовом с примешанной к сладкому волнению ноткой тоски. Тончайший молодой месяц среди колких звезд висел над оцепеневшим городом, знаменуя начало нового жизненного этапа. Редкие силуэты прохожих казались призрачными на фоне окутанных глубокой тьмой замерзших зданий.

Двор Перехода располагался в северной части Фальрунна. Чтобы достичь его от особняка Фрозенблейдов, нужно было пересечь Сосновый квартал на северо-запад, миновать тяжелое вытянутое здание лечебницы с вырезанным в камне Древом жизни на фронтоне и пристройки в виде обнесенных оградами двориков для прогулок, обогнуть изрытую по склонам глубокими морщинами скалу, сглаженную сверху ледником, и оставить по левую руку кусочек леса – несколько кривых маленьких сосен, кусты и густо поросшие мхами валуны. К западу от примыкающего к Военной Академии Двора Перехода располагался Светоч и его главное здание – Университет, а далее, через Квартал Ремесленников и Мясницкий Квартал, вблизи городской стены, находилась скотобойня.

Пока он дошел до Двора, брови и ресницы покрылись густым инеем. У массивных глухих ворот стояла другая фигурка, такая же худенькая и одинокая, немного пониже Наля. Она позвонила в колокольчик, чей глубокий мелодичный звук негромко, но отчетливо разлился по окрестным улицам, и обернулась. Свет фонаря на стене осветил лицо девушки. Оба вошли во Двор вместе. Когда створка ворот с тяжелым стуком захлопнулась за спиной, в груди Наля сладко ёкнуло. Теперь он не выйдет за ограду до самого Дня совершеннолетия.

– Туда, – указал один из стражей на главный вход, по сторонам которого горели высокие светильники.

Приблизившись, юные эльфы заметили статуи крылатых оленей у крыльца. Их рога увивали каменные дикие розы.

– Волнительно, правда? – обернулась девушка к Налю.

Окованная металлом дверь примерзла к косяку; открыть ее с первого раза не вышло. Очутившись в полутемном холодном гулком холле, они представились дежурному и были направлены в один из близлежащих залов.

Зал оказался чуть более приветливым. Он был совершенно лишен мебели, но по крайней мере, здесь горел большой очаг, и многочисленные светильники освещали помещение достаточно ярко. Часть противоположной окну стены занимал гобелен, изображающий традиционные нордийские мотивы в виде причудливо переплетенных ветвей, животных и птиц. Несколько юношей и девушек уже стояли тут, взволнованно переговариваясь вполголоса. Стайка простонародья сбилась в группки поближе к выходу. Глаза у всех лихорадочно поблескивали. Некоторые выглядели особенно бледными и усталыми – очевидно, они прибыли из Эстадрета и деревни Лимр, и пустились в путь еще накануне ночью.

Наль оставил у входа заиндевевший плащ с вышитым на груди гербом Фрозенблейдов и перчатки, и прошел к первому просвету между юными аристократами – покрытому морозными узорами узкому окну. Он желал находиться как можно ближе к центру, где, несомненно, будет держать речь кто-то из наставников. Из щелей тянуло резким холодом. Хотелось погреться у очага, однако он поборол позорную слабость и лишь немного передвинулся к стене. Амаранта еще не появилась. Он обменялся кивками со знакомыми и погрузился в размышления о перспективах будущего.

Когда в жизнь выходит член чем-либо выдающегося рода, внимание всех обращается на него. Наль не сразу понял, какой груз несет на своих плечах, однако с годами ощущал это все отчетливее. Будучи Третьим, а с недавних пор Вторым Домом, Фрозенблейды задали столь высокую планку в ювелирно-оружейном мастерстве и военном деле, что удерживать ее придется немалым потом и, как становилось очевидным, кровью. Мечтая о должности командира войска, в детстве он думал о доблести и бесстрашии. Защита королевства завораживала образами героических свершений. Перед глазами стоял отец – стойкий, надежный, красивый и почти всесильный. Наль дал себе слово, что станет таким же. И он собирался сдержать его, во что бы то ни стало. Невзирая на то, какие детали и подробности открывались ему в последнем рассказе Лонангара, какие узнавал он сам, выходя из мира игрушек и колыбельных перед сном в мир настоящих мечей, стертых трудом рук, побед и разочарований.

Все обернулись на шорох из коридора. В зал быстро вошли взволнованные и раскрасневшиеся Амаранта с Бейтирин, а за ними еще двое. Амаранта пересекла зал и встала рядом с Налем. Они молча смотрели друг на друга, разделяя ответственный и поистине волнительный момент. Теперь проявить свою честь должен он сам. Доказать не только себе, но и окружающим, что достоин стать командиром, достоин любви и невесты из Первого Дома.

Внезапно все разговоры стихли: в зале появился высокий взрослый эльнор с жестким лицом и туго заплетенной пшенично-пепельной косой. На щеке у него виднелся характерный рваный рубец – след от моргенштерна. На эльфе была простая туника из тонкой темной шерсти, но украшенный резьбой и полудрагоценными камнями низкий кованый воинский пояс указывал на принадлежность к аристократии.

– Встать в ряд, – негромко скомандовал он, и подобравшиеся подростки поспешно выстроились вдоль стены.

Эльнор вышел на середину.

– Я лорд Эльга?рт, сын Тере?сса, из рода Кронгароа?т, и ваш главный ментор. Пусть каждый назовет себя и свой Дом. – Без тени улыбки он кивнул первому в ряду.

– Лорд Первого Дома Дероа?льт, сын Гислена, из рода Стерфаро?с, – отрапортовал паренек.

– Леди Первого Дома Амаранта, дочь Радба?льда, из рода Нернфре?зов. – Ее голос чуть заметно вибрировал.

– Лорд Второго Дома Нальдерон, сын Лонангара, из рода Фрозенблейдов, – отчеканил Наль, когда пришла его очередь.

Эльгарт смерил его взглядом холодных стальных глаз и почему-то снова коротко кивнул.

Когда знакомство было окончено, и простоэльфинка Би?рна, дочь Недва?ра, из рода Серых Белок, представила себя, вновь заговорил Эльгарт.

– Итак, до вашего вступления во взрослую жизнь осталось полгода. Вы здесь для того, чтобы сделать это наиболее достойно. Для тех, кто не имел желания или возможности готовиться ранее, это последняя возможность. Получаемые за испытания баллы должны послужить вам дополнительным стимулом, а не поводом перегрызться. Любое нарушение установленной дисциплины повлечет за собой наказание, затрудняющее прохождение испытаний.

Все уже знали, что это такое, по рассказам старших. Девушек оставят без еды, а юношей выпорют.

– Мы называем вестери, твайлари и истеров своими братьями и сестрами, – продолжал Эльгарт. – Тем более братья и сестры мы друг другу. В жилах наших течет кровь прародителей, возведших Северные Королевства с надеждой оградиться от враждебного мира, обеспечить потомкам защиту и достойную жизнь. Потом и кровью дались им и последующим поколениям эти труды. Моровые поветрия сеяли боль и разлуку порой более жестоко, чем лезвие меча. Вы живете сейчас благодаря тем, кто выжил тогда. Лишь недавно исчезли из Королевств по эту сторону Мидгарда драконы, которых приручили и вывели прародители, и с которыми шли в бой еще ваши деды, защищаясь от орочей напасти. Множество слез было пролито в воспоминаниях прошлого и битвах за будущее. Грядет ваш черед оберегать, защищать и являть достойный пример. Куда бы ни привела жизнь, необходимо взрастить, сохранить, нести в себе самое ценное, самое светлое, и только тогда оно будет сиять и другим. – Эльгарт обвел притихших юных эльфов твердым взглядом: – Ожидание совершеннолетия часто сопряжено с мечтами о свободе. Однако свобода порождает ответственность. Однажды приняв на себя, ее нельзя более сбросить – и остаться собой, как нельзя остаться собой после потери чести. Все мы живем под одним небом. Все видим одно солнце, которое, по воле Создателя, равно дарит свет свой достойным и недостойным. Да опасается каждый коварных помыслов, что ослепляют душевные очи при здравии телесных, ввергая душу и тело во тьму гордыни и самомнения. Таковые заставляют видеть себя достойнее других ввиду дарований, истинных или мнимых, что равно отнимутся на смертном одре, кроме сокровищ – или скверны – душевной. Слабому – помоги, бедного поддержи; ценность каждого в том, что он отдал бескорыстно. Стремитесь заводить среди своих не врагов, но друзей. Все мы подданные одного короля. Вы так же как ваши отцы и матери принесете ему присягу и случись беда, плечом к плечу будете защищать Его Величество, Исналор, родных и друзей. Так плечом к плечу бились ваши старшие сродники. Вступая во взрослый мир, подумайте, что привнесете вы в него. Пошел последний отсчет.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием камина.

– Вам покажут ваши спальни и обеденный зал. – Эльгарт сделал движение плечами, словно освобождаясь от невидимой ноши, и кивнул кому-то в темном провале коридора. – Жду вас в малом тренировочном зале через час.

* * *

С собой Наль собрал, как полагалось, три смены нижнего белья и одежды, уместной для занятий трудом и борьбой, сапоги на предстоящие весну и лето, костяной гребень, пару бусин и несколько заколок для волос, щеточку для зубов, пузырек зеленоватой хвойно-мятной пасты и бутыль ароматного хвойного масла. Изредка кто-то из воспитанников предыдущих годов пытался пронести во Двор какую-нибудь памятную мелочь из дома или нечто вроде пузырька бреннвина на спор, но подобная дерзость не заканчивалась обычно ничем хорошим.

Спальни девушек находились в западном, а юношей в восточном крыле здания. Аристократов и простонародье разделял небольшой коридор между рядами кроватей. Сориентировавшись одним из первых, Наль бросился вперед, успел достичь кровати подальше от замерзших, веющих холодом окон быстрее, чем посягавший на то же место Дероальт из Первого Дома, и для верности с размаху сел на нее. Оставив свою дорожную сумку под кроватью и повесив на спинку оттаявший и покрывшийся крупными каплями плащ, Наль вместе со всеми поспешил за одетым в строгую темно-серую форму пареньком немного старше себя в располагавшийся на первом этаже обеденный зал. Помимо более-менее протопленных помещений, где воспитанники уже побывали, здание казалось неприветливым, пустынным, застывшим в зимней спячке. В коридорах горело ровно столько факелов, сколько требовалось для различения поворотов, а стены в их свете блестели от подтаивающей изморози. Тишина нарушалась лишь редкими тихими голосами кратко переговаривающихся подростков. Девушки дышали на пальцы.

Два ряда столов обеденного зала, по одному на каждое сословие, были уже накрыты. Судя по длине столов, Исналор знавал времена, когда воспитанников являлось вдвое больше. Здесь тоже было сносно протоплено, а расставленные на столах разветвленные подсвечники позволяли осмотреться.

Аристократам и простонародью предлагалось одно и то же. Все были очень рады горячим тонким пирогам с бараниной, засахаренным яблокам со щепоткой корицы и заваренным в кипятке листьям брусники. Тем не менее, ели торопливо, озираясь и взволнованно переговариваясь: первый день во Дворе Перехода только начинался.

7. Горькие уроки

Малый тренировочный зал был так же хорошо освещен, как и приемный, так же пуст, и лишь вдоль дальней стены располагались полки с самым разнообразным холодным оружием. На окованной металлом узкой двери в дальнем углу висел внушительный замок, который не мог не притягивать к себе взглядов.

– Кто из вас может назвать основную разницу между длинным и боевым мечом? – спросил Эльгарт, когда все почтительно смолкли и устремили на него взгляды.

– Я, – вырвалось у Наля, прежде чем он успел это осознать.

Эльгарт кивнул с чуть заметной усмешкой:

– Кто еще?

Кто-то чуть слышно пробормотал, что длинный меч длиннее. На лицах юных эльфов невольно проступили сдавленные улыбки.

– Длинный меч рубит сокрушительно, да его не сдержать в одной руке, – взволнованно проговорила простоэльфийка Бирна, на долю мгновения опередив Дероальта из Первого Дома. – Боевой же и тот хорош, сгодится для одной руки, а в другой щит или кинжал, – она осеклась и бросила на Дероальта и Наля быстрый смущенный взгляд, словно прося прощения за своеволие.

– Неплохо, – заметил Эльгарт. – Кто уже сподобился держать меч в руках и способен показать что-то на деле?

Примерно две трети воспитанников шагнули вперед. Ментор заложил руки за спину, оценивающе разглядывая обращенные к нему оживленные юные личики.