Закон подлости

– Я не только заслуженный, я ещё и дирижировал в Мадриде и в Париже.

Я засмеялся:

– Это уже слишком, и в Мадриде, и в Париже?

– Ну да, – подтвердил Юра. – Да ты что, мне не веришь? Меня Фурцева сама уговаривала быть главным дирижёром в Большом театре.

– Мания величия, – фыркнул я.

Юра помолчал и сказал:

– Значит, не веришь. Вот посмотри туда, видишь, у стены стоят люди и глаз с меня не сводят.

Я посмотрел: действительно, там было человек пять гостей, которые внимательно издалека следили за нами.

– Так вот, – продолжал Юра, – завтра они всем будут рассказывать, что они пили в одной компании с самим Темиркановым.

Я спросил:

– А что же ты в Большой не пошёл?

– А мне и у Мравинского хорошо, – сказал он. – Давай сматываться отсюда. Захватим пару девушек и смоемся.

Я говорю:

– Ладно, пойду приглашу кого-нибудь потанцевать, познакомлюсь, и поедем.

Он сказал:

– Какой познакомлюсь. Пошли.

Мы подошли к сидящим вдоль стены женщинам. Юра сказал:

– Ты и ты.

Две девушки послушно встали и пошли с нами. Одна, высокая, – с Юрой, другая, миниатюрная, – со мной.

Дальше малоинтересно. Помню только, что мы с миниатюрной легли спать на диван в узкой комнате. Юра сидел на стуле перед нашим диваном и приговаривал, обращаясь ко мне:

– Ну что, ты так и будешь лежать? Обними девушку.

Мы умирали со смеху. Минут через пять Юра уехал.

На другой день они с Веселовским пропали. Их разыскивали, но найти нигде не могли.

У нас шёл последний концерт. В середине первого отделения в филармонию дозвонился Веселовский и сказал своему заму:

– Начинайте первое отделение без меня.

11 часов вечера. Мы в поезде «Красная стрела». Осталось пять минут до отъезда, Веселовского нет.

За три минуты до отхода поезда они появились – Веселовский и Темирканов. Они шли под ручку, и так осторожно, будто боялись расплескать то, что их переполняло.

Темирканов подвёл Веселовского к двери в вагон и тихонько подтолкнул его в спину. Витя упал в вагон, на руки Резникова. Так закончилась наша гастроль в Ленинграде…

Больше я с Темиркановым никогда не встречался. Не делал никаких попыток найти его, потому что всё потом про него узнал.

Великий дирижёр, который после Мравинского принял его оркестр. Симпатичный был парень, к тому же и с юмором.

Виктория Токарева

Мы с Викой печатались в «Клубе 12 стульев» и потому были знакомы и даже приятельствовали. У неё были свои сложные отношения с завотделом юмора Виктором Веселовским. Однажды они рассорились, а у нас намечалась поездка в Томск.

Я ей позвонил, сказал, чтобы помирилась с Витей, я знал, что у Вики с деньгами плохо, а поездка в Томск была выгодная.

Так мы вместе съездили на гастроли в Томск. Там они снова с Витей разругались.

В Москве Вика мне позвонила и сказала, что она придумала месть Веселовскому. Она решила подогнать к зданию ЛГ ассенизаторскую машину, вставить трубу в окно кабинета Веселовского и загадить весь его кабинет.

– Хороший план, – сказал я, – но кабинет Вити на пятом этаже, и труба туда не достанет.

– Ладно, – сказала Вика, – я что-нибудь ещё придумаю.

Через некоторое время она помогла мне поступить на Высшие сценарные курсы. Набирал абитуриентов её друг и соавтор, Георгий Данелия.

Вика позвонила ему и попросила прочитать мои рассказы. Потом были экзамены, и я два года проучился на замечательных курсах, где нам показывали лучшие мировые фильмы.

Когда-то мы встретились в Юрмале. Прошли с ней пешком от Дубулты до Майери. Сели чего-то попить. Она мне сказала, что всё у неё прекрасно. Всё замечательно. Хотя я знал, что именно тогда Данелия женился.

Месяца через четыре мы с ней встретились в Доме кино. Она сказала:

– Помнишь, мы сидели в Юрмале и я сказала, что у меня всё хорошо?

– Помню.

– А мне тогда было так плохо…

Однажды я ехал в машине, а по «Эху Москвы» шло интервью с Токаревой. Она говорила, что не любит Достоевского, потому что у него плохо с юмором.

Когда мы снова встретились, я ей сказал, что у Достоевского с юмором всё в порядке.

В «Братьях Карамазовых» есть сцена – «Мальчики на базаре». Её просто можно исполнять со сцены как юмористический номер.

Вика сказала:

– Если говорить честно, то я его просто не читала.

А однажды я ей рассказал свой замысел пьесы.