Лилии на воде

Лилии на воде
Лисса Рин

Каждый нефилим мечтает стать Хранителем, но исполнить свою мечту удается лишь единицам. В числе которых неожиданно оказалась и я, заполучив поистине уникальный шанс пройти инициацию в Хранители в ходе выполнения совершенно пустячного задания. И вот теперь мне предстоят две недели путешествия на круизном лайнере в сопровождении моря, солнца и одного крайне дотошного ментора, который решил во что бы то ни стало сорвать мою инициацию.

– Отпуск, говорите? Звучит… подозрительно, – я задумчиво перебирала бумаги с фотографиями, собранными в худосочной серой папочке с пометкой «Сопровождение. Одобрено».

– Ты хотела сказать «Заманчиво»? – без особой надежды уточнила моя куратор Ваниэль Гринс, полная Хранитель с добродушной улыбкой и хищным взглядом только что инициированного ангела.

– А разве сопровождение не входит в обязанности Хранителей? – устало поинтересовалась я, все еще пытаясь разглядеть на фотографиях старательно от меня скрываемую хитрую морду подвоха.

– Которой ты очень хочешь стать, если я не ошибаюсь.

– У меня инициация через неделю, мне бы подготовиться, – я предприняла еще одну попытку увильнуть от свалившегося, как сумеречный туман на озеро, задания.

– Это и станет твоей инициацией, дорогая. Благодаря нашей замечательной программе поддержки одаренных студентов, ты удостоена прекрасной возможности пройти инициацию в процессе выполнения несложного задания, с которым способен справиться даже неаттестованный. Одной из лучших выпускниц Института, коей ты являешься, вовсе незачем подтверждать свои несомненно блестящие знания на обычном экзамене.

– Слишком просто, – покачала я головой, уже заинтересованно поглядывая на серенький «пропуск» в столь вожделенный статус Хранителя.

– Поэтому иначе, нежели отпуском, это задание и не назовешь, – показала мне половину своих ангельских зубов Ваниэль и встала, поставив тем самым точку в разговоре.

– Скорее, командировка, – моя гордость, приправленная неуемным перфекционизмом, потребовала оставить слово за собой, в то время как серенькая папочка уже незаметно перекочевывала ко мне в руки.

Четыре года обучения, три стажировки – и всего один день на размышления.

Глава 1

Ретивый и по-весеннему свежий ветерок, запутавшись в изумрудных занавесках, разносил по небольшой и уютной кухоньке чарующий аромат свежезаваренного жасминового чая, дарующего успокоение и надежды на скорое исполнение заветной мечты.

– Отпуск, значит, – протянула я в пустоту, собирая густые золотистые волосы в высокий и строгий пучок, который не раз становился объектом насмешек моего лучшего друга Натаниэля, смешливого весельчака, чья копна вьющихся волос цвета спелого пшена свела с ума не одну девушку нашего потока. Я, кстати, в этом тоже преуспела: о моих сводящих с ума придирках и дотошных вопросах по потоку ходили легенды, которые один не шибко умный нефилим обозвал «страшилками нашего кампуса».

– А по-моему, отличный шанс избежать нудной подготовки к инициации, – радостно возвестил о своем появлении Натаниэль и тут же потянулся к хрустальной вазочке с конфетами. – Не понимаю, чем ты недовольна, Эль?

– Нил, я же просила пользоваться дверью, – я слегка поморщилась и потянулась к любимой чашке с мастерски нанесенным рисунком веселого черепа, глазницы которого время от времени сверкали дивными алыми всполохами. В точности, как и мои глаза в период наивысшего пика обуреваемых мною чувств. Неудивительно, что мы с чашкой сразу подружились!

Я надела очки в тонкой оправе, погасив тем самым алый блеск своих глаз. Череп на кружке презрительно фыркнул и протестующе вспыхнул багровым огнем. Ну милашка же! Насколько помню, никто эту чашу ясноглазую покупать не хотел – больно уж страшная. А мне вот она сразу пришлась по душе – отлично отпугивает жадные до халявы рты. Правда, некоторые рты с годами выработали иммунитет.

– Будешь? – я протянула Натаниэлю «черепную» кружку с чуть остывшим чаем.

– А зарядкой поделишься? – хитро блеснул небесными очами бывший однокурсник и отхлебнул из кружки. Череп возмущенно завыл. – Фу, Эль, ну вот что ты имеешь против нормальной кухонной утвари, не издающей замогильных стонов? – поморщился Натаниэль и быстро поставил кружку на стол.

– Продукты экономит, – лаконично ответила я, чуть сдвинув очки на переносицу. И Натаниэлю стоило бы обратить на данный жест внимание. Но он не заметил, за что и поплатился.

– Не поня… ай! Отцепись! – теперь замогильные подвывания кружки разбавились гневной руганью и болезненными вздохами Натаниэля, скачущего по кухне в безуспешных попытках снять с себя хищную вазочку, не оставив при этом в этой самой вазочке свои пальцы. – Забери эту чертову пиранью, Эль!

– Как скажешь, – ласково произнесла я и погладила вазочку, которая тут же с утробным урчанием послушно опустилась ко мне в руки. Я осторожно заглянула внутрь и с облегчением вздохнула: пальцев там не оказалось.

М-да, полагаю, пора оставить надежды, что кличку «мисс Носферату» я получила исключительно из-за строгого пучка и неуемной фантазии однокурсников, неспособных оценить истинное наслаждение от идеально вызубренного предмета. Пора признать, что мои пристрастия действительно несколько необычны, если не сказать точнее – эксцентричны. И это я еще молчу про тонкий слой черного юмора, в который я щедро макаю каждого, кто изволит с пренебрежением относиться к моим успехам. Ну а цвет моих глаз, что не присущ ни одному уважающему себя ангелу, стал лишь завершающим аккордом для приклеивания на меня таблички «Осторожно! Экземпляр крайне ядовит!».

– Да какой из тебя Хранитель? – нудил блондин, осторожно растирая конечность, подвергшуюся покушению на откушение. – Кого ты опекать собралась, если даже лучших друзей толком уберечь не в состоянии?

– А кто убережет мои запасы от голодных лучших друзей? – я ласково погладила вазочку, с одобрительным мурлыканьем выплюнувшую мне на ладонь парочку шоколадных конфет, которые я бросила Натаниэлю. – Держи, оглоед.

– А зарядку? – быстро уточнил оглоед, запихивая обе конфеты в рот.

– Опять наказали? Что на этот раз натворил? – спросила я, про себя отметив, что совершенно не тянет обрушить на друга очередную порцию нотаций. Когда живешь и учишься бок о бок с ангелом, чья задница сама по себе – одно сплошное шило, поневоле начинаешь привыкать к любым его выходкам. Даже к таким, которые грозят отчислением на последнем курсе тому, кто, являясь сынком ректора нашего Института, по идее, вообще не должен знать о существовании слова «отчисление»!

– Обифаешь, Эй..гх-ф! – надулся сынок ректора, а впрочем, допускаю мысль, что раздулся он вовсе не от обиды, а от одновременного пребывания во рту двух конфет. – Пвосто у нофого куватова с гофоловой пвохо.

– Новый куратор? А старого кто съел? – я многозначительно посмотрела на его жующую моську и усмехнулась.

На месте Совета Небесных, я меняла бы ему кураторов гораздо чаще, чем раз в полгода – для их же безопасности. Если не ошибаюсь, дольше всех продержался только первый, который был у Нила еще до обучения в Институте, но из-за какой-то мутной истории в подлунном мире он от кураторства отказался. И хотя я с ним лично не знакома, но, судя по восхищенным рассказам Натаниэля, он стал для моего друга кем-то вроде кумира.

– Так что насчет зарядки? – улыбнулся во весь свой шоколадно-конфетный рот белобрысый ангел, и я больше не стала топтаться с вопросами по его больной кураторской мозоли.

– Сколько осталось?

– Метров десять полета.

– Или полчаса свободного парения, – прикинула я в уме оставшийся заряд и дружелюбно махнула рукой на окно. – Отлично! Как раз хватит спуститься, не используя дверь. Все, как ты любишь.

– Какой же ты друг после этого?

– Кровожадный, – с готовностью ответила я, примеряя легкий серебристый плащик. После минутного раздумья я накинула капюшон, спрятав в его заколдованном сумраке лицо.

– Волнуешься? – внезапно посерьезневший Натаниэль подошел очень близко, пристально заглядывая под капюшон, а затем резким движением откинул его мне за спину. – Ты справишься, Эль. Даже не сомневайся в себе. У тебя всегда все получалось, и этот раз не исключение. А когда пройдешь инициацию и сможешь доказать всем, что нефилимы тоже способны стать Хранителями, у тебя появятся настоящие крылья. Только представь, Эль, собственные крылья! Больше никаких браслетов, никаких отчетов. Только свобода!

– Мне страшно, Нил, – прошептала я, уронив голову на грудь лучшего друга, одного из немногих, кто, обладая статусом ангела с рождения, не побрезговал связать себя узами дружбы с нефилимом. И единственного, с кем я поделилась новостью о предстоящем «отпуске», как только вышла из кабинета куратора.

– Ты справишься, Эль, – ласково повторил ангел, уверенно сжав мои плечи. А затем игриво щелкнул по носу, отчего мои очки лихо съехали на переносицу. – Ну же, веселей! Где та славная и дотошная мисс Носферату, держащая в страхе весь поток?

– Все еще здесь, – я едва слышно шмыгнула носом, чувствуя, как он крепко сжимает мои ладони. – Спасибо, Нил, за то, что в трудную минуту всегда рядом, поддерживаешь и… ты ведь сейчас тыришь мою зарядку, не так ли, – я не спрашивала, ибо ощутила знакомую вибрацию лётного браслета, к которому незаметно «присосался» такой же браслет приятеля.

– Я не тырю! – возмутился Натаниэль и тут же потупил взор. – Беру взаймы.

С минуту я внимательно вглядывалась в его наглую моську, а затем тихо прошипела.

– Куси его!

– Эль? – побледневший ангел быстро обернулся на подозрительно шуршащий звук позади— и вовремя: на него стремительно неслась плотоядно настроенная вазочка. Натаниэль не стал рассыпаться в нелестных эпитетах и проворно шмыгнул в окно.

– Пока, Нил! – воскликнула я и поспешила к чаю, который изрядно остыл, но при этом не утратил дивный аромат и вкус.

– У-у-у, Носферату! Мы еще… уйди! Пошла прочь! Ай, уберите ее кто-нибудь! – до меня все еще доносились глухие вопли побеждаемого в неравной схватке приятеля, а я тем временем распахнула серую папочку и… тут же ее закрыла. А затем на секунду приложила палец к браслету и, поморщившись, провела мизинцем по корешку папочки, оставив багровый след, который тут же растворился, окрасив серый пластик в алый. На корешке теперь значилось отчетливое «Сопровождение. Принято к исполнению».

Ничего сложного – просто оставаться рядом с подопечным на протяжении предстоящих двух недель, пока его Хранитель не пройдет переаттестацию. Наблюдать, охранять, в случае непредвиденной ситуации – связаться с оперативным отделом и своим куратором. Все просто!

Я в десятый раз провела ладонью правой руки по левому запястью, где значительно отягощали мое существование ненавидимые любым нефилимом браслеты: небесно-голубой – лётный, с зарядом, позволяющим бескрылым нефилимам летать, в то время как ангелам такая возможность дана с рождения. Если, конечно, им не ограничивают эту самую возможность в качестве наказания, как, например, периодически достается моему шилозадому другу. В таком случае в игру вступает красный браслет-ингибитор, который как раз и ограничивает силы и способности небесных – как ангелов, так и нефилимов – как санкция за нарушение общепринятых законов и норм. А еще эта бордовая сволочь периодически «ненароком выходит из строя», ограничивая нефилимам (только нефилимам!) возможность использовать свои силы и сокращая количество воплощений до минимума. Почему только нефилимам и кто отвечает за сбои – вопросы, очевидно, риторические, на которые Советом Небесных разработана целая невербальная система, включающая изящное пожимание плечами и элегантный уход от ответа.

Несмотря на очевидно малопривлекательный функционал, есть у ингибитора и второе назначение, куда полезнее первого – способность приглушать при воплощении в человеческом обличье эмоции, а также чувствительность рецепторов и сенсорной системы человека, что для безэмоциональных в большинстве своем ангелов настоящее спасение. Впрочем, в последнее время эти крылатые и так не сильно напрягаются, стараясь на заданиях обходиться без воплощений.