Достоевский. Энциклопедия

Юлиан Мастакович.

Неизвестный повествователь начинает было о свадьбе, которую случайно видел-наблюдал на днях, но обрывает сам себя и рассказывает вначале о детской новогодней елке, на которой довелось ему присутствовать лет за пять до того. И там он стал невольным свидетелем отвратительной сцены: пожилой господинчик с брюшком, узнав, что для одной 11-летней девочки-гостьи ее отцом уже приготовлено триста тысяч приданого, начинает подмасливаться к ней и даже ревновать маленького нищего мальчишку, сына гувернантки. А через пять лет Неизвестный, увидев свадьбу у церкви, в женихе узнает этого господинчика с брюшком – Юлиана Мастаковича, а в невесте – ту самую Девочку с приданым…

* * *

Рассказ, видимо, должен был войти в цикл рассказов, объединенных образом «неизвестного» повествователя, который Достоевский задумал в 1847–1848 гг., поэтому сохранился общий подзаголовок с рассказом «Честный вор». А главный герой, лицемерный негодяй Юлиан Мастакович, до этого уже появлялся в «Петербургской летописи» и повести «Слабое сердце». Достоевский неизменно включал этот рассказ в прижизненные издания своих сочинений.

А.А. Краевскнй и Ф.М Достоевский>

Карикатура Н А. Степанова. 1848 г.

ЖИД ЯНКЕЛЬ. Неосущ. замысел, 1844. (ХХУШ^ Один из трех драматургических опытов (наряду с «Борисом Годуновым» и «Марией Стюарт») начинающего писателя, которые не сохранились. Впервые упоминается о нем в письме к брату М. М. Достоевскому (2-я пол. янв. 1844 г.): «Клянусь Олимпом и моим «Жидом Янкелем» (оконченной драмой)…» Видимо, в центре несохранившейся драмы находился герой, навеянный образом Янкеля из повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» (1835–1841), которого Достоевский вспоминает и в «Записках из Мертвого дома», описывая каторжника Бумштейна. «Каждый раз, когда я глядел на него, мне всегда приходил на память Гоголев жидок Янкель, из «Тараса Бульбы», который, раздевшись, чтоб отправиться на ночь с своей жидовкой в какой-то шкаф, тотчас же стал ужасно похож на цыпленка…»

<ЖИТИЕ ВЕЛИКОГО ГРЕШНИКА>.

Неосущ. замысел, 1869–1870. (IX) Это самый значительный замысел Достоевского. Он впрямую связан с неосуществленным замыслом «Атеизм», вырос из него. Впервые это название появляется в рабочей тетради писателя под датой 8 /20/ декабря 1869 г., в Дрездене, в период подготовительной работы над романом «Бесы». Писатель задумал начать повествование о Великом грешнике с детства и последовательно показать в цикле связанных между собою нескольких романов историю его духовного развития до самой смерти. Довольно подробно о своем замысле сам Достоевский рассказал в письмах к Н. Н. Страхову (24 марта /5 апр. / 1870 г.) и особенно

А. Н. Майкову (25 марта /6 апр. / 1870 г.): «Это будет мой последний роман. Объемом в «Войну и мир» <…>. Этот роман будет состоять из пяти больших повестей (листов 15 в каждой; в 2 года план у меня весь созрел). Повести совершенно отдельны одна от другой, так что их можно даже пускать в продажу отдельно. Первую повесть я и назначаю Кашпиреву: тут действие еще в сороковых годах. (Общее название романа есть «Житие великого грешника», но каждая повесть будет носить название отдельно.) Главный вопрос, который проведется во всех частях, – тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь, – существование Божие. Герой, в продолжение жизни, то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист: 2-я повесть будет происходить вся в монастыре. На эту 2-ю повесть я возложил все мои надежды. Может быть, скажут наконец, что не все писал пустяки. (Вам одному исповедуюсь, Аполлон Николаевич: хочу выставить во 2-й повести главной фигурой Тихона Задонского; конечно, под другим именем, но тоже архиерей, будет проживать в монастыре на спокое.) 13-летний мальчик, участвовавший в совершении уголовного преступления, развитый и развращенный (я этот тип знаю), будущий герой всего романа, посажен в монастырь родителями (круг наш образованный) и для обучения. Волчонок и нигилист-ребенок сходится с Тихоном (Вы ведь знаете характер и все лицо Тихона). Тут же в монастыре посажу Чаадаева (конечно, под другим тоже именем). Почему Чаадаеву не просидеть года в монастыре? Предположите, что Чаадаев, после первой статьи, за которую его свидетельствовали доктора каждую неделю, не утерпел и напечатал, например за границей, на французском языке, брошюру, – очень и могло бы быть, что за это его на год отправили бы посидеть в монастырь. К Чаадаеву могут приехать в гости и другие: Белинский наприм<ер>, Грановский, Пушкин даже. (Ведь у меня же не Чаадаев, я только в роман беру этот тип.) В монастыре есть и Павел Прусский, есть и Голубов, и инок Парфений. (В этом мире я знаток и монастырь русский знаю с детства.) Но главное – Тихон и мальчик. Ради бога, не передавайте никому содержания этой 2-й части. Я никогда вперед не рассказываю никому моих тем, стыдно как-то. А Вам исповедуюсь. Для других пусть это гроша не стоит, но для меня сокровище. Не говорите же про Тихона. Я писал о монастыре Страхову, но про Тихона не писал. Авось выведу величавую, положительную, святую фигуру. Это уж не Костанжогло-с и не немец (забыл фамилию) в «Обломове», и не Лопухины, не Рахметовы. Правда, я ничего не создам, я только выставлю действительного Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом. Но я сочту, если удастся, и это для себя уже важным подвигом. Не сообщайте же никому. Но для 2-го романа, для монастыря, я должен быть в России. Ах, кабы у далось!..»

Упоминание (как и в письме к Страхову) «Войны и мира» Л. Н. Толстого появилось-выскочило не случайно. Достоевский прекрасно понимал, что с появлением эпопеи Толстого русская литература (да и мировая) обрела новые масштабы. Достоевский намеревался вступить как бы в творческое соревнование с автором «Войны и мира» и противопоставить исторической эпопее Толстого с героями-дворянами в центре повествования эпопею развития души современника, представителя «случайного семейства»…

Цикл романов под общим названием «Житие великого грешника» так и не был написан. Судя по черновым записям, писателю упорно не давалась тема-идея «преодоления греховности» заглавным героем, убедительное изображение его духовного переворота, эволюцию от преступления к подвигу. Однако ж, в той или иной степени, фрагменты замысла нашли отражение в поздних романах Достоевского – «Подростке» и особенно «Братьях Карамазовых».

ЖУРНАЛЬНАЯ ЗАМЕТКА.

О новых литературных органах и о новых теориях.

Статья. Вр, 1863, № 1. (XX)

Статья появилась в журнале «Время» без подписи (авторство ее засвидетельствовал после смерти Достоевского Н. Н. Страхов) и была посвящена состоянию русской журналистики и литературы того периода, когда после короткой волны общественного подъема начались гонения на «передовые» журналы (были приостановлены «Современник» и «Русское слово»), однако ж возникали в большом количестве все новые издания, а некоторые из прежних меняли своих хозяев. В частности, среди новых периодических изданий, объявленных на 1863 г., значились «Голос», газета А. А. Краевского, и газета «Весть», служащая продолжением «Русского листка» (издатели-редакторы В. Д. Скарятин и Н. Н. Юматов), а также сообщалось о слиянии газетного отдела «Современная летопись» журнала «Русский вестник» с «Московскими ведомостями», которые окончательно переходили от Московского университета к М. Н. Каткову и П. А. Леонтьеву, и о соединении редакций «Акционера» и «Дня». «Журнальная заметка» является как бы продолжением предыдущих статей Достоевского, направленных против реакционной печати и, в первую очередь, журнала Каткова («Ответ «Русскому вестнику», «По поводу элегической заметки «Русского вестника», «Свисток» и «Русский вестник»), Достоевский образно сравнивает периодические журналы определенного направления с кудахчущим «стадом куриц», которые вторят, как «петуху», своему предводителю – издателю «Русского вестника». А Катков, по мнению Достоевского, совсем не знает народ, не понимает современное ему русское общество, слепо преклоняется перед английским государственным устройством, несведущ в вопросах образования и пр. Язвителен тон в «Журнальной заметке» и в адрес затеваемой Краевским (которого Достоевский знал более чем хорошо) газеты «Голос», которая, судя по программе, конечно же, не должна была выходить за границы «умеренности и аккуратности». Более уважителен тон по отношению к славянофильской газете «День», с которой Достоевский полемизировал и раньше («Последние литературные явления. Газета «День», «Два лагеря теоретиков»): «Время» роднил со славянофилами тезис о сближении общества с «почвой», но Достоевский не принимал в аксаковской газете идеализацию допетровской Руси и скептическое отношение к прогрессу. В «Журнальной заметке» язвительно высмеивается «Русский листок» и его редактор Скарятин за намеки на связь петербургских пожаров с «подметной литературой», то есть с прокламацией «Молодая Россия».

ЖУРНАЛЬНЫЕ ЗАМЕТКИ. I. Ответ «Свистуну». II. Молодое перо. Статья. Вр, 1863, № 2. (XX)

С января по апрель 1863 г. в Петербурге выходила газета «Очерки», фактическим редактором которой был сотрудник «Современника» Г. 3. Елисеев. В 40-м номере этой газеты появилось письмо, направленное против журнала «Время», за подписью «Свистун», автором которого был или М Е. Салтыков-Щедрин, или М. А. Антонович, или оба вместе. В 1-м номере «Современника» за 1863 г., который вышел практически одновременно с данным номером «Очерков», тоже содержался ряд резких выпадов против журнала братьев Достоевских, опять же Щедрина, Антоновича и Елисеева. Достоевский, конечно, не мог не ответить. Его две заметки под общим заголовком появились в февральском номере без подписи, их принадлежность Достоевскому указана Н. Н. Страховым. Конкретным поводом для ответа «Свистуну» послужило то, что тот обвинил журнал «Время» в «явной недобросовестности и непоследовательности» в оценке деятельности и творчества покойного Н. А. Добролюбова, а во второй части, «Молодое перо», Достоевский отвечал анонимному автору (но давая понять, что узнал в нем Щедрина) рецензии на письмо-заметку А. Скавронского (Г. П. Данилевского) «Литературная подпись» (Вр, 1862, № 12). Демарш в отношении Салтыкова-Щедрина был особенно резок: Достоевский обвинил сатирика, по существу, в том, в чем тот упрекал других, – в безыдейности его юмора, беспринципности, отходе от демократических идей.

Заметка «Молодое перо» окончательно определила памфлетный характер полемики Достоевского с Салтыковым-Щедриным, которая становилась все ожесточеннее в дальнейшем и предопределила тональность последующих «антищедринских» статей Достоевского – «Опять «Молодое перо», «Господин Щедрин, или Раскол в нигилистах», «Необходимое заявление», «Чтобы кончить». А в целом «Журнальные заметки» стали новым этапом в жаркой полемике «Времени» и позднее «Эпохи» с «Современником», которая не прекращалась вплоть до закрытия второго журнала братьев Достоевских.

ЗАВИСТЬ. Неосущ. замысел, 1870. (XI) План этот появился в записной тетради Достоевского в начале 1870 г. и стал, по существу, первым вариантом рабочего плана романа «Бесы»: в намеченных действующих лицах уже можно угадать будущих героев «Бесов»: Князь А. Б. – Ставрогин, Учитель – Шатов, мать А. Б. – Варвара Петровна Ставрогина, Воспитанница – Дарья Шатова, Красавица – Лиза Тушина, Картузов – Лебядкин. На данном этапе предполагался чисто психологический роман с «романтическим» сюжетом. Несколько раз в этом плане подчеркивается, что главное в романе – характер «Князя», то есть будущего Ставрогина.

<ЗАМЕТКА О СЛЕПЦОВЕ>. Неосущ. замысел, 1864. (XXVIII

) Первые месяцы

1864 г. Достоевский вынужденно жил в Москве из-за смертельной болезни жены М. Д. Достоевской. Журнал «Эпоха» к тому времени терпел уже окончательный крах. Писатель в очередном письме к брату М. М. Достоевскому (от 5 марта), сообщал, что из-за тяжелого недомогания писать «физически» не в состоянии, но обещал: «…может быть, я изобрету как-нибудь способ, если легче будет, писать в постеле. Для этого послезавтра, может быть, напишу коротенькую заметку о Слепцове. Напишу умеренно, хвалить очень не буду…» К тому времени В. А. Слепцов (1836–1878) уже опубликовал свои первые рассказы и очерки и становился известен. Задуманная заметка-рецензия Достоевского в «Эпохе» так и не появилась.

ЗАПИСКИ ИЗ МЕРТВОГО ДОМА.

I–IV гл.: РМ, 1860, № 67, 1 сент.; 1861, № 1,4 янв.; № 3, 11 янв.; № 7, 25 янв. Полностью: Вр, 1861, № 4, 9—11; 1862, № 1–3, 5, 12. (IV)

Основные персонажи:

А-в;

Аким Акимыч;

Акулина Анкудимовна;

Алей;

Алмазов;

Баклушин Александр;

Белка;

Б – кий (Б – ский; Б.);

Б – м;

Бумштейн Исай Фомич;

Варламов;

Васька (козел);

Гаврилка;

Газин;

Г – ков (Г – в);

Гнедко;

Горянчиков Александр Петрович;

Двугрошовая;

Елкин;

Жеребятников;

Ж – кий;

Коллер;

Коренев (Каменев);

Куликов;