Журнал «Юность» №11/2025

Родилась в 2001 году, живет в городе Королеве. Училась в Лицее НИУ ВШЭ на гуманитарном направлении. Окончила Литературный институт имени А. М. Горького по специальности «переводчик художественной литературы». В институте занималась в мастерской Е. Л. Пастернак, где и начала писать короткую прозу. Выступала с рассказами в доме-музее Бориса Пастернака и Галины Серебряковой в Переделкине. Была участницей школы литературного мастерства имени А. И. Левитова в Ельце в 2025 году.

Джеф

Тамара сидит в вагоне второй линии петербургского метрополитена и продолжительно косится на соседку с шикарным пушистым воротником. Наконец соседка замечает ее взгляд и поворачивается к ней всем корпусом, скованная в движениях окружающим шею мехом.

– Время не подскажешь? Мобильник сел, – обращается к ней Тамара.

Соседка, чуть помедлив, достает из кармана пальто телефон и разблокирует экран.

– Без пятнадцати.

– Угу, вижу.

Тамара занервничала, ей не сиделось на месте. Ее крупные глаза навыкате пробегали от одного конца вагона к другому. Лицо, покрытое заметным пушком, в напряжении морщилось. Волнистые русые волосы торчали из-под лыжной шапки с помпоном, и она то и дело запихивала их обратно. Поезд замедлился. Тамара вскочила с места, одернув темно-синий длинный пуховик и прижав к груди распухшую лакированную черную сумку.

– Станция «Горьковская». Следующая станция «Петроградская».

Тамара выбежала из вагона и спешно зашагала к выходу в город. Она неслась по заметенному крошками снега Александровскому парку, мимо планетария, прямиком к кассам зоопарка.

– Один взрослый! – Тамара сунула в окошко две мятые купюры, которые держала в кулаке всю дорогу.

– Вы бы раньше приходили, девушка. Что же вы в последний вагон… – замешкалась кассирша.

– Будьте добры! – Тамара теряла терпение.

Она протянула билет промерзшему контролеру, который притопывал на месте, пытаясь согреться. Оказавшись на территории, в свете фонаря она перевернула билет. На обратной стороне был он. Обуреваемая, Тамара двинулась в павильон «Экзотариум». Стараясь казаться незаметной, чуть ли не посвистывая, она прошла в женский туалет и заперлась в одной из кабинок. Когда она слышала, что кто-то входил в помещение, она выглядывала из кабинки и задавала свой вопрос: «Время не подскажешь?» В 19:48 Тамара покинула укрытие и пробралась в павильон «Хищники».

Вот он. Прямо перед ней, в открытом вольерчике. Вытянутая мордочка, будто целиком обросший шерсткой птичий череп, сам размером с кошку, хвост пушистый с остреньким кончиком. Спрятав под себя когтистые лапки, лежит на стеганой подстилочке на крыше деревянного домика. Миндалевидные карие глазки открываются и с хитрецой смотрят на Тамару.

– Эх, Тамара, Тамара! Поторопись, Тамара, скажу тебе точно, охранник не смотрит, хватай меня, Тамара!

Тамара распахнула сумку, вынула оттуда игрушку, аккуратно приподняла мангуста и положила на его место тряпичную лису. Она впервые коснулась зверька и замерла в благоговении. Очнувшись от его недовольного покашливания, Тамара поднесла мангуста к сумке, но он запротивился:

– Нет, только не в сумку, Тамара!

У нее не было времени на раздумья. Она осторожно пересадила зверька себе на плечо и подтолкнула, чтобы он пролез у нее за шеей и растянулся на воротнике. Мордочка мангуста оказалась прямо у ее левого уха, и он зашептал:

– Ну, беги, Тамара, сматывай, давай же, скорее.

Тамара побежала. Замерзший контролер, притопывая на месте, не обратил на нее внимания. Все оказалось куда проще, чем она рассчитывала. Будто и не было никакого риска. Тамарин пушистый воротник вцепился коготками в капюшон пуховика и стал посвистывать ей на ухо. Она опасалась погони. Она обернулась на бегу, и ей показалось, что темная фигура охранника неудержимо приближается к ним. Тамара еще быстрее побежала по парку, размахивая пустой сумкой и привлекая внимание собак запахом зверька. Она отдышалась уже на эскалаторе, спускаясь под землю. По громкой связи звучало обычное объявление:

– В метрополитене запрещается провозить зловонную ручную кладь…

Тамарин пушистый воротник коварно зашептал ей на ухо:

– Я такой зловонный! О, какой я зловонный! Сейчас меня почуют! Берегись, Тамара!

– Джефушка, миленький, не надо!

– Я само зловоние!

– Суну тебя в сумку, честное слово…

Джеф притих. Тамара забежала в поезд.

Тем временем охранник Иоганн Георг, высокий полноватый мужчина с загорелым лицом и щеткой седых усов, совершая обход, обнаружил на стеганой подстилочке Джефа тряпичную лису. Он догадывался, что однажды наступит такой день. Ведь как бы Иоганну Георгу этого ни хотелось, вряд ли Джеф говорил с ним одним.

Когда Иоганн Георг устроился в Ленинградский зоопарк, он долго не велся на его разговоры. Бывало, идет вдоль вольеров мелких хищников, и тут вдруг кто-то его окликнет тоненьким таким голоском: «Иоганн, а, Георг!» – и будто смеется. Иоганн Георг разом поверил и в Бога, и в черта и стал по дороге на службу заглядывать в церковь. Он не совсем понимал, как нужно молиться, и подолгу молча стоял перед иконой Богородицы слева от алтаря, вспоминая тот нечеловеческий смешок. С приходом зимы зверей перевели во внутренние вольеры. Однажды, совершая обход, он снова услышал оклик и впервые увидел говорящую остренькую мордочку. Тогда, отринув все прошлые верования, освободив свой разум, Иоганн Георг познакомился с Джефом.

Джеф знал, с кем и о чем говорить. Он знал, что у Иоганна Георга не складывалась личная жизнь, и стал его ехидным сводником. В обмен на свои услуги Джеф потребовал иногда выключать камеру в зимнем павильоне хищников, чтобы он мог свободно передвигаться по зданию и читать газеты, приносить которые тоже входило в обязанности Иоганна Георга. Оба выполняли свою часть сделки. Иоганн Георг – с почтением и долей страха, Джеф – ерничая и своевольничая.

Иоганн Георг отлично помнил тот вечер, когда Джеф занялся его любовными делами. Пользуясь своей свободой, Джеф промелькнул за дверью в павильон перед уборщицей Ритой, которая приняла его за огромную крысу, отпрянула, расплескала воду из ведра, страшно растерялась и тут же застыдилась своей реакции. Джеф шепнул Иоганну Георгу, стоящему в другом конце павильона: «Ну, иди на помощь, трус несчастный!» И Иоганн Георг пошел. Раньше он не обращал внимания на эту молоденькую девицу, механически здороваясь, даже не видел ее лица. И вот оно прямо перед ним, круглое и румяное, похожее на спелый персик, с металлическим кольцом в носу.

– Вам помочь, девушка? Давайте я ведро подержу… Или поставьте его на пол… Чего вы так испугались?

– Да тут… крыса, кажется, пробежала…

– Может быть, все может быть… Вы не намочились? Давайте я понесу…

Рита со скромной улыбкой протянула ему ведро, и они направились в служебное помещение, так и оставив лужицу у двери в павильон. Они разговорились. Иоганн Георг рассказал о недавних походах в церковь – пришлось к слову – и выяснил, что Рита – глубоко верующая, но в какой-то своей версии православия с нотками язычества древних греков. В ее рассуждениях сливались в одну фигуру Великой Девы Богородица и Артемида. Джеф, подслушивая, покатывался со смеху.

И вот Джеф похищен. Иоганн Георг был уверен, что зверек сам устроил свое похищение. Когда начальство узнает, что камеры были выключены, спросят с кого? Хоть Иоганн Георг и был дружен с начальником, он понимал, что за такую халатность ему точно достанется, погонят с должности поганой метлой. Ценный экземпляр ведь, одна официальная особь на весь Петербург!

Рита пришла убираться в павильон хищников. Заметив озадаченного Иоганна Георга, она подошла к открытому вольерчику и тоже уставилась на тряпичную лису. Рита быстро сообразила, в чем дело, и хмыкнула:

– Никогда мне этот мангуст не нравился.

Иоганн Георг перевел взгляд на Риту:

– Ты заметила в нем что-то такое?

– Ну, возле него как-то некомфортно было. Хоть и не вонял сильно.

Иоганн Георг размышлял. Самому попытаться найти Джефа представлялось приключением, далеким от его реальных возможностей. К тому же Иоганн Георг в герои не набивался. Да, Джеф его перехитрил. Иоганн Георг готов был это признать. Но перед кем? Не рассказывать же начальнику об их сделке. «Призна́ю, что дурак, – подумал Иоганн Георг, – и будь что будет».

Когда Иоганн Георг описал начальнику внешнюю, видимую ситуацию, тот протяжно вздохнул, постучал пальцами по столу, отведя взгляд, и ответил:

– Ты, Гоша, знаешь, человек хороший… А мангуст – что? Крыса какая-то. Тьфу.

Тамара вышла на станции «Проспект ветеранов» и зашагала к бульвару Новаторов. Пушистый воротник шептал ей на ухо:

– Ну наконец-то, Тамара! Сейчас курочку мне достанешь… Постой, Тамара, постой, газету возьми.

Джеф любил типографскую краску и новостные статьи. Это была его единственная маленькая слабость. Заранее зная, что произошло, происходит и произойдет в тот или иной день, Джеф наслаждался журналистским слогом и попытками дать статье оригинальное название. С особым интересом он относился к статьям о зоопарках, в частности к «некрологам» животных. Будь у него тетрадочка, он вырезал бы своими лапками заметки типа «В Московском зоопарке умер редкий белоголовый сип – краснокнижная птица проглотила перчатку одного из посетителей» и бережно вклеивал туда. Но, обладая бесконечным сознанием, он без усилий запоминал каждое слово. «В Екатеринбургском зоопарке скончался белый медведь Умка. Причиной смерти стал детский мячик, брошенный кем-то из посетителей в вольер. Умка его проглотил». «Белгородский зоопарк сообщил, что капибара по кличке Рудольф скончался из-за онкологического заболевания».