Журнал «Юность» №12/2022

– А котлеты?

Еще один робкий кивок. Надя с опаской поглядывала на мать, но не отступала.

– Ну тогда пойдем работать, товарищ секретарь!

Василич протянул девочке руку, и та не раздумывая схватилась за нее.

– Надя, веди себя хорошо! – бросила напоследок Марина. Едва за ними захлопнулась дверь, она кинулась к директору: – Петр Иванович! Спасибо вам! Я…

– Пустое, – отмахнулся тот. – Иди работай! За ребенка не переживай. Василич дело знает!

Марина выскочила из кабинета, боясь расклеиться перед начальством. Директор был человеком старой закалки, сантиментов не любил и не приветствовал. Пробегая по коридору, она мельком бросила взгляд в открытую дверь в кабинете Василича. Тот что-то увлеченно рассказывал Наде, а та с восторгом в глазах слушала. От сердца отлегло, и Марина полностью погрузилась в работу.

«Вниманию населения! Прорыв на восточном направлении. Въезд в микрорайоны Чемушки и Горняк перекрыт. Всем жителям собрать необходимые вещи и быть готовыми к эвакуации».

Сумка с необходимыми вещами стояла наготове у порога еще с третьего или четвертого прорыва. Документы на себя и на дочь, аптечка, теплые колготки и свитера для Нади. А еще ингалятор и маленькая ультрафиолетовая лампа: Надя часто болела, и эти медицинские гаджеты очень помогали вовремя останавливать болезнь. Поэтому Марина тоже определила их к вещам первой необходимости. А еще туда же, на самое дно, в двойном отделении, Марина аккуратно сложила свои немногочисленные сбережения и золотые украшения. Опыт показал: если придется эвакуироваться из дома, скорее всего, назад уже вернуться не получится. Так было в Песчанке. Так было в Глинках. Теперь вот еще два микрорайона попали под прорыв.

Стены в квартире задрожали, а стеклянная чашка с ложкой на тумбочке задребезжала. Марина запрыгнула в теплый спортивный костюм, села на пол возле Надиной кровати и включила таймер на телефоне. Перерывы между дребезжанием полторы минуты – до их дома еще далеко. Когда станет сорок секунд – объявят эвакуацию.

Минута двадцать. Минута тринадцать. Минута. Марина натянула на спящую Надю комбинезон. Девочка что-то невнятное пробормотала во сне, но не проснулась: Марина научилась действовать аккуратно, чтобы лишний раз не тревожить детский сон.

Пятьдесят семь секунд. Ложка истерически звякнула. С потолка посыпалась штукатурка. И все стихло. Марина стала ждать. Маленького ночного чуда. Сообщения:

«Кракен успокоился. Столб тефры составил триста метров, выходить на улицы не рекомендовано в ближайшие двенадцать часов. Жители микрорайонов Чемушки и Горняк эвакуированы в безопасное место. Работают спасатели. Официальная информация будет утром».

Экран телефона мигнул и погас. Марина выдохнула и раздела Надю, а потом разделась сама. Сумка с вещами на этот раз не понадобилась.

Начало смены на заводе сдвинули на три часа. Марине директор разрешил приехать в третью смену.

– Бери секретаря, Василич, тоже в третью будет, – коротко бросил он по телефону и отключился.

Впрочем, Василич на заводе теперь был постоянно. И Надя, к удивлению Марины, бежала к нему в кабинет с радостью и энтузиазмом. На все вопросы, чем она занимается с «дедаКолей», она лишь загадочно улыбалась и говорила, что у них секретный проект! И у нее подписка о «не-р-р-разглашении». Марина лишь смеялась в ответ. Ребенок был доволен, и для Марины это тоже было еще одно маленькое чудо.

В остальном же чудес будто бы не осталось. Прорывы участились. Лавовая игла снесла часть жилого дома. Три микрорайона остались лежать горами строительного мусора. Современными руинами. Одна радость – жителей успели вывезти. Город опустел на две трети. Все, кто мог, выехали в разные уголки необъятной страны. В оставшихся жилых кварталах спешно клеили схемы эвакуационных маршрутов, заматывали стекла, чтобы ударной волной не разнесло осколки, прокладывали тектонические отводы и сейсмические ловушки там, где это было возможно. В этой гонке на выживание про наступающий Новый год все не то чтобы забыли. Но перестали ждать. Других забот хватало.

– Мам! Мне нужна твоя помощь! – в один из вечеров в третью смену, где-то на восьмой прорыв и за две недели до Нового года, заговорила Надя.

– Я тебя слушаю!

– Помоги мне написать мэру!

В разговоре повисла пауза. Ребенок, видя замешательство родителя, продолжил:

– Ну или кто у нас отвечает за праздники? Министр?

– Нет, не министр. Какой-нибудь начальник.

– Тогда мне нужен какой-нибудь начальник.

– А для чего, не пояснишь? – Марина поняла, что дочь настроена серьезно.

– Нужно написать письмо, чтобы мэр или какой-нибудь начальник напомнил людям про Новый год!

Марина подавила тяжелый вздох. Как подобрать слова и объяснить ребенку, почему мэр, начальники и все жители, оставшиеся в городе, забыли про праздник, Марина не знала. Надя подошла к столу, взяла белый лист бумаги и красный карандаш и принесла Марине.

– Держи! Я продиктую, а ты напиши. Ну, как время будет.

– Я могу на компьютере напечатать.

– Да? А деда Коля всегда все пишет.

– У него нет компьютера, а у меня есть, – улыбнулась Марина. – Диктуй, что писать надо.

Надя задумалась и начала бойко диктовать.

– Уважаемый мэр! Пожалуйста! Разошлите людям напоминание о пр-р-разднике! Точка. Нет, восклицательный знак. Ему можно восклицательный знак?

– Можно, – кивнула Марина.

– А еще можно написать, чтобы елки продавать начали?

– Написать-то можно…

– Ну ты напиши. Разрешите продавать елки, потому что Новый год не наступит без елки! Вдруг он, как и все, просто забыл про елки?

Надя еще какое-то время покрутилась у стола и убежала к Василичу. А Марина долго смотрела в мерцающий экран, не решаясь удалить Надин текст. Открыла браузер, нашла адрес электронной приемной мэра и, не подбирая канцелярских оборотов, написала мэру. «В заключение своего обращения прикладываю слова моей пятилетней дочери Надежды…» Вставила текст, надиктованный Надей, и нажала на кнопку «отправить».

Ночевали на заводе. В соседнем кабинете Василич поставил раскладное кресло для Нади и раскладушку для Марины. Сумка с вещами стояла тут же – в последнее время Марина везде носила ее с собой. Восемь прорывов за три недели многое изменили в привычном укладе некогда понятной и размеренной жизни. Сейчас весь мир катился в пропасть. И единственное, о чем мечтала Марина, – удержаться на краю.

– Переезжать когда будешь? – в один из вечеров спросил директор.

– Не знаю, – замялась Марина.

– У тебя же мать в Сочи!

– Да… – Марина не хотела вспоминать последний разговор с матерью.

Та позвонила спросить, правда ли все, что показывают про них по телевизору. Долго рассказывала о том, какой у нее сейчас непростой период в жизни. А потом попрощалась, быстро пробормотав, что к ней сейчас лучше не приезжать, потому что других проблем хватает.

– Ясно. – Директор, внимательно наблюдавший за Мариной, вздохнул и закурил прямо в кабинете. Потом взял листок для записей, спешно нацарапал на нем что-то и передал Марине. – Адрес. Домик старенький, но аккуратный. Море рядом. После Нового года город закроют. Поезжайте туда. Я узнаю, когда вывоз будет.

Марина взяла протянутую бумажку и крепко сжала.

– А вы?

– Я не могу бросить завод. А жена категорически не хочет уезжать без меня. Дети и внуки живут в столице, так что им этот домик ни к чему.

В душе Марины боролись две силы. Бросить директора одного в трудный час и позаботиться о собственном ребенке. Остаться на свой страх и риск, не предавая коллектив, и подвергнуть ребенка опасности? Вроде бы такой очевидный выбор давался неимоверно тяжело.