Принцесса и Дракон

– Пусть так. Я рассуждаю не о том, что есть, а том, что могло бы быть. Не нуждаясь ни в семье, ни в любви, тем не менее, я бы, конечно, женился. И вы обладаете некоторыми достоинствами, необходимыми для мадам де Ламерти.

– Для такой высокой чести надо обладать поистине незаурядными качествами, – девушка говорила спокойным тоном, оттого трудно было уловить иронию, а, следовательно, и придраться к ее словам.

– Напротив, – Арман не заметил или сделал вид, что не заметил сарказма. – Ничего необыкновенного. Всего лишь красота, молодость, знатность и богатство.

– Но революция и титул мой, и богатство превратила в пустой звук.

– Это не важно. Зато я стал в несколько раз богаче, чем раньше, а потому могу позволить себе жениться хоть на церковной нищенке. Что же до титулов и званий, то, сколько их не отменяй, мы оба знаем, что я остаюсь де Ламерти, а вы – де Ноалье. Упразднив титулы, нельзя отменить знатность рождения.

– И это говорите вы? Тот, кто голосовал за все эти законы?

– Я не единственный аристократ, среди голосовавших, и не единственный, кто по-прежнему не желает чувствовать себя ровней всякому сброду.

– Но это вы объявили, что все равны!

– Оставим в стороне революцию и ее издержки. Вернемся к вам. Сказав, что вы обладаете некоторыми приятными качествами, я также добавлю, что в вас есть нечто, чего категорически не должно быть в женщине, которую я могу выбрать своей женой. Вы слишком умны, горды, своевольны. А свою жену я всегда видел милой, наивной, покорной, набожной дурочкой.

– Набожность-то ей к чему? Кажется, это качество вам вовсе не присуще.

– Так же как и все прочие перечисленные. Но я говорил не о себе, а о своей предполагаемой избраннице. Набожность нужна ей, чтобы со смирением и довольством переносить свою долю и не отравлять мне жизнь жалобами и укорами. Задача жены – принести мужу состояние и вести домашние дела, дабы мужчина не отрывался на такие пустяки. И мне нужна была супруга, которая бы не стала от меня желать ничего, кроме моего имени.

– Понимаю, – Эмильенна кивнула. – Однако, посмею заметить, что ваш идеал почти недостижим. Даже самая кроткая и покорная женщина будет ждать от мужа любви и уважения.

– Вот для того-то ей и нужна набожность, чтобы со смирением перенести отсутствие этой самой любви, уважения и вообще интереса к своей персоне.

– Помилуй Господь несчастную, на которую падет ваш выбор! – Эмили осеклась, поняв, что опять говорит лишнее, но Арман, вопреки ее ожиданиям, не разгневался.

– Вполне вероятно, что ваши молитвы будут услышаны, ибо теперь, когда я настолько богат, что могу жениться на ком угодно, по здравом размышлении я склоняюсь к мысли, что это вовсе не обязательно. Зачем? Состояние мое таково, что мне сложно будет его потратить, проживи я хоть сто лет, преимущества рождения больше ничего не значат. Так для чего обременять свою жизнь супружеством? Мне вполне хватит грамотного управляющего для ведения домашних дел и любовниц для исполнения предназначения женского пола.

– Думаю, вы правы. Так действительно будет лучше.

– Весь этот разговор затеял я исключительно с целью окончательно разуверить вас в моем намерении взять вас в жены. Это единственное, чего вы можете от меня не опасаться.

– Благодарю вас, – Эмильенна с преувеличенным смирением присела в реверансе.

– Однако это не значит, что я откажусь от прочих притязаний в отношении вас, – жестко произнес Ламерти.

– На все воля Божия! – со вздохом ответила девушка.

– Сегодня я иду на собрание якобинского клуба, – исчерпав тему брака, Арман перевел разговор в другое русло. – Хотели бы вы сопровождать меня?

– Не уверена. Не думаю, что мне интересны разговоры и проекты людей, которых я презираю и ненавижу.

– Как знаете. Конечно, проще заочно осуждать, не зная истинных доводов противника, толкающих его на те или иные поступки. Ведь когда знаешь и понимаешь, судить человека гораздо труднее, – на самом деле Ламерти нисколько не занимало оправдание якобинских идей в глазах Эмильенны. Он лишь хотел похвастаться перед товарищами красивой любовницей. Однако, как он и ожидал, замечание его попало в цель.

– Что ж, возможно вы правы. Я пойду с вами, хотя бы ради простого любопытства. Кроме того, это ведь даст мне новую возможность выйти из дома.

– Мы поедем в экипаже

– Как вам будет угодно, – на этом разговор закончился и молодые люди разошлись.

Эмильенна благодарила Бога за милосердие, за то, что Арман вернулся к прежнему своему стилю общения с ней. Робкие ростки начинающейся дружбы и доверия были выдернуты с корнем после вчерашнего, но, возможно, это и к лучшему. Что может принести дружба такого человека? Как она вообще возможна? Нет уж, лучше пусть все остается как есть. Хотя надежды на это не так уж много.

Вечером, в открытом экипаже они отправились на собрание клуба. Оно проходило в реквизированном особняке одного из бывших аристократов. В просторном помещении, раньше вероятно служившем бальным залом, было тесно, шумно и душно. В разномастной волнующейся толпе были и изысканные щеголи, продолжавшие подобно Ламерти, подчеркивать свой статус даже после того, как он был объявлен ничтожным; были и простолюдины, кичащиеся тем, что революция вознесла их на вершину жизни из клоак, где они прозябали; присутствовали также люди, происхождение и состояние которых было сложно определить. Эмильенна разглядывала лица: в глазах одних пылал священный фанатичный огонь, другие тщетно пытались изобразить, что хоть отчасти понимают, о чем идет речь, третьи, к которым можно было причислить и ее спутника, сидели со скучающими, равнодушными лицами. Даже когда Ламерти вмешался в обсуждение, лицо его продолжало оставаться бесстрастным, хотя слова он подбирал с большим умением и удерживал внимание аудитории, насколько это вообще было возможно в таком хаосе.

Эмили, однако, не слушала и не слышала, о чем он говорит. Вряд ли она способна была думать о чем-то, кроме того, что в разгаре своей речи Арман отошел далеко от нее и совсем ее не замечает. Вот он – шанс на спасение, путь, предлагаемый Господом! Вряд ли будет еще такая возможность. Девушка лихорадочно начала протискиваться к выходу. На ее счастье, она была не единственной женщиной в клубе, и даже не единственной, чья внешность и наряд могли привлечь внимание. Кроме того, они с Ламерти зашли недавно и стояли недалеко от входа, а потому немногие еще успели разглядеть красавицу настолько, чтобы проявить к ней и ее действиям интерес.

Не теряя ни секунды, Эмильенна выбиралась из гудящей толпы. Ей удалось быстро покинуть зал, оказавшись в пустом холле, она бросилась бежать и через минуту уже вдыхала свежий влажный ночной воздух. Куда бежать? Неважно, лишь бы подальше. Хоть в темные переулки, хоть в трущобы, лишь бы быть снова свободной. Как она распорядится своей свободой, девушка пока не знала, у нее не было ни единой лишней секунды на размышление. Раз Господь указал ей путь к спасению, значит поможет пройти по нему. Быстро оглядевшись, Эмили решила направиться туда, где меньше света. Но убежала она недалеко, мужская рука крепко и больно схватила ее за локоть. Даже не оборачиваясь, Эмильенна знала, что это Арман.

– Не так быстро, моя ласточка! Неужто я так скучно говорил, что вам не захотелось меня дослушать? – насмешливые слова и даже спокойный тон не могли обмануть пленницу. Ламерти был в бешенстве. – Или скажете, что захотели подышать свежим воздухом?

Ответить девушке он не дал. Резко, со всего размаха, Арман ударил ее по лицу.

– Неблагодарная тварь! Я вожусь с ней, вытаскиваю из тюрьмы ее презренных родственников, щажу, непонятно ради чего, ее целомудрие… И что получаю в ответ? Ты хотела свободы от меня? Ты ее получишь! Сейчас ты станешь абсолютно свободна! – Ламерти потащил девушку на ту темную улочку, куда она сама собиралась бежать, подальше от света фонарей. Прислонив ее спиной к стене дома, он одной рукой сжал ей запястья, а другую сомкнул на шее девушки. Арман ждал ужаса в ее глазах, мечтал насладиться ее страхом, но взгляд Эмильенны выражал лишь ненависть и презрение. Она поняла, что сейчас умрет, окончит земной путь тревог и мучений, и возблагодарила за это Создателя. Взгляд ее стал отрешенным, выражение лица спокойным и возвышенным. Такой поворот событий не устраивал Ламерти.

– Ах, так? Вы сами хотите умереть? В таком случае я не стану оказывать вам эту услугу, – он разжал пальцы, стиснутые на ее горле. Разочарование мгновенно исказило лицо Эмили.

– Я поступлю иначе к обоюдной нашей радости. Вижу, что общество мое вам неприятно, а посему не стану его больше навязывать. Да и вы больше не интересуете меня, даже ваши соблазнительные прелести не стоят моего внимания. Думаю, что наше знакомство закончится тем же, чем и началось.

– Вы отправите меня обратно в тюрьму? – Эмильенна впервые подала голос.

– О, нет! Зачем же? Я отдам тебя Николя Парсену. Помнишь такого милого господина?

Парсена Эмили помнила. Услышав о нем, она мгновенно лишилась чувств и упала бы, не подхвати ее Арман у самой земли. Не ожидая от девушки такой реакции, он не знал, как ему теперь поступить. Так он и стоял в растерянности, с Эмильенной на руках, когда из-за угла показался упомянутый Николя Парсен.

Глава одиннадцатая.

Надо сказать, что несмотря на охватившее его бешенство, а может быть, именно благодаря ему, Арман еще не принял окончательного решения насчет беглянки. Он не собирался ни убивать ее, ни отдавать Парсену, хотел лишь запугать и заставить унижаться. А потому неожиданное явление самого Парсена отнюдь не входило в его планы. Тот же, в свою очередь, напротив, весьма желал этой встречи. Размашистым своим шагом, демонстрируя наглую усмешку на грубом лице, Парсен подошел к Ламерти.

– Доброй ночи, гражданин Ламерти. Давненько не виделись, – в тоне Парсена не было и тени почтительности. – Что с нашей пташкой? Заснула или вы ее прикончили? Было бы жаль.

– Потеряла сознание, завидев вас. Должно быть, вы ей не понравились.

– Да ну? А вы? Вы-то ей приглянулись, как я погляжу? – Парсен говорил в привычной своей фамильярной манере, что безмерно раздражало Ламерти. Плебей же видел производимый эффект и наслаждался им.

– Парсен, что вам нужно? – голос Армана звучал презрительно и устало, будто он отгонял назойливое насекомое.

– Она! – Парсен уставился на девушку таким красноречивым взглядом, что даже Ламерти не отличавшемуся скромностью, стало не по себе.

– Не надо смотреть на нее, как людоед. Это все-таки моя собственность. Не забыли?

– Не забыл. Но решил, что вы передумали. Наигрались ведь, небось, уже? Отдайте мне куколку! Я даже буду не в обиде, что не получил ее первым. Отдайте и будем снова друзьями.

– Ну это вряд ли, – Арман не в силах был скрыть свое презрение.

Во время этой беседы, которую сложно назвать дружественной, Эмильенна пришла в себя. Однако девушка вовсе не спешила обнаруживать это обстоятельство. Сначала она почувствовала, что ее держат на руках, затем, к бесконечному своему ужасу, услышала голос Парсена. Вывод, к которому пришла несчастная, обдумав ситуацию, насколько это возможно в ее положении, был крайне неутешителен – Ламерти договаривается с Парсеном о передаче живой собственности из одних рук в другие. При подобном умозаключении, ее тем более поразил грозный окрик Армана, обращенный к Парсену.

– Уберите от нее свои грязные лапы или я убью вас!