Дело на миллион

– Но как же я? – она захлебнулась слезами.

– Ты по-прежнему моя жена. Я о тебе всегда буду заботиться. Прости…, – и он в экстазе схватил ее за руки.

– Вадим! Наш автобус, – крикнула Валентина и попыталась самостоятельно схватить тяжелые чемоданы. Через секунду Вадим, виновато улыбаясь, заносил вещи в салон. Нелли продолжала стоять, вглядываясь в суетящуюся фигуру мужа. Автобус тронулся. Вадим поспешил затеряться среди пассажиров, а Нелли наткнулась на холодный взгляд разлучницы.

Глава 6

Вот какую бурю воспоминаний вызвал Больцов своими вопросами. Нелли вышла из кабинета как из пыточной. Сердце ныло, в глазах темнело, ноги отказывались идти. Господи, Вадим! Если бы он был жив, если бы захотел к ней вернуться, она бы ему все простила, она бы была с ним. «Мне через месяц стукнет сорок один, – констатировала Нелли. – Незавидный факт! Хотя, собственно, почему «незавидный»? – стала придираться к собственным мыслям, сидя на скамейке в парке напротив здания прокуратуры. Нелли вынула пудреницу и в ее зеркальце увидела глубокие синие глаза, брови вразлет, небольшой нос правильной формы.

Ни одной морщинки! Она достала помаду и притронулась ею к пухлым губам. Что со стороны можно сказать о ней, судя по внешности? Интересная молодая особа. Не короткая стрижка демонстрировала пышность ее почти черных волос, которые выразительно контрастировали с белизной лица и теперь уже накрашенными, в цвет цикламена, губами. Знакомые подтрунивали над светловолосыми родителями: «И в кого это она такая брюнетистая?». Отец шутил: «Жене, должно быть, виднее». Лидия Петровна, которая отличалась строгостью нравов, даже не реагировала на подобные двусмысленные намеки.

Нелли пошла красотой и статью в свою прабабушку польку. Мать ей как-то рассказала, что род их на Руси идет от ссыльных поляков… Стоп! Можно сколько угодно сидеть на скамейке и предаваться воспоминаниям, благо день свободен. Ей нужно прийти в себя после ужасной ночи, осмыслить происходящее с ней сейчас. Рассказать ли родителям? Она вдруг ощутила острую потребность их увидеть.

Поеду к ним! Там решу, что говорить, о чем умолчать. Она встала, подняла воротник пушистого синего пальто и направилась к автобусной остановке. Нелли не обратила внимания ни на тронувшуюся вслед за ней иномарку с непрозрачными стеклами, ни на молодого человека, тоже нашедшего время для прогулки в утренние часы буднего дня по парку. Молодой человек, как только она поднялась, схватился за мобильник. Вскоре он стоял на той же остановке и сел в тот же автобус, что и Нелли.

«Да что, собственно, произошло серьезного для меня? – размышляла она, глядя на мелькающие пятиэтажки из окна автобуса. Убита ее несостоявшаяся клиентка. Она ее знать не знает. Та почему-то принесла пакет с заоблачной суммой, но это ее совсем не касается, а если кто предполагал обратное, так имел ночью возможность убедиться, что она все до копейки официальным образом передала государству. «Про деньги ничего старикам говорить не буду», – все-таки решила Нелли.

Знакомую деревянную дверь никто долго не открывал. Треньканье звонка было безрезультатным. Куда они оба могли уйти? Двенадцатый час дня был временем раскачки и завтрака для пенсионеров. Но Нелли заволновалась, еле нашла в сумочке ключ от родительской квартиры. Но дверь, оказалось, была не заперта. Толкнув ее внутрь, Нелли из прихожей закричала: «Эй, кто дома?». Не раздеваясь, пробежала в зал и увидела ужасную картину. Ее старики с окаменевшими лицами сидели под дулом пистолета, направленного на них. Человек в спортивной одежде с чулком на лице теперь целился уже в нее. «Доченька!» – выкрикнула мать и попыталась подняться. Ноги вдруг подкосились у немолодой женщины, и она без выстрела рухнула на пол. Нелли, как и отец, хотела помочь ей, но ощутила холодок лезвия на своей шее. Стоявший за ее спиной второй бандит просипел: «Еще раз шевельнешься и хана тебе!».

– Что вам от нас надо? – выдохнул отец. И заметив, что порез на шее дочери начинает кровоточить, рванулся вперед, теряя рассудок и чувство самосохранения вместе с ним. – Руки прочь от нее!

Тут раздался хлопок и старик-отец, как-то странно дернувшись, рухнул на лежащую без чувств жену. Нелли дальше сделала невероятное. Она с несвойственной ей силой отжала от себя руку с ножом и кинулась на бандита с пистолетом. Падая вместе с женщиной, он выстрелил. Пуля попала на этот раз куда-то в стену.

– Стоять! Бросить оружие! – теперь уже в двери показались люди в камуфляже. Бандит, отшвырнув нож, ринулся к двери в спальню. Но его тут же схватили и надели наручники. Второго никак не могли вырвать из яростных объятий обезумевшей Нелли. Она, видимо, ему сразу же попала пальцем в глаз, скрытый чулком. И он сейчас просто отбивался от разъяренной женщины, стараясь дотянуться до пораженного места. Омоновцам не составило труда обезвредить одноглазого и усадить Нелли на диван. Она тут же рванулась к родителям. Отец теперь тихо лежал на полу лицом вверх, под левым глазом у него была багровая мушка. Кровь почему-то не шла. «Он умер!» – подумала Нелли, вглядываясь в неподвижные черты бледнеющего на глазах родного лица. Вокруг матери сгрудились, пытаясь помочь, вызвали «скорую». Липкий кошмар беды сгущался вокруг Нелли.

Больцову немедленно сообщили, что двое нападавших арестованы. Отец Нелли убит, мать забрали в реанимацию с обширным инфарктом, сама Нелли нуждается в помощи психолога.

– Опять не уберегли, мать твою!.. – Больцов потянулся за запрещенными ему врачом сигаретами. Зря, выходит, неудачник Ваньков следил за каждым Нелиным шагом. Справедливости ради, не совсем зря: сообщил об иномарке, тоже следившей за Нелли (правда, номера на машине не было), вызвал группу захвата на квартиру стариков. Нападавшими оказались два отморозка, недавно вышедшие из тюрьмы. Стрелял Кока, то есть Коков, отсидевший уже за разбой. Теперь Коке явно светит пожизненное заключение. Размахивал ножом Федин, местный наркоман и карманник, участие в таком деле было для него работой рангом выше – «повышением», так сказать. Так кто же их нанял и зачем?

Федин рассказывал все, что знал: их основная задача была найти деньги любой ценой. За свою работу они уже получили две тысячи зеленых, остальные восемь получили бы за найденный пакет или продиктованный номер счета с нужной суммой.

– Какая такая сумма должна быть у бедных стариков-пенсионеров? – допытывался у него Больцов.

– Четыреста тысяч баксов, – не сомневался в ответе Федин.

Следователю стало понятно, что преступники продолжают поиск миллиона, который после изъятой части в Нелиной квартире превратился в названную сумму. Больше Федин ничего интересного сказать не мог – с заказчиком общался Кока. А Кока упорно «играл в молчанку». Информация уже не могла изменить меру наказания и он, похоже, больше боялся заказчика, чем перспективы жить всю жизнь за решеткой. Заказчика он не выдал даже под гипнозом, который применили к нему при якобы плановом медицинском обследовании. В загипнотизированном состоянии он повторял все ту же сумму, правда, сказал, что заказ на наезд был от хозяина.

Хоть Кока и не называл фамилии, но «хозяином» в городе за глаза все называют Котика, так оно фактически и есть. Котик Илья – известный в городе предприниматель, совладелец гостиничного и строительного бизнеса, нескольких автостоянок, бензозаправок и ресторана, между прочим, член городской думы. Больцов знал, что у силовых структур с этим человеком есть как бы договор о ненападении. Уж слишком крупная фигура для небольшого города. «Вы своим делом занимаетесь, мы – своим, даже поможем поймать неугодную нам мелкую сошку», – пояснял все на пальцах коррумпированным чиновникам Илья Котик. Поэтому Больцов вознамерился доложить все руководству и настаивать на встрече с «хозяином», чтобы прояснить ситуацию с этими деньгами. А что до ареста Котика как заказчика – об этом не могло быть и речи, хотя Больцов, если бы мог, именно так бы и поступил.

Глава 7

В особняке Тапиковых готовились к очередному печальному событию. Давно ли проводили в последний путь владельца и вот опять похороны. Гроб с телом Ольги стоял в центре просторного холла.

– Как куколка в коробочке, – подобрал циничное сравнение рыхлый пожилой господин во фраке, стоявший под руку с молодой особой.

Вокруг гроба видные чиновники со своими очаровательными и не очень спутницами. Котик держался особняком и старался не смотреть на покойницу. Разговаривали все в полголоса, стоял удушливый запах ладана, но в остальном собравшийся бомонд Иткутска, казалось, проводил очередную вечеринку.

– А почему тогда Валерий лежал в закрытом гробу? – пропищала миловидная блондинка на ухо рыхлому пожилому господину.

– Ты разве не помнишь, милочка, что он выбросился с девятого этажа? Там же смотреть страшно.

– А почему он выбросился, из-за нее? – не унималась блондинка, кивая на гроб.

– Из-за нее, похоже, – согласился господин.

Другие посетители особняка тоже сплетничали, выпивали, даже шутили. Жизнь есть жизнь, люди есть люди…

Жаль Ольгу было только одному человеку – вмиг постаревшей ее матери. Пятидесятипятилетнюю женщину скоропостижная смерть мужа от очередного инсульта и вот теперь убийство единственной дочери сделали морщинистой старухой с потухшими выплаканными глазами. Она как бы в ступоре наклонилась над гробом и, не отрываясь, смотрела на безжизненное тело. Заметив неестественность, а главное, неустойчивость ее позы, секьюрити попытались подхватить несчастную мать под локти и тихонько отвести в сторону. Но она вырвалась и, окинув собравшихся безумным взглядом, уставилась на Котика.

– Убийца! – закричала, указывая на него.

Котик пожал плечами и отвернулся. Мать, лишившуюся от горя рассудка, куда-то увели. Инцидент был исчерпан.

– А почему именно на Илью указала ее мать? – интересовалась у спутника уже знакомая нам блондинка.

– Говорят, Котик был ее любовником, может, приревновал к кому. Смотри у меня! – погрозил он очаровашке, усмотрев в предполагаемой развязке назидательный и для нее акцент.

– Ну, ты даешь, сразу уж и убивать!

– А то, как же? – кивнул довольный, что его выдумка сработала, престарелый любовник.

В прокуратуре Больцову уже все сочувствовали. Дело о миллионе, как его тут метко окрестили, пухло прямо на глазах. Растущее количество трупов, недосягаемость предполагаемого убийцы и его связи с местной верхушкой придавали делу неперспективный характер. Больцов все чаще подумывал поскорее уйти на пенсию. Но провалить все напоследок не хотелось. Как выйти из затруднительной ситуации с честью, Семен Иванович на данный момент не знал. Он намекнул своему начальству, что желательно приватно побеседовать с Котиком, чтобы, так сказать, пролить свет… Котик согласился на допрос после звонка ему сверху. Беседа состоялась не в прокуратуре, а в кабинке его ресторана в центре Иткутска с одноименным названием. Больцов пришел вовремя: благо заведение находится буквально напротив прокуратуры. Дожидаясь хозяина, он рассматривал кабинет, куда его провели. Убранство поражало кричащей роскошью. Стиль ампир предполагал обилие вычурных статуэток, канделябров и кресел. Все было покрыто позолотой, и она блестела на фоне обитых пурпурным бархатом стен, сидений кресел и скатертей. Меню содержало десятки блюд, названия которых ничего Семену Ивановичу не говорили. Желательно бы попробовать мидий или тех же лангуст, но за названиями невозможно было угадать состав, а расспрашивать как-то не хотелось. «Не за тем пришел», – урезонил себя Больцов, откладывая меню в сторону.

Глава 8

Наконец появился хозяин. Вид у молодого еще мужчины был невозмутимый. Плечистый, немного полноватый Котик, с почему-то седым ежиком на голове, производил впечатление уверенного в себе и жесткого человека. Он извинился за опоздание, так как присутствовал на похоронах Ольги Тапиковой. Следователю было еще неизвестно про выходку там Ольгиной матери.

– Вы хорошо знали покойную? – задал первый вопрос следователь.

– Мы дружили семьями. С Валерием я учился в одной группе на экономическом факультете университета.

«Вот как, – подумал Больцов, – а я-то предполагал, что авторитетами становятся после учебы на нарах».

– Мы учились на заочном факультете, – как бы прочитав ход его мыслей, пояснил Котик. – Вам, наверное, известно, что моя учеба прервалась на четвертом курсе. Мне дали срок за растрату на фирме, где я в то время работал.

– Экономическое образование уже и тогда помогало? – съязвил Больцов, но Котик юмора не оценил и уставился на следователя тяжелым взглядом, ожидая, пока официант разольет им коньяк.

– Что еще вы хотите узнать?

Говорить, что уголовник под гипнозом рассказал, Больцов не собирался.

– Меня интересуют ваши отношения с их семьей, точнее, их семья. Что там, собственно, происходило? Сначала – он, теперь – она… Вы как друг семейства могли бы…

– Ясно, – перебил Котик. – Чем могу, помогу. Оля очень дружна… была с моей женой.

– А какие у нее отношения были с вами?

– У моей жены со мной? – удивился Котик.