Когда мы виделись в последний раз

Блер стояла у окна и смотрела на Балтиморскую гавань. Низкое декабрьское солнце рисовало ослепительные геометрические узоры на воде. Когда Блер позвонила в гостиницу «Четыре времени года», чтобы зарезервировать номер, ей ответили, что незадолго до Рождества у них все номера заняты. Но когда Блер поинтересовалась президентским люксом и назвала свою фамилию, равнодушный голос на другом конце провода сразу оживился. После скороговорки извинений вопрос с номером в отеле был решен. Блер уже давно не была маленькой девочкой, с которой никто особо не считался.

Она до сих пор поддерживала связь кое с кем из школьных друзей.

Поначалу ей здесь было тяжеловато – остальные девочки знали друг дружку с детского сада, а Блер пришла в школу в восьмом классе. Отец говорил ей, что она должна быть счастлива, что ее приняли в такую чудесную школу, что перед ней откроется целый новый мир. Энид, новая жена отца, говорила, что она даром потеряла время в обычной школе и что для нее открылось бы куда больше возможностей, окажись она в одной из лучших в стране частных школ. В общем, отец и мачеха всеми силами старались показать Блер, что это делается ради нее, но она-то знала правду: Энид хотела, чтобы она уехала, потому что устала спорить с ней из-за каждой мелочи. Вот как Блер оказалась в Мэриленде, где она совершенно никого не знала, в десяти часах от своего дома в Нью-Гэмпшире. И мало ей было других огорчений, так в Мэйфилде настояли, чтобы она повторила восьмой класс, поскольку в прошлом учебном году Блер пропустила слишком много занятий, потому что болела мононуклеозом. Остаться на второй год – это было неприятно и глупо.

Между тем, оказавшись в Мэйфилде, Блер была вынуждена признать, что территория школы очень красива. Трава здесь была такая зеленая, что казалась искусственной. По всей территории стояли дома в георгианском стиле, и из-за этого создавалось впечатление университетского кампуса. И чего тут только не было – огромный плавательный бассейн, конюшни, современнейший спортзал, роскошные спальни. Явно лучше, чем дома. Да и дом Блер перестал теперь быть ее домом. Ко всему там успела приложить руку Энид. В гостиной и кухне глаз повсюду натыкался на ее несуразные самодельные безделушки.

В первый день в Мэйфилде директор школы устроила для Блер экскурсию по кампусу. Эта женщина неопределенного возраста стягивала волосы в тугой старомодной пучок на затылке, но лицо у нее было доброе, а голос мягкий, и Блер вдруг захотелось остаться здесь, с этой женщиной.

Директриса открыла дверь класса, учительница пригласила их войти, и в классе сразу воцарилась тишина. Девочки обернулись и стали разглядывать Блер. Все они были в школьной форме: белые блузки на пуговицах, клетчатые юбки, белые носки, лаковые туфельки и темно-синие кардиганы. При ближайшем рассмотрении можно было заметить различия – золотые или серебряные сережки-«гвоздики», ожерелья «добавь бусинку»[8 - «Add-a-bead» – ставшие особенно популярными в 80-е годы в качестве подарка-украшения – золотая или серебряная цепочка, на которую можно было нанизывать бусинки – золотые, серебряные, жемчужные. Такую цепочку с одной бусиной можно было получить в день первой годовщины свадьбы, а потом в каждую следующую годовщину супруг мог подарить новую бусину.], тонкие золотые браслеты. Блер сжала кулаки, чтобы никто не заметил ее ногтей с облупившимся розовым лаком. Директриса сказала ей, что в школе допустимо появляться только с прозрачным лаком, но сегодня разрешила лак не снимать.

Обведя взглядом класс, Блер заметила Кейт. Блестящие светлые волосы, стянутые в изящный хвост. Чуть тронутые розовым блеском красивые губы. Голубые глаза цвета Карибского моря – по крайней мере, такого, каким это море изображали на фотографиях. Блер сразу почувствовала: Кейт – из тех девочек, которые нравятся всем.

– Добро пожаловать, Блер, – сказала учительница, указала на хорошенькую блондинку и добавила: – Садись рядом с Кейт Майклс.

Кейт улыбнулась и похлопала по крышке стола рядом с собой.

Позже, во время ланча, Кейт познакомила Блер со своими подружками. Кейт в этой компании явно была главной, и девочки к ней тянулись. Селби оказалась довольно дружелюбной, но первым, что она сказала, как только Кейт представила ей Блер, было вот что: «Привет, я Селби. Лучшая подруга Кейт». Блер улыбнулась ей и подумала: «Но это пока». Так все и вышло. Вскоре они с Кейт стали неразлучны.

Другие девочки в школе приняли Блер не сразу. Поначалу она наивно полагала, что деньги уравнивают всех. Ее отец нажил немало денег, но заработал он их, продавая шины в дилерской фирме, которую основал двадцать лет назад. В Нью-Гемпшире они были одним из самых богатых семейств. Отец был спонсором Маленькой лиги[9 - Лига, объединяющая детские бейсбольные команды в США.] и программы школьного питания. Но здесь, в Балтиморе, Блер уже не была большой шишкой. Довольно скоро она уловила разницу между «новыми» и «старыми» деньгами, просто воспитанием и воспитанием высокосветским. Но Блер быстро училась. Через несколько лет никто не заподозрил бы, что она родилась не в этом мире.

Невзирая на печальную причину своего приезда, Блер ловила себя на том, что ей нравится – просто-таки чертовски нравится то, что все смотрят на нее по-другому. Она больше не была никчемной девчонкой из гетто, понятия не имевшей о том, что такое котильон. Благодаря серии детективов о сыщице Меган Мэхоуни, написанной в соавторстве с Дэниэлом, Блер стала более знаменитой, чем могла надеяться. Она всегда мечтала стать писательницей, поэтому поступила на английскую филологию в Колумбийский университет и каждое лето практиковалась в разных издательствах. Закончив университет, она была принята на работу в один из крупных издательских домов – тот самый, где издавали книги Дэниела Баррингтона. У него в багаже имелось девять бестселлеров, и он был не просто хорошо известен, но и очень любим читателями. Он написал двенадцать триллеров в жанре о серийных убийцах. Блер прочла все его книги и просмотрела беседы с ним в телевизионных ток-шоу. Блер приставили к Дэниелу в качестве ассистента по публикациям, и ей было радостно узнать, как он дружелюбен и непритязателен, несмотря на свой успех. А еще ближе Блер узнала Дэниела, когда ее начальница ушла в отпуск, родив ребенка. Блер довелось работать с Дэниелом в двух городах во время его писательского турне с презентацией новой книги.

Блер ухватилась за эту возможность и постаралась выглядеть как можно лучше во второй вечер в Бостоне. После того как Дэниел закончил подписывать свои книги в финале презентации, они с Блер вышли из книжного магазина, чтобы перекусить в кафе за углом. Когда Блер заказала бургер с проволоне[10 - Твердый итальянский сыр невысокой жирности из коровьего молока.], Дэниел улыбнулся и сказал, что сам любит именно такой чизбургер. Потом они два часа болтали без умолку. Оказалось, что и он, и она обожают мрачные рассказы По[11 - Эдгар Аллан По (1809–1849) – американский писатель и поэт, наиболее известен как автор «страшных» рассказов.] и Брэма Стокера[12 - Абрахам (Брэм) Стокер (1847–1912) – ирландский писатель, автор рассказов и романа «Дракула», неоднократно экранизированного, в частности Френсисом Фордом Копполой под названием «Дракула Брэма Стокера» (1992) с Гэри Олдменом в роли графа Дракулы.], а когда Дэниел сообщил, что его любимый фильм – «Почтальон всегда звонит дважды»[13 - «Почтальон всегда звонит дважды» (англ. The Post man Always Rings Twice) – кинофильм режиссера Боба Рейфелсона. Экранизация Джеймса Кейна. Фильм является очередной экранизацией известного одноименного романа Дж. Кейна (после фильмов «Последний поворот» Пьера Шеналя, «Одержимость» Лукино Висконти) и одноименного фильма 1946 года (реж. Тэй Гэрнетт).], Блер согласно кивнула. Они поговорили про годы учебы на старших курсах, когда им приходилось погружаться в трагедии Эсхила и Эврипида, в поэзию Джона Мильтона[14 - Джон Ми?льтон (англ. John Milton; 9 декабря 1608 года, Лондон – 8 ноября 1674 года, там же) – английский поэт, политический деятель и мыслитель; автор политических памфлетов и религиозных трактатов. Наиболее знамениты его поэмы «Потерянный рай» и «Возвращенный рай».] и Эдмунда Спенсера[15 - Э?дмунд Спе?нсер (англ. Edmund Spenser; ок. 1552 – 13 января 1599, Лондон) – английский поэт елизаветинской эпохи, старший современник Шекспира, впервые прививший английскому стиху сладкозвучие и музыкальность. Обладатель титула «Поэт поэтов».]. А когда, ближе к концу вечера, Блер упомянула Дон-Кихота, Дэниел склонил голову к плечу и улыбнулся ей. Они идеально подходили друг другу. Примерно через год один из самых желанных холостяков в мире стал мужем Блер. Ей вовсе не понадобилась пафосная свадьба, как у Кейт. Они с Дэниелом просто-напросто расписались в мэрии во время одного из его писательских турне.

Идея попробовать поработать вместе над сериалом о сыщице Мэган Мэхоуни принадлежала Блер. Издателю Дэниела мысль понравилась, и первый же роман сериала в течение недели после выхода возглавил хитпарад бестселлеров «New York Times» и продержался на первой строчке больше года. Сочинив четыре романа вместе, Блер и Дэниел подписали контракт на создание телесериала на основе романов, и Блер наконец по-настоящему ощутила успех.

Пока она училась в Мэйфилде, ей казалось, что она ни за что и никогда не окажется на одном финансовом поле со всеми своими подругами. Ей было тяжело, она всегда на шаг отставала. Но когда ее первый миллион удвоился и ее фотографии стали появляться в национальных газетах и журналах, она почувствовала, что твердо стоит на ногах.

Подойдя к длинному обеденному столу, она села и проверила электронную почту. Стерла письма от Barney’s и Neiman’s[16 - Сетевые магазины женской одежды, обуви и аксессуаров.] и решила, что надо отписаться от всех мусорных рассылок, от которых только разбухал почтовый ящик. Затем Блер открыла письмо от своего издателя по поводу двух конференций, на которых их с Дэниелом приглашали выступить. Это письмо она переправила Дэниелу со знаком вопроса.

После этого Блер набрала в строке поиска Google «Лили Майклс». Она не в силах была этого сделать с того момента, когда услышала ужасную новость. Страницу мгновенно заполнили ссылки – одна за другой. Блер открыла ссылку на статью в «Балтимор Сан» и увидела фотоснимок красивой улыбающейся Лили рядом с заголовком «Балтиморская богачка избита до смерти в своем доме». Блер пробежала глазами статью, в которой было процитировано заявление полицейского департамента. Там было сказано, что круг подозреваемых очень широк. Блер при написании своих книг старательно изучала стратегию следственных действий и знала, что главным подозреваемым обычно считают супруга. Значит, полиция будет раскапывать все подробности жизни Харрисона, и, если следователь обнаружит хоть малейший намек на наличие мотива, копы обрушатся на вдовца с яростью бешеных псов. Харрисон и Лили всегда казались Блер счастливой парой, но за пятнадцать лет многое могло измениться.

Блер прокрутила страницу вниз и наткнулась на некролог. Это была большая статья. Выдающаяся, как сама Лили. В некрологе говорилось о ее работе по благотворительности, о ее фонде, обо всем том прекрасном и замечательном, что она делала для общества. У Блер сердце кольнуло, когда она прочла о том, что у Блер остались дочь и внучка. И она вспомнила последний курс в университете.

Кейт в то время уже несколько месяцев встречалась с Саймоном, и вдруг у нее стало оставаться все меньше времени для общения с Блер. Как-то раз в пятницу вечером Блер позвонил Харрисон и спросил, не знает ли она, как связаться с Кейт – дескать ее нет в съемной квартире, и по мобильному телефону она тоже не отвечает.

– Все в порядке? – спросила тогда Блер.

– Лили попала в небольшую аварию.

– О нет! Что случилось?

– Кто-то ударил ее сзади. У нее небольшое растяжение шеи и перелом запястья. У меня завтра работа по вызовам, и я надеялся, что Кейт сумеет прилететь и помочь Лили в выходные.

– Но Кейт, по всей видимости, уехала. Она мне говорила, что они с Саймоном собираются показаться на лыжах в Стоу[17 - Стоу Маунтин – один из самых известных горнолыжных курортов США – является также одним из самых живописных. Зоны катания расположены на двух горах: Мэнсфилд (самая высокая гора в Вермонте, 1340 м) и Спрус-Пик.].

Харрисон резко вдохнул:

– Понятно.

– А может быть, мне приехать? – спросила Блер порывисто. – Я могу сесть на ранний поезд на Пенсильванском вокзале и приеду к девяти утра.

– Блер, это так благородно с твоей стороны. Спасибо тебе.

Блер услышала облегчение в голосе Харрисона. В итоге она поехала и ухаживала за Лили, и вышло так, что потом она не могла вспомнить более приятных выходных в жизни. Они были наедине и разговаривали, и смотрели старые фильмы, и играли в «скрэббл».

А вечером в воскресенье Лили крепко обняла Блер и погладила по щеке. Ее глаза сияли.

– Блер, милая, даже не знаю, как тебя благодарить. Как же мне повезло – у меня не одна дочка, а две.

«Да, – подумала Блер, – Кейт потеряла мать, и это ужасно. А я лишилась матери во второй раз».

Глава пятая

Поеживаясь и стиснув зубы, на следующее утро Кейт встала и устремила взгляд на дверь ванной. Она не могла войти туда. Нет. Не могла, пока ее продолжал преследовать запах тухлятины, исходивший от мышей. И эти жуткие глаза – пустые глазницы, смотрящие на нее. Кейт попросила свою домработницу, Флер, на время перенести все ее вещи из этой ванной в одну из гостевых. Полицейские все забрали – и дохлых мышей, и записку. Ванную комнату обыскали в поисках улик. Если в полиции после полученной Кейт эсэмэски еще не были уверены в том, что ей грозит опасность, то мертвые мыши их убедили. Андерсон, стоя около раковины, не смог скрыть тревоги. Он настоятельно просил Кейт и Саймона никому ничего не рассказывать.

Сначала эсэмэс, а теперь это… кто же следил за ней, кто только и ждал, чтобы сделать ей больно? Детский стишок с навязчивой мелодией вновь и вновь звучал в голове Кейт, ей хотелось вскрикнуть. Была ли у убийцы на уме третья жертва? Если да, то кто? Саймон? Харрисон? Или – от этой мысли Кейт зябко поежилась – Аннабел? И если уж на то пошло, за какой-такой беззаботной жизнью она бежала? Она из кожи вон лезла, чтобы поступить на медицинский факультет, сдала специальный вступительный экзамен. А после учебы почти пять лет ординатуры и еще два года специализации в кардиологии. Кейт посвятила себя спасению жизни других людей. А ее мать была щедрым филантропом, оберегала женщин, и люди ее обожали, кроме того человека, как теперь стало ясно, который отправил эсэмэски и записку.

В целях предосторожности Саймон нанял охранников. Год назад он делал кое-какую архитектурную работу для охранной фирмы в Вашингтоне. Он позвонил тому, с кем там контактировал, и теперь двое охранников постоянно дежурили около дома, и еще двое внутри. Один – в небольшой комнате при входе, где у него была возможность следить за изображением с наружных видеокамер на экране компьютера, а другой каждый час обходил все помещения на втором этаже. Полицейские предложили разместить около дома патрульную машину, но Саймон убедил Кейт в том, что четверо охранников, способных посменно дежурить круглые сутки, свою работу сделают лучше. Андерсон возразил – дескать, всю площадь поместья охранникам не охватить, поскольку к двадцати акрам земли вокруг дома вплотную примыкают леса, но представители охранной фирмы заверили следователя в том, что справятся.

Кейт нервно прошла по коридору к гостевой ванной, плотно завернувшись в халат. Ей было жутко думать о том, что убийце удалось незамеченным проскользнуть в ее ванную в течение нескольких часов. Да, конечно, во время поминок в доме было полным-полно народа, но от этого легче не становилось. И полицейские, и охранники, заступив на дежурство, немедленно обыскали весь дом, но Кейт никак не могла избавиться от мысли о том, что они могли все же что-то упустить и что тот, кто оставил в раковине дохлых мышей, мог и сейчас находиться в ее доме, где-то прятался, таился за закрытой дверью и подслушивал.

Утром она долго лежала в кровати, а теперь у нее осталось всего несколько минут для того, чтобы одеться и поехать на чтение завещания ее матери. Оно должно было состояться в десять утра в офисе Гордона. Они было думали, не перенести ли чтение завещания из-за угроз, но решили, что будет лучше поскорее покончить с этим. Когда Кейт вошла в кухню в выбранном ею для такого случая простом сером платье, Саймон читал газету. Отец Кейт сидел за столом и играл с Аннабел в «старую деву». С той ужасной ночи он не возвращался к себе домой. Он поселился в квартире на окраине Балтимора, на берегу залива. Эту квартиру они с Лили купили в прошлом году, чтобы ездить туда на выходные. Аннабел оторвала взгляд от карт и спрыгнула со стула:

– Мамочка!

Кейт подхватила дочку на руки и вдохнула сладкий запах шампуня с клубникой:

– Доброе утро, мое солнышко! Кто выигрывает?

– Я! – прокричала Аннабел и бегом вернулась на свое место.

Кейт следом за дочерью подошла к столу, наклонилась и поцеловала отца в щеку. Она снова обратила внимание на то, что у него кожа землистого цвета, а взгляд отстраненный, рассеянный.

– Доброе утро, – проговорил Саймон, сложил газету и положил на стол перед собой. Он встал и спросил у жены: – Как ты себя чувствуешь?

– Так себе.

– Кофе?

– Да, спасибо.

Саймон налил ей чашку кофе французской обжарки, но когда Кейт брала у него чашку, пальцы у нее задрожали, и она уронила чашку. Кейт опустила глаза, посмотрела на пролитый кофе и разбитую чашку и залилась слезами. При виде расстроенной матери расплакалась Аннабел.

– О, детка! Все хорошо, – спохватилась Кейт. – Все нормально, с мамой все в порядке.

Она обнимала Аннабел, пока та не успокоилась.