Во главе кошмаров

Горло сдавило, и я скованно кивнула, не в силах выдавить и звука.

– На столе уже есть десерт, поэтому все свободны, – объявил Майрон присутствующим слугам.

Те без малейших колебаний поклонились, оставили кувшины с напитками и заторопились к выходу.

– Сядь ближе, Кассия, – то ли приказал, то ли попросил Майрон, когда мы остались одни.

Я взяла свои тарелку с вилкой и села на ближайший к дедушке стул. Неловко улыбнулась, заметив, что и его тяготила ненужная дистанция.

– Расскажи мне о своей жизни среди людей. Морос кое-чем поделился, но я хочу понять, каково тебе там было.

Может, он поинтересовался, чтобы в первую очередь осознать объём провалов в моём образовании и выяснить, насколько я могу опозорить Дом Раздора на Совете архонтов, но всё равно просьба обнадёжила, и я начала свою историю. Не утомляла его подробностями, но рассказывала всё, что мне хотелось, чтобы дедушка обо мне узнал. Изредка я использовала слова людей, не находя в памяти нужное палагейское, но Майрон подстраивался и подбадривал кивками, помогал с выбором лексики, если я ошибалась.

Майрон заинтересованно слушал про нашу с Сиршей жизнь в приюте, про моё образование и поступление в университет. Я продолжила с большим воодушевлением, когда на его лице отразилось удивление от моего выбора кафедры и темы диплома. Я проглотила горечь: более нет смысла его дописывать, тот университет мне не окончить.

Дедушка слушал не перебивая, изредка помогал наводящими вопросами. Я даже призналась, что умею стрелять, и рассказала о знакомстве с Элионом и его компанией. Выражение лица Майрона менялось от изумления к хмурой сдержанности, пока я описывала встречу с ониром и эмпусой. Я много говорила о Сирше, Ливии, Иво и Руфусе, но едва ли упомянула Кая. При мыслях о нём меня раздирала тоска и жгучий гнев. Я не была готова решать, как должна к нему относиться. Наверное, никак. Мы едва не переспали, оба знали, что у нас нет будущего из-за принадлежности к разным расам. Теперь причины другие, но итог не изменился.

– Ты действительно не похожа на Илиру, – пришёл к выводу Майрон, когда поток моего рассказа иссяк и я запыхалась от желания поделиться всем и сразу. – Вероятно, ты даже больше подходишь Дому Раздора, чем она.

Я опешила, не веря, что такое вообще возможно.

– Какой она была?

– Илира… – Майрон замялся, отложил вилку и откинулся на спинку стула, явно теряя аппетит, – была умной, воспитанной и в чём-то более юной, чем ты. К твоему рождению ей было едва за тридцать. Наши жизни длиннее, чем у людей, поэтому и восприятие взросления иное. Илира давно являлась совершеннолетней, но для меня и Калисто оставалась ребёнком, а вопрос о наследниках и браке ещё не стоял. Мы, как и даории, сталкиваемся с трудностями в продолжении рода, – деликатно напомнил Майрон.

Я кивнула, подтверждая, что знаю. Дети рождаются редко. Палагейцы и даории не особо скрывают эту проблему, поэтому информация упоминается во многих учебниках. Да и знание о малочисленности даориев и палагейцев никак бы не помогло людям в борьбе, захоти они начать войну. Силы не равны.

Я так же слышала, что палагейки и даорийки слишком часто умирают, если рожают рано. Их организм формируется по-другому, и несмотря на то, что они физически способны забеременеть уже после восемнадцати, для их здоровья это слишком рано. Продолжительность жизни палагейца или даория сто пятьдесят – двести лет. Поэтому предпочтительный возраст для рождения ребёнка наступает около сорока-пятидесяти. В университете рассказывали, что не только женщины, но и мужчины принимают специальные травы, чтобы не допустить ранней беременности, которая, вероятнее всего, приведёт к смерти будущей матери.

Все эти мысли сухими, заученными фактами всплыли в голове, но кровь отлила от лица при мысли, что это относится и ко мне. Какая у меня продолжительность жизни и к какой расе я вообще отношусь, имея где-то внутри часть Переправы?

– У Калисто было два выкидыша до рождения Илиры, – отвлёк меня от пугающих мыслей Майрон. – В детстве дочь была слабой. Часто болела и проводила время дома за книгами. Она предпочитала в любой конфликтной ситуации находить компромисс. Не любила ссоры и противостояния, была миролюбивой. Даже злиться долго не могла, слишком быстро расстраиваясь от ощущения гнева. Кстати, она тоже интересовалась Переправой и искала осколки, надеясь помочь Привратнику и миру иллюзий восстановиться.

Я ответила дедушке смущённой улыбкой, радуясь, что хоть в этом мы похожи.

– Разве миролюбивый глава не лучший выбор для процветания Дома? – уточнила я.

– В этом случае – разумеется. Своей терпимостью Илира пошла в меня. Я умею вести переговоры, искать компромиссы и контролировать свой гнев. Но сейчас речь не о процветании, Кассия, – с нажимом напомнил он. – Мы в самом разгаре борьбы за власть. Если хоть кому-то удастся пошатнуть наше влияние в Совете и поставить под вопрос главенство среди Домов, то политические волнения не прекратятся никогда. Все Дома будут хотеть подвинуть соседний, поняв, что это реально.

Я задумчиво пожевала нижнюю губу, вспоминая тревоги Кая. Он упоминал о том же и говорил о необходимости возвращения богов.

«Если Дом Раздора сместят, то это создаст прецедент. В Совете начнётся хаос, все будут бороться друг с другом если не за главенство, то хотя бы ради возможности стать немного влиятельнее. Я считаю, что нам нужны те, кто будет неоспоримо выше, не подвержен хаосу и жажде власти».

Я откинулась на спинку и едва не застонала от разочарования. Хотелось выть от того, как легко складывалась картинка с ответами теперь, когда я получила больше информации.

Камаэль – сын Гипноса и прекрасно знал о том, что грядёт. Знал, что боги, о которых он говорил, вернутся. Это не было вопросом времени и стечения обстоятельств. Это был план. Гипноса, Мороса, Кая и Весты. Они одна семья, и каждому отводилась своя роль.

– Боги вернулись, – напомнила я. – Разве они не собираются взять главенство над Советом архонтов? Борьба за власть станет бесполезной.

– Пока они не высказали желания снова встать во главе, а борьбу не так-то просто пресечь. Какое-то время даже под надзором богов она будет продолжаться, поэтому нам нужна такая наследница, как ты, – Майрон наклонился вперёд, заверяя, но я ощутила усталость.

Мне захотелось переубедить его, вывалив на дедушку все мои отрицательные качества. Рассказать про подработку в сомнительном заведении, выпивку в клубах, наркотики с кровью палагейцев и то, как в приступе гнева я перестреляла несколько человек. Рассказать, как связалась с компанией Кая и Элиона, которые множество раз преступали закон и не скупились на жестокость, если требовалось. Я захотела напомнить архонту, что едва не пристрелила собственного отца и сейчас жалела лишь о том, что мне это не удалось. Я не в состоянии разобраться в собственной жизни, поэтому не смогу вести за собой целый Дом. Даже не представляю, сколько палагейцев являются подданными Майрона.

Я задышала тяжелее, мысли о беспорядке в моей судьбе опутывали и тянули на дно отчаяния. Я никому не могу помочь. Я залпом осушила попавшийся под руку бокал вина, едва не подавившись. Майрон не остановил, но пристально смотрел, дожидаясь ответа.

В итоге я не сказала ничего из того, что хотела. Сомнительные факты моей биографии вертелись на языке, но алкоголь не дал достаточно храбрости, чтобы напомнить дедушке о них. Мне нравились его компания, его терпение по отношению ко мне и спокойствие. Он смотрел изучающе, словно искренне пытался понять. Майрон хотел меня узнать, и я не желала портить впечатление, которое и так вряд ли было хорошим.

– Тебе известно, что творится внутри нашего Дома? – туманно уточнил Майрон, понизив голос.

Я выдержала длинную паузу, размышляя, на что он намекает. Вспомнила рассказанное Каем.

– Вы мужчина и не можете быть архонтом. Временно на это закрыли глаза, но период поблажки на исходе, – прямо ответила я, удивляясь, как мне всё легче удавалось говорить на палагейском.

Акцент оставался сильным, но воспоминания о языке и все полученные знания наконец слились вместе, позволив говорить и осознавать информацию быстрее.

Майрона мои слова не оскорбили, он медленно моргнул и кивнул, безмолвно приказывая продолжать.

– Нужна наследница прямого рода и женского пола. После смерти Илиры и Калисто остался лишь один возможный представитель – сестра Калисто, но мне сказали, она… слаба. Она хочет вас свергнуть? Я слышала, что ваши же советники скоро вас сдвинут. Хотите намекнуть, что она и со мной попытается разобраться, чтобы добраться до статуса архонта?

Майрон остался доволен ответом, но не стал комментировать. Под моим удивлённым взглядом дедушка поднялся на ноги, отошёл к неприметной двери справа и постучал в неё несколько раз. Он молча сел обратно и одарил меня успокаивающей улыбкой.

– Хорошо, что тебе известна ситуация. Так будет проще объяснить. Не хотелось бы, чтобы на Совете тебя сбили с толку.

Дверь, в которую постучал Майрон, распахнулась, и под свет зарева вышла женщина. Стул заскрипел от того, как резко я вскочила на ноги. Внешне незнакомке было под сорок, я бы дала даже меньше, если бы не её усталый вид. Сдержанное по фасону платье было расшито дорогой нитью, половина волос закреплена заколками на затылке, пока другая половина лежала на плечах. Она настороженно замерла, с не меньшей пристальностью разглядывая меня в ответ. Если мои волосы были полностью белыми, то её имели слабый тёплый оттенок, но глаза – жёлтые. А такие только у…

– Это Лиана, Кассия. Младшая сестра моей покойной жены.

Не отводя от Лианы взгляда, я открыла рот, чтобы выяснить, почему она здесь, но не издала ни звука, когда рядом с ней появилась девочка-подросток. Вопросы были ни к чему: её белые, как и у меня, волосы и жёлтые глаза сказали достаточно.

– Кассия, – обратился Майрон. – Это Хлоя. Дочь Лианы.

Я нахмурилась, а Хлоя, услышав своё имя, изящно вскинула голову и выпрямила спину, демонстрируя надлежащее для наследницы поведение: благородное, но сдержанное. Я сглотнула, прикидывая, есть ли у меня хоть шанс избежать расставленного капкана.

Лиана держала дочь за руку, глядя в мою сторону пристально и с нескрываемым подозрением, будто это ей нужно меня опасаться, а не наоборот. Я прислушалась к гулу её силы, но не ощутила ничего, кроме слабой вибрации. Это было сравнимо с обычными палагейцами, но никак не с представителем семьи архонта. И тогда я почувствовала нечто другое, внимание само собой переместилось на Хлою.

– Лиана, Хлоя, присядьте, – распорядился Майрон, те подчинились, но обошли стол с дальнего конца, избегая приближаться ко мне.

Я пристально следила за Хлоей. Моя с ней сила звучала органично, в унисон, точно так же, как и с дедушкой. И без лишней подсказки я поняла, что по уровню способностей и крови эта девочка может претендовать на место архонта.

Откровение ударило наотмашь, но я не смогла понять собственные эмоции, поэтому просто остолбенела, обескураженная фактом, что я не единственная надежда этого Дома и моё положение в качестве наследницы весьма шатко.

– Сядь, Кассия. Они не представляют угрозы, – привёл меня в чувство Майрон.

Все уже расположились, и я тоже опустилась на стул. То ли я стала более недоверчивой, то ли всё произошедшее сделало меня дёрганой, но держала руки поближе к ножам. Лиана была напряжена не меньше, и лишь Хлоя с Майроном не обращали внимания на гнетущую атмосферу.

– Известная тебе история – ложь. Кто её тебе рассказал? – поинтересовался дедушка.

– Представитель Дома Кошмаров, – ответила я, не желая упоминать Кая конкретнее. Мне всё ещё непонятно, кому и что я могу рассказывать, и пока не узнаю, не стану раскрывать секреты Гипноса Майрону и наоборот.