Мара и Морок. Трилогия

Я едва вздрагиваю, слушая, с каким грохотом Аарон опускает нож, выполняя порученное. Хочу повернуться и проверить, не отрубил ли он себе случайно пальцы, но меня вновь отвлекает рука Даниила, которая опускается ниже.

– Да, я бы не отказалась, чтобы ваше высочество убрал руки подальше от горячего котла и от моей поясницы. – Я добавляю очищенный вереск и мяту, продолжая помешивать отвар. – И то и другое может быть опасно для вашего здоровья.

Я говорю всё достаточно громко и за спиной слышу смешок Аарона и тихий смех Елены.

– Я говорила тебе, Даниил, что твои ухаживания годятся разве что для тех девиц, что уже сами готовы прыгнуть к тебе в постель.

Принц не просто не убирает руку, но подходит ближе. Встаёт за моей спиной и кладёт подбородок мне на плечо.

– Сестра намекает, что я отвратительно ухаживаю. Тебе неприятно, Агата?

Он шепчет это тихо, прямо на ухо, и по моей спине проходит дрожь. За мной ухаживали лишь несколько раз: это был совсем простой флирт, переглядывания, меня держали за руки и дарили цветы. Но ни один мужчина не позволял себе придвинуться ко мне так близко. Внутри я разрываюсь между желанием оставить всё как есть и треснуть принца горячей ложкой по голове. Будь мы одни, возможно, я бы позволила ему остаться стоять вот так. Однако сейчас мне не нравится, что он делает всё это в присутствии Аарона и Елены.

– Мне неудобно, принц.

Даниил сокрушённо кивает и отходит чуть подальше, плечом опираясь на шкаф со специями.

Ближе к полудню отвар почти готов, и я предлагаю своим помощникам пойти пообедать. Принц и принцесса сразу соглашаются, покидая кухню, Аарон встаёт последним. И он единственный, кого я искренне благодарю за помощь.

Наконец, в тишине я успеваю закончить приготовление, перелить немного отвара в стакан и в одиночку отправиться в комнату Николая. Меня встречают двое стражников у его дверей. Многие во дворце знают, кто я, и мужчины пропускают меня без лишних вопросов. Николай выглядит не лучше, но, к счастью, и не хуже, чем раньше. Я осматриваю его спину, чувствуя запах шалфея, – значит, лекари делали всё, как я просила. Вспоминая рассказ Морока о том, что Николай и Даниил братья лишь по отцу, внимательнее разглядываю его, находя всё больше отличий между старшим и младшим братьями. Я сама запрокидываю голову принца и вливаю ему в горло отвар, следя, чтобы процесс происходил медленно и Николай инстинктивно глотал.

Когда я заканчиваю, в комнату приходят мои помощники. Даниила и Аарона я вновь прошу усадить Николая, а сама сажусь у него за спиной.

– Аарон, продолжай держать Николая. Даниил и Елена, отойдите немного, чтобы мне было светлее.

– Что ты собираешься делать? – спрашивает Даниил, отходя подальше, как я и просила.

Принцесса следует примеру брата и явно начинает нервничать, хватаясь за рукав его кафтана. Она теребит ворот своего бледно-голубого платья и закусывает нижнюю губу, прижимаясь поближе к Даниилу.

– Укреплять его нити. Это займёт время, поэтому, что бы вам ни показалось и что бы вам ни хотелось сделать или сказать… – я намеренно делаю паузу, обводя всех троих взглядом, останавливаясь на зелёных глазах Аарона, – не делайте и не говорите.

– Я думал, ты будешь делать всё вечером, – снова начинает принц.

– Да, но я ожидала, что состояние Николая может быть хуже. Сейчас выглядит он неплохо, поэтому не вижу смысла откладывать. И если повезёт, принц проснётся раньше встречи Сената.

– Приступай, – разрешает Даниил.

Аккуратно я прощупываю шею и позвоночник Николая, заставляя нити светиться под моим прикосновением. Здесь тоже ничего не изменилось, две нити всё так же едва мерцают. Очень медленно я поддеваю среднюю тусклую нить пальцем и слегка тяну на себя, вытаскивая её из тела принца. Вытягиваю лишь немного, чтобы обхватить и сжать её в кулак. Краем глаза я замечаю, как все напрягаются вместе со мной, одно неверное движение, и я могу её порвать. Но нить, к счастью, остаётся эластичной, и, сжав её в кулаке, я тяжело сглатываю, зная то, что решила им не рассказывать. Для меня этот процесс будет не из приятных, потому что совсем скоро она станет горячей, а отпускать нельзя. Я прикрываю глаза, неуверенно и тихо начинаю напевать молитву.

Прошло так много времени с тех пор, как я пела её в последний раз, что сейчас мне приходится выискивать строчки в памяти почти вслепую, надеясь, что правильные слова сами начнут всплывать на поверхность.

Даниил уже слышал, как я пою, и не издаёт ни звука. Елена резко зажимает рот ладонью, случайно ахая слишком громко. Аарон продолжает сидеть молча. Завершив молитву один раз, я открываю глаза и теперь увереннее продолжаю и продолжаю её напевать, растягивая минорные ноты. С каждым разом нить светится всё ярче, всё больше становится похожей на самую правую, ту, что остаётся здоровой. Я морщусь, когда ладонь начинает жечь, а в воздухе появляется запах горелой плоти. Первым его начинает чувствовать Аарон, замечая, как у меня на лбу появляются капельки пота. Он открывает рот, но тут же закрывает, сжимая челюсти. Я обрываю мотив на середине, когда кожа на моей руке шипит, а толщина нити становится такой же, как и у здоровой, и я аккуратно возвращаю её на место.

Повисает тишина, и мои губы дёргаются в слабой улыбке, когда я понимаю, что присутствующие продолжают молчать только потому, что не знают, что уже можно говорить.

– Уже можно ругаться.

– Дура! – зло выплёвывает Аарон, реагируя быстрее всех, в то время как Даниил успевает лишь рот раскрыть.

– Это всё? – насмешливо интересуюсь я.

– Нет!

Однако, к моему удивлению, больше он ничего не добавляет, раздражённо сжимая губы. Даниил опускается на одно колено рядом, осматривая мою ладонь.

– Аарон правильно сказал. – Принц также недоволен и рассержен. – Только вчера я велел тебе быть аккуратней и не волновать меня.

– Тогда будет лучше, если вы покинете комнату, потому что осталась ещё одна нить.

– Как с такой рукой ты планируешь продолжать, Агата? – шокированно выдыхает Елена, подходя ближе, но сразу отворачивается, заметив почти чёрную полосу поперек моей ладони и множество красных волдырей.

Рука выглядит и вправду отвратительно, а пахнет ещё неприятнее. Я пробую сжать или разжать пальцы, но кожа в некоторых местах лопается, и выступает кровь.

– В моей комнате приготовлена специальная мазь и чистая ткань, поэтому буду благодарна, если кто-нибудь обработает и замотает мне руку после того, как я закончу. Аарон, поможешь?

– Помогу.

– А закончу я с помощью другой руки. К счастью, у меня их две.

Даниил разочарованно стонет в ответ на мою глупую попытку пошутить и отходит подальше, а Елена, становясь бледной как полотно, прикрывает рот рукой и предпочитает выйти. Аарон не двигается, продолжая поддерживать Николая. Я выдыхаю, собираясь с силами, и аккуратно вытягиваю последнюю нить. Её я также захватываю в кулак, сглатываю ком, который встал в горле от ожидания боли, и вновь затягиваю молитву. В этот раз почему-то требуется больше времени, под конец я цежу слова сквозь зубы, морщась от отвратительного запаха и боли. Кожа шипит, а моя левая рука трясётся. Аарон, наблюдая за мной, напряжённо сжимает пальцы на плечах Николая и расслабляется, только когда я замолкаю. Я возвращаю нить на место и со стоном опускаю левую руку на колени. Пальцы продолжают нервно подёргиваться, пока я напоследок оглядываю работу. Теперь все три нити жизни Николая кажутся живыми, сильными и одинаково прочными.

– Я закончила. Аарон, уложи Николая обратно. – Встаю, стараясь сохранять безразличное выражение лица и не тревожить руки. – Ваше высочество, расскажите королю, что всё прошло успешно. Теперь я буду проверять его каждый день, и всё, что нам остаётся, – это ждать.

Принц кивает и поворачивается к своему другу, который укладывает Николая на место и накрывает одеялом. Состояние старшего наследника пока не изменилось, но цвет лица стал чуть лучше, а дыхание – ровнее и глубже.

– Аарон, позаботься об Агате. – Это звучит как недовольный приказ. Даниил покидает комнату, а я и мой охранник выходим последними.

Молодой человек открывает мне дверь, потому что я ни к чему не могу прикоснуться без приступа боли, и мы вместе идём в сторону моей комнаты. Всю дорогу мы шагаем молча, хотя я отчётливо чувствую раздражение спутника. Говорить Аарон начинает только после того, как прикрывает дверь моей комнаты и успевает подхватить меня, когда я, привалившись к стене, начинаю заваливаться на бок:

– Я думал, ты в порядке!

На самом деле нет. Боль в ладонях пульсирует так сильно, что у меня нестерпимо болят виски. От этих ощущений хочется плакать и выть.

– Никогда не показывай слабости перед монаршими особами, – кисло улыбаюсь я, опираясь плечом на его грудь. – Так меня учила наставница, которая, к слову, тоже не любила наследников королевской крови.

– Значит ли это, что мой статус достаточно низок, чтобы мне доверять? – Аарон пытается перейти на наши привычные вопросы с ироничным подтекстом, но сейчас реплика не походит на шутку из-за его слишком серьёзного лица.

– Ты не светловолосый и не принц – уже целых два пункта в твою пользу.

Парень усаживает меня в кресло и находит на туалетном столике заранее приготовленную миску с чистой водой, чтобы промыть раны, куски ткани и мазь.

– У тебя какая-то особая ненависть к светлым волосам? – интересуется он.

– Что-то вроде того… шш… Аккуратнее!

Я болезненно закусываю нижнюю губу, когда он распрямляет мне пальцы на правой руке и кожа снова трескается. Ничего не говоря, Аарон встаёт, проходит в маленькую дверь, что ведёт в мою умывальню, и возвращается с ещё одним тазиком воды. Ставит его передо мной, так же молча хватает меня за запястья и суёт мои руки в ледяную воду. Ладони словно обжигает вновь.

Вначале я кричу, пытаясь вырваться из его хватки, потом выплёвываю проклятья, вою и прошу отпустить, но Аарон, не меняясь в лице, продолжает держать мои и свои руки под водой. Он вынимает их, только когда боль становится тупой, а его собственные руки идут красно-белыми пятнами от холода.