Невеста Ноября

– Отец мне денег особо не даёт. Забыла?

– Помирись с ним. Он небось уже и забыл о причинах, а ты упрямишься целый год.

Илья вновь что-то недовольно ворчит себе под нос, отряхивая крошки с рубашки. При взгляде со стороны кажется, что с отцом и братом он как ни в чём не бывало общается, но всё равно недосказанность есть, раз Илья продолжает на конюшне помогать.

Я быстро оглядываю друга, оценивая по-новому. А ведь действительно вырос он, не просто крепким стал, но ростом высокий, и лицо красивое. Чёткие скулы, аккуратная линия челюсти, глаза всегда горят живым блеском и часто лениво прищурены из-за лукавой улыбки. В груди расползается неприятное чувство от мысли, что не может он всё время оставаться со мной. Стоит только ему сказать, что невесту ищет, так желающих девушек окажется много. Недолго ему холостым ходить, а там – пусть я хоть сто раз княжна, ни одна жена не захочет, чтобы её муж со мной дружил.

– Зачем тебе дом? – спрашиваю я, поднимая взгляд. – Родители твои и Олег с невестой в отдельном доме, но на территории нашего двора живут. И ты с невестой… своей живи, когда появится.

Лукавая улыбка Ильи вянет, на лице отражается разочарование, он недовольно цокает языком, проходит мимо и ставит вилы в угол. Я рассеянно глажу коня по морде, наблюдая за другом, пока тот надевает простой кафтан, достаёт два лука, спрятанных за сеном, и закидывает на плечо два колчана, полных стрел. Он так и не отвечает на мои слова, а я не давлю, не уверенная, не обидела ли его озвученным предложением. Знаю, что Илья гордый, любит всего добиваться сам. Мог бы давно к дружине нашей присоединиться при помощи отца. Да и денег у его семьи достаточно, чтобы и одежды носить дорогие. Однако младший сын упёрся, зачем-то всем доказывая, что работник из него прилежный и верный. До этого он и в полях, и в кузнице помогал.

– Пойдём, – натянуто улыбается Илья, протягивая мне один лук. – У меня есть свободный час.

– Ты разве не устал? Можем в другой раз, – тихо возражаю я, неуверенно принимая оружие.

– Нет, всё хорошо, только плата твоя была мала. Холодно нынче. В следующий раз не меньше двух пирогов неси, – улыбка становится наглее.

– А в тебя влезет?

– Будешь сомневаться, ещё и сбитень горячий потребую!

Я хмыкаю, но благоразумно замолкаю: действительно ведь может запросить. Как я тогда буду от поварихи всё прятать, не представляю.

Мы выходим на солнечный свет и аккуратно пробираемся позади конюшни, минуем заднюю, скрытую кустами неприметную дверь в деревянном ограждении и покидаем границы княжеского двора. Углубляемся в лес, что стоит здесь совсем рядом, и идём вперёд по знакомым тропинкам, пока усадьба не исчезает из вида за деревьями.

Лес наполовину сосновый и пахнет свежестью, а под ногами шуршат гниющие листья, перемешанные с игольчатым ковром, что мягко прогибается под каждым шагом. Илья идёт впереди, проверяя, всё ли в порядке с тропинкой и нет ли высоких корней, о которые я могла бы споткнуться. Последние пару лет друг ведёт себя так, словно он действительно стражник на службе у моего отца, охраняет меня как дочь князя, хотя это необязательно. Лес светлый, без бурелома, и всё отлично видно.

Втягиваю носом воздух, расстёгивая пуговицы кафтана. Среди деревьев значительно теплее, а ветра и вовсе нет. Слышу щебет сверху и непроизвольно вскидываю голову. Замираю, наблюдая, как две небольшие птички с чёрными головами и красными грудками скачут по голым веткам. Они тоже замирают, замолкают. Я в недоумении наклоняю голову, не припоминая, чтобы видела их раньше. Те в свою очередь дёргают крыльями и тоже странно наклоняют головы вслед за мной.

– Яра!

Вздрагиваю и понимаю, что Илья ушёл далеко, а заметив мою пропажу, обернулся и ждёт, пока я догоню. Хочу показать ему птиц, но тех нет. Вероятно, улетели от возгласа друга.

Мы доходим до знакомой нам поляны, Илья передаёт мне один колчан, и я привычным движением вешаю его через плечо.

Однажды Илья хотел меня отвлечь и в шутку предложил научить стрелять из лука. Он не ожидал, что я соглашусь, а брать назад сказанные слова было поздно. Так и ходим мы в этот лес не один год. Илья даже пытался научить меня обращаться с оружием, но все мечи мне тяжелы, а кинжал я хоть немного и освоила, но, осознав, что не смогу отобрать жизнь у живого существа, бросила эту затею. Вот с луком у меня сложилось хорошо. Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу выстрелить в живую мишень, но само умение с ним обращаться вселяет в меня уверенность.

Илья наблюдает, как я без особого труда натягиваю тетиву и отпускаю стрелу. Та попадает в цель – круг, что мы вырезали на коре дерева полгода назад. Я делаю ещё два выстрела в сторону более дальних мишеней на других стволах.

– Ты хорошо справляешься, княжна. Всему, чему мог, я тебя уже научил, так зачем я тебе? – Друг упирается ногой в поваленное дерево, наклоняет голову, демонстрируя мне насмешливую улыбку.

– Одной скучно, – пожимаю я плечами, снова натягивая тетиву.

– Скучно ей, – оскорблённо бормочет тот. – Чем же мне тебя повеселить, княжна? Сказку рассказать?

От неожиданности я неправильно отпускаю стрелу, та падает в нескольких метрах впереди, а тетива чуть не бьёт меня по руке. Резко поворачиваюсь к Илье, тот отвечает мне невинным изумлением на лице.

– Опять подслушивал?!

– Мимо проходил, – фыркает он. – Няня у тебя громкая, особенно пока тебя отчитывает.

– Так ночь же была, что ты делал ночью под моим окном?

– Мимо проходил, – как ни в чём не бывало повторяет друг. Берёт стрелу, натягивает свой лук и почти сразу отпускает, повторяет движение и вновь отпускает. Обе его стрелы попадают ровно в цель, хотя он даёт себе не больше секунды на прицеливание.

Я продолжаю на него выжидательно смотреть, потому что данный ответ и не ответ вовсе.

– Работал я, княжна. Дела были, вот и всё, – сдаётся Илья, когда я упрямо хмурю брови.

– Тогда расскажи мне, почему свой оберег не обновишь? – указываю на единственное украшение на его шее, из кожи и металла.

Илья непроизвольно поднимает руку и касается толстого шнурка, на котором, как крупные бусины, нанизаны резные подвески. Я не знаю, сколько их точно, обереги предпочитают прятать под одеждой, и я никогда не рассматривала его достаточно близко, но тут украшение удачно попалось на глаза, чтобы был повод перевести тему. Оберег старый. Металл местами потемнел, но плетёный шнурок явно крепкий. Илья полностью вытаскивает талисман из-под рубашки и подзывает меня, предлагая взглянуть.

– Это мой мартовский оберег. Многие обновляют их несколько раз на протяжении жизни, но этот спас мне жизнь. Он мне удачу приносит, и менять что-либо в нём я не смею. Даже снимать его мне встреченный ворожей не советовал. Снять значит удачи лишиться.

Заинтригованная, я подхожу ближе, пальцами касаюсь нагретого его телом металла. Вижу, как просто резные металлические бусины, так и чеканные руны марта, апреля и мая, там же есть маленькие фигурки жаворонков и символ солнца. Рождённые весной носят обереги из железа, летние особое благословение получат, если бусины из жёлтой латуни, а для осенних оберегов нужна медь. Память о том, какие талисманы были у зимних детей, давно стёрта. Несмотря на чёткое разделение, богатые семьи любят добавлять бусины из драгоценного золота, однако оберег Ильи целиком из простого металла.

– Не люблю об этом рассказывать, но я заблудился в Зимнем лесу Декабря и чуть не помер там.

– Ты был в лесу?! – я вскидываю на друга шокированный взгляд и непроизвольно сжимаю украшение в кулаке, натягивая шнурок слишком сильно. Илье приходится резко наклониться ко мне, чтобы оберег не сдавил шею.

Мы чуть не сталкиваемся нос к носу, и я моментально отпускаю украшение, а друг неловко кашляет, потирая шею.

– Да ты, Яра, поопаснее любого Зимнего леса, – хмыкает он.

– Ты и правда был в проклятом лесу? – отмахиваюсь от его шутки.

– Был. С братом старшим и дядями нашими поехали мы к тому лесу в начале осени. Мне тогда девять было. Мы с тобой ещё не познакомились. Не помню, что за дела туда привели, то ли охота, то ли проблемы какие. Вроде лисов много расплодилось. Хитрые заразы курятники повадились в ближайших деревнях разорять. В общем, взяли дядья меня с собой. А ты же знаешь, княжна, что вначале лес там не опасный, ноябрьский он.

Я киваю. Большая центральная часть леса, словно сердце, действительно принадлежит зиме. Говорят, там всё снегом укрыто круглый год, и именно в тех владениях живёт последний декабрьский колдун. Боясь, что он в состоянии вернуть Декабрь, Январь и Февраль в наш мир, люди вначале хотели его убить, да не получилось, отбился колдун. Но годы шли, а он людям на глаза не попадался, территорий своих снежных ни разу не покинул, и тогда оставили люди попытки, решив, что либо помер колдун сам, либо не может за пределами зимы жить.

Всю заснеженную часть окружает лес Ноября. Там всегда стоит осень. Держит она зиму в узде, в кольце, как в тюрьме, и не даёт распространяться. В ноябрьскую часть ходить можно, там безопасно.

– Я отстал от родни, и получилось так, что потерялся. Если же теряешься вблизи Зимнего леса, то конец. Но я выжил, – торопливо продолжает Илья, заметив, как меня передёрнуло. – Меня нашли на следующий день, сказали, что я спал, свернувшись под кустом.

Не знаю, сколько я простояла с открытым от изумления ртом, но в чувство прихожу из-за смеха Ильи. Как можно смеяться при разговоре о колдуне? Все взрослые мурашками покрываются, а он под кустом ночь проспал в проклятом лесу!

– Как?! Ты видел снег? Какой он?!

Я цепляюсь за руку друга, сжимаю пальцами плотную ткань кафтана. Смех Ильи стихает, но на губах остаётся смущённая улыбка.

– Не помню я. Мал был. Помню, как бродил по лесу, а деревья вокруг – в основном берёзы, меж которых голые дубы и клёны. Помню, как ветер холодный гулял, но белого снега не видел.

– А колдуна?

– И колдуна не видел. Вообще никаких людей и даже животных. Сомневаюсь, что я вовсе заходил в проклятую часть леса. Похоже, Март меня сохранил, и я только по территориям Ноября бродил, – с благоговением добавляет Илья и теребит своё украшение. – Благо подвески мои из металла, и на кафтане ничего золотого не было. Говорят, что нельзя близко подходить к владениям колдуна с золотом при себе. Колдун-то декабрьский и не выносит блеска золота, что напоминает ему о самом жарком летнем солнце. А если ступишь на снег, принеся с собой золото, то Зимний лес тебя никогда не отпустит.

Я отхожу от друга на пару шагов. Он трёт руки, дышит на ладони, разминая пальцы, замёрзшие без движения. Потом вскидывает лук, натягивает тетиву с задумчивой улыбкой. Действительно, везучий он, Илья, но у меня почему-то от этой мысли по спине бегут мурашки и становится холодно. Я тоже тру ладони, сжимаю кулаки, но никак не могу согреться.