Леди и авантюрист

– Льёжь, льёжь! Это всье льёжь! Я такьими вещьями не заньимаюсь! Я ничьего не знаю про дьела этих англэ! Я хочью домой. Пожалюста, месье, этому ви поверить!

Выглядела она такой юной, такой незащищенной, что неожиданно для самого себя Макс услышал в ее голосе что-то, что сумело отыскать дорогу к его огрубелому за многие годы работы в полиции сердцу. Возможно, откровенное и искреннее отчаяние? Женевьева Дюрретт оказалась совершенно одна в чужой стране; она толком не понимала, что происходит, и не знала, что собираются с ней самой сделать. Судьба отдала ее на милость равнодушных к ее судьбе представителей власти, которые могли поступить с ней, как им заблагорассудится.

В конце концов, Макс вышел из своего угла и присел на кресло рядом с Сиском. Острая боль, пронзившая оба его бока, сразу напомнила ему, отчего он, собственно говоря, простоял все это время. Скрипнув зубами, он ничем не выдал себя и улыбнулся Женевьеве.

– Мисс Дюрретт, – мягко заговорил он, – вы, вероятно, еще не знаете, что лорд Сэндс уже·дал показания о проведенной с вами той роковой ночи. Если потребуется, он принесет присягу перед судом ...

Молодая женщина, глаза которой наполнились животным страхом, перебила его пронзительным криком: «Нет!»

– ... чего каждый из нас желает меньше всего, – спокойно договорил Макс негромким и ободряющим тоном. – Теперь я попробую рассказать вам, что я думаю обо всем этом. Может быть, так будет легче? Я полагаю, что вы легли в постель к его светлости по приказу вашей хозяйки. Скажите, Женевьева, я прав?

Он не сводил с нее непреклонного пристального взгляда, направляя всю свою убедительность на несчастную заплаканную женщину, что сидела перед ним и тряслась от ужаса. Она продолжала молчать, но глаз не опускала, и, наконец, у нее вырвалось:

– Да, – она захлебнулась в рыданиях, – она мнье заплятила ... Сдьелала из менья ... как это ... шльюху, да! Зачьем?! Чтобы ее убьили? Месье, я правда ничьего не знать про это! Ничьего!

Макс осторожно наклонился вперед и ласково положил руку на плечо молодой женщины.

– Успокойтесь, мисс Дюрретт, – попросил он. – На работу вас нанимала ведь она. Может быть, вы почувствовали, что у вас нет другого выбора?

Женевьева жалобно зашмыгала носом.

– Да, месье, – еле слышно призналась она и громко высморкалась в крохотный носовой платок, – так и было. Мадам, она ... с ней было ... тяжело, так?

Макс попытался осторожно подтолкнуть ее к большей откровенности.

– Не переживайте, мисс Дюрретт, спокойно подумайте и расскажите нам, что именно она вам сказала. Что она вам пообещала?

Служанка покойной хозяйки дома отважно подавила очередное рыдание.

– Мадам приказаля мне соблязнить мильорда, сразу, когда он верньется домой, – ответила она и, выпрямившись, даже слегка расправила плечи. – Мадам смеялясь и говорьила, что в ее комнатье может быть ... немнёжко шюмно. Но я дольжна удержать мильорда в постьели. Я дольжна отвлечь его, и тогда она мне обьещаля дать двадцать фунтов и оплятить билет до Кале. Она обьещаля, что я сдьелаю и она меня отпустьит, и я уеду домой.

Макс пытливо наклонился вперед.

– А зачем она хотела, чтобы вы так сделали? Она вам не объяснила?

С несчастным видом Женевьева кивнула.

– Да, месье, она собьиралась приньять своего любовньика.

– Которого именно? – грубовато поинтересовался Сиск, вступая в разговор.

Женевьева в искреннем изумлении округлила глаза.

– Ее едьинственного любовньика, месье, – слегка волнуясь, ответила она. – Да, мадам любьила пофлиртовать и быстро расстаться, но с этьим мужчиной она биля все три года, что я сльюжиля у мадам. Он приходьиль к ней в дом, тайно приходьиль. Часто через окно.

Сиск в сомнении хмыкнул, но Макс тут же сердитым взглядом заставил его замолчать.

– Вы его знаете? Вы знаете, как его зовут?

– Месье Лампкин, – быстро ответила Женевьева. – Мадам его еще называля Тони.

– Лампкин? – Сиск поднял глаза от записной книжки и посмотрел на нее. – Вы его сможете узнать?

Служанка миледи покачала головой.

– Нет, месье, я его никогда не видьеля. Она еще давно сдьеляла окно так, что он легко мог тайно зальезать к ней. Но их отношьения не били тайной. Она часто говорьиля, что встречается с ним то там, то тут – на балях, на званых обьедах.

Лампкин, Лампкин ... имя казалось Максу странно знакомым. Вдруг его ожгла невероятная мысль.

– Леди Сэндс, должно быть, преданно любила его, чтобы так рисковать и принимать его у себя в доме. Но именно в эту ночь она поступила более необычно. Она попросила вас ... э-э-э... занять внимание его светлости. Зачем?

На лице Женевьевы проступило явное замешательство.

– Я не думаю, что мадам биля прьеданно в него вльюблена, – с сомнением в голосе сказала она. – Когда она собьиралась с ним увьидеться, она иногда ... как это ... мучилясь. Злилась. Я не думаю, что она его поощряля, просто притворьялась, что он ей нравьится.

Макс вопросительно приподнял бровь.

– Отчего вы так думаете?

Служанка миледи истинно по-галльски дернула плечиком.

– Месье, я ведь француженка, – с невозмутимым видом сказала она. – Да, она любьила мужчин, но вот этот, он доставлял ей беспокойство. Я думаю, что в ту ночь она решьиля положьить конец их отношьеньиям. Возможьно, она боялясь, у них можьет дойти до скандаля. Она сказяля, что после этой ночи ему в ее постьели больше не бывять. И еще она сказяля, что чулок скоро надьенут другую ногу. Я ничьего не поньяла, но у нее был очень радостьный вид. Биля очень довольная. Даже посляля меня за шампанским к дворецькому.

Макс пристально посмотрел на нее.

– И сколько бокалов выпили? Он бутылку открывал?

Она с готовностью кивнула.

– Я глаз с него не спускаля, месье. А выпиля только одьин бокаль. Но я его разбьиля на следующее утро, когда увидьеля ...

Сиск и Макс обменялись понимающими взглядами. Оба почувствовали, что француженка говорит правду.

– А в ту ночь, мисс Дюрретт, не слышали вы какого-нибудь шума? – спросил полицейский констебль. – Ничего такого, что могло бы взволновать его светлость?

Она снова покачала головой.

– Нет, месье, ничего.

– Гм, – хмыкнул Сиск, – а лорд Сэндс со своей кровати не вставал?

Служанка слегка поджала губы и снова покачала головой.

– Нет, месье.

– А не мог он встать без вашего ведома? – спросил Макс.

Она слегка задумалась.