Никогда не влюбляйся в повесу

– Разумеется, – поспешно согласился граф. – Еще одна игра и незаинтересованный банкомет, чего же лучше? Давайте, Эндерс. А вы, Калверт, хорошенько перетасуйте колоду.

Ротуэлл бросил взгляд на хозяина.

– Так садитесь, Валиньи, чего вы ждете? Вы ведь предложили сыграть в эту дьявольскую игру – так давайте сыграем! – Повернувшись, он пододвинул ему ближайшее кресло. – И ради всего святого, давайте покончим с этим поскорей!

К счастью, все закончилось достаточно быстро. Калверт протянул каждому из них по карте, потом замялся.

– Продолжайте, Калверт! – резко бросил Ротуэлл. – Мы ведь, кажется, договорились, что ставим на карту все.

Калверт, кивнув, снова взялся за колоду. Мужчины один за другим приоткрывали доставшиеся им карты. И в этот миг Ротуэлл сделал незаметное движение.

– Лорд Эндерс, еще карту? – осведомился Калверт.

В комнате стояла такая тишина, что было слышно даже слабое потрескивание свечей. В конце концов Эндерс решился:

– Нет, спасибо. Мне, пожалуй, достаточно.

Граф задумчиво побарабанил костяшками пальцев по столу, потом кивнул, и Калверт протянул ему карту.

– Милорд? – Он вопросительно вскинул глаза на Ротуэлла. – Еще?

Ротуэлл покачал головой:

– Достаточно. – После чего быстрым движением пальцем выложил на стол свои карты.

Где-то в углу слабо охнула девушка. Валиньи издал какой-то странный горловой, клокочущий звук.

– Джентльмены, – негромко объявил Ротуэлл, – по-моему, у меня двадцать одно.

Глава 3

Лорд Ротуэлл получает весьма заманчивое предложение

Еще не успели карты с легким шелестом лечь на стол, как с губ Эндерса посыпались проклятия. Валиньи в каком-то тупом оцепенении не мог оторвать от черной королевы – своей счастливой карты – глаз, а потом вдруг разразился визгливым истерическим смехом. Дочь графа закрыла глаза, затем внезапно судорожным движением поставила на стол пустой бокал, и он протестующе звякнул о серебряный поднос. Изящные плечи девушки устало поникли, голова упала на грудь – казалось, она беззвучно молится.

Итак, она свободна, с внезапным чувством облегчения подумал Ротуэлл. Что бы там ни было, она свободна. Хоть в чем-то он смог ей помочь.

Смог ли? Девушка, на его взгляд, достаточно быстро пришла в себя. Граф, отсмеявшись наконец, с довольным видом потер руки.

– Неплохо проделано, лорд Ротуэлл. Что ж, поздравляю вас! – Он повернулся к дочери. – Мои поздравления, милая! Весьма рад, что имею возможность первым пожелать тебе счастья. А теперь, дорогая, проводи его светлость в гостиную. Жениху и невесте наверняка хочется немного побыть наедине, не правда ли?

Не удостоив Ротуэлла даже взглядом, девушка резко повернулась на каблуках и выскочила из комнаты – словно ожившая дама пик, почему-то подумал Ротуэлл. Обуреваемый непонятными самому себе чувствами, Ротуэлл поднялся из-за стола и вслед за ней вышел из комнаты.

Надменно расправив плечи, мадемуазель Маршан толкнула бедром дверь в гостиную и, распахнув ее, влетела в комнату. Потом зажгла лампу и указала лорду Ротуэллу на стул – все это было проделано настолько быстро, что не дало ему времени опомниться.

Убедившись, что сама она не намерена садиться, Ротуэлл также остался стоять. Он окинул взглядом гостиную – она оказалась довольно маленькой, в камине весело потрескивали поленья, возле изящного старинного стула с потертой обивкой рядом с тем, что предложили ему, горела еще одна лампа. Ротуэлл продолжал неторопливо разглядывать комнату, как будто обстановка могла помочь ему лучше понять характер ее хозяйки.

В отличие от кричащего, аляповатого великолепия позолоты, которая резала ему глаз в гостиной графа, крохотная гостиная, со вкусом обставленная изящной, хоть и не новой, французской мебелью, выглядела даже элегантно. Одну из стен сплошь покрывали книжные полки, гнувшиеся под тяжестью книг в старинных кожаных переплетах. Вместо сигарного дыма, винного перегара и запаха мужской плоти тут витал аромат лилий. Можно было не сомневаться, что эта комната не принадлежит графу – тут явно жила его дочь. И если Ротуэлл не ошибается – а внутреннее чутье обычно не подводило барона, – отец с дочерью по мере возможности старались избегать друг друга.

Он повернулся к ней.

– У вас есть имя, мадемуазель? – отвесив ей сухой поклон, осведомился барон. – Потому что мне показалось, вам не слишком нравится, когда к вам обращаются «ma chou»?

В ответ на его слова она улыбнулась – но сколько горечи было в этой улыбке!

– Какая вам разница, как меня зовут? – с вызовом бросила она. – Можете звать меня мадемуазель Маршан.

– Скажите мне ваше имя, – с нажимом в голосе повторил он. – При сложившихся обстоятельствах, думаю, я имею право его знать.

В ее прекрасных глазах вспыхнула искорка досады.

– Камилла, – наконец неохотно выдавила она из себя. И Ротуэлл вновь поразился ее низкому, звучному голосу.

– А меня зовут Киран, – мягко сказал он.

Казалось, имя Киран ничего ей не говорит. Отвернувшись от него, девушка подошла к окну и невидящим взглядом принялась разглядывать улицу, залитую светом газовых фонарей.

Ротуэлл заколебался, гадая, что же ему делать. Попытаться и дальше ломать эту комедию? Но зачем? Для чего ему вообще понадобилось ввязываться в эту историю? Что толкнуло его на это – похоть? А может, жалость? Еще одна, последняя попытка облегчить свою черную душу? Или просто гнусное любопытство, извращенное желание вкусить нечто неизведанное, что-то такое, чего ему еще не довелось испытать?

Что же довело это прекрасное создание до столь жалкого состояния? Но если девушка и была в отчаянии, Ротуэлл вынужден был признать, что она научилась мастерски это скрывать.

Ротуэлл опустил глаза. Возле ее стула он заметил старинный круглый столик с рельефной крышкой, а на нем бокал с остатками чего-то явно покрепче кларета и возле – открытую книгу. Ротуэлл украдкой бросил взгляд на обложку. К его удивлению, это оказался не роман, как можно было бы ожидать, а «Исследование о природе и причине богатства народов» Адама Смита.

Господи помилуй… Вот уж повезло! Неужто судьба послала ему «синий чулок»? Ошеломленный Ротуэлл украдкой покосился на ее лицо, обращенное к нему профилем – девушка по-прежнему смотрела в окно.

Нет… невозможно! «Синий чулок» – это с такими-то губами?! Чушь! К тому же она слишком умна. И вдобавок типичная француженка – утонченная, искушенная и очень современная.

– Мадемуазель Маршан, – мягко сказал он. – Может, вы объясните мне, для чего вам понадобилось подыгрывать вашему отцу, когда он объявил о своей дьявольской затее? Почему вы не отказались в ней участвовать?

Наконец она соизволила оторваться от окна – она повернулась к Ротуэллу, ее руки, одна поверх другой, скромно были сложены на поясе.

– Я поступила так из тех же самых побуждений, что и вы, месье, – невозмутимо ответила она. Теперь ее французский акцент чувствовался гораздо меньше. – Потому что углядела в этом определенную выгоду для себя.

– И что же вы надеялись заполучить? Титул, наверное? – язвительно бросил Ротуэлл. – Вынужден вас огорчить, дорогая – мой титул громким не назовешь. Так что вам, похоже, не повезло.

– Меня абсолютно не интересует ваш титул, сэр! – невозмутимо бросила она в ответ. И снова высокомерно вздернула подбородок. – Мне всего лишь нужен был муж – муж-англичанин, я имею в виду, к тому же способный выполнить свой супружеский долг.

– Простите? – растерялся Ротуэлл.

– Господи, ну что тут не понять?! Мне нужен был муж, который был бы в состоянии сделать мне ребенка – причем чем быстрее, тем лучше. – Она придирчиво оглядела его с головы до ног, и Ротуэлл окончательно смутился: пришла его очередь почувствовать себя выставленным на аукцион племенным жеребцом. – Хочу надеяться, месье, что это вам по силам – хотя по виду не скажешь. Какой-то вы изможденный, знаете ли…

Ротуэлл почувствовал себя задетым. Но не тем, как она отозвалась о его внешности, а безразличием, с которым это было сказано.

– Какого дьявола… – разъярился он. – Если вам позарез понадобился ребенок, мадемуазель, так в Лондоне достаточно порядочных холостяков, которые были бы только счастливы удовлетворить ваше желание!

– Увы! Мне объяснили, что все приличные мужчины в это время разъезжаются по своим загородным имениям, чтобы поохотиться, – рассмеялась она, но под этой нарочитой беззаботностью угадывалась горечь. – О, да будет вам, месье! Найти приличного мужа… мне? Это при репутации Валиньи-то?! А моя мать?.. Бросьте… Даже мое появление на свет, милорд, сопровождалось скандалом. Но вы… да, похоже, вы не из тех, кого может отпугнуть такая мелочь, как скандал.

– У вас ядовитый язычок, мадемуазель, – не остался в долгу Ротуэлл. – Может, проблема в этом?