Миля над землей

Приготовление моего заказа заняло немного больше времени, чем я предполагала, но я не возражаю. Внимание бармена и первая четверть баскетбольного матча не дают мне заскучать. Не говоря уже о второй кружке пива.

Маленькое замечание Тары о моей униформе уже не так занимает мое внимание, хотя теперь я понимаю, почему оно так сильно меня взволновало. Дело не только в моем комплексе, но и в том, что она сказала это очень похоже на то, как отзывалась о моем теле мама.

Она никогда не говорила это прямо, только косвенно, потому что как может леди-южанка быть прямолинейной? Так себя не ведут. Я понимаю, что моя мама – идеальная южная красавица с гиперактивным метаболизмом, но я – не она. И никогда такой не была. У меня большая грудь, большая филейная часть и еще большее желание никогда не стать такой, как она.

Я ее люблю, но она склонна меня осуждать. Я никогда не чувствовала себя в ее глазах достаточно достойной. Я выросла, играя с мальчишками, потому что мой брат-близнец был моим лучшим другом и с ним было гораздо веселее, чем на любом балу дебютанток или на театрализованном представлении, в которых моя мама так настойчиво заставляла меня участвовать.

Когда я училась в колледже, я отказалась вступать в женское общество, из-за чего она чуть не умерла. На Юге это очень распространено, и все женщины по материнской линии учились в одном университете в Теннесси и вступали в одно и то же женское общество. Я – наследница. Мне было бы легко в него вступить, но я не хочу ни в чем быть на них похожей.

И как только она поняла, что проиграла битву за то, чтобы я стала настоящей правильной южанкой, ее отношение ко мне быстро сменилось разочарованием. Теперь ее внимание сосредоточено не на том, насколько я могу блистать в южном обществе, а на том, насколько мое тело отличается от ее.

К сожалению, это во мне укоренилось, заставляя верить, что я выгляжу как-то не так. Чем старше я становилась, тем женственнее становилась моя фигура. Но маме не по душе изгибы, и, по ее мнению, у меня избыточный вес. Не знаю, чего она ожидала. Ее муж, вторая половинка моей ДНК, совсем не похож на рыжеволосое, веснушчатое, худощавое мамино семейство.

Я хотела бы гордиться тем, что я наполовину замечательный человек, но это тяжело, когда собственная мать разочарована тем, какой ты стала. И по какой-то причине сейчас я это чувствую сильнее, чем раньше.

Когда бармен ставит передо мной бургер, в моей голове проносится мимолетное сожаление. Чем больше я думаю о матери, тем менее привлекательной мне кажется эта еда. Может, надо было заказать салат с дрессингом? Может быть, если я съем салат вместо бургера, завтра моя форма будет сидеть немного лучше?

– Если ты не начнешь есть этот бургер, я сам его съем, – говорит бармен Джакс, выводя меня из транса неуверенности в себе.

– Едой не делюсь, – поддразниваю я, придвигая поближе тарелку.

Его грудь вздымается от смеха, он наливает мне еще одну кружку, ставя ее рядом с предыдущей, еще наполовину полной.

Этот парень хорош собой. И есть большая вероятность, что сегодня вечером ему повезет. Не со мной, так с одной из заполняющих бар красоток, отчаянно нуждающихся во внимании горячего бармена. Но при таком раскладе я бы не возражала, если бы его выбор пал на меня.

Мои глаза прикованы к игре на экране: Райан начинает вторую четверть. Сегодня вечером он лидирует в команде по результативным передачам, как и следовало ожидать. Он – разыгрывающий защитник[4 - Разыгрывающий защитник (он же плеймейкер) – в баскетбольной команде игрок, для которого характерны свободное владение мячом, большая скорость и ловкость при проходе к кольцу, а также способность забрасывать мяч в кольцо в прыжке, одной или двумя руками.], лучший плеймейкер в лиге.

«Дьяволы» атакуют с движением во время первого выхода на площадку, и Райан открывается в углу для трехочкового броска. Товарищ по команде бросает ему мяч, и он забрасывает его в кольцо.

– Черт возьми, Рай, да! – выкрикиваю я гораздо громче, чем намеревалась.

– Фанатка «Дьяволов», да? – спрашивает Джакс, переводя взгляд с экрана на меня. – Стиви, мне неприятно тебя огорчать, но это может стать концом нашей любовной связи.

Я смеюсь и продолжаю жевать.

– Тебе не обязательно быть фанатом «Дьяволов». Просто будь фанатом пятого номера.

– Ты о Райане Шэе? Кто не фанат Райана Шэя? Он же лучший разыгрывающий в лиге.

– Черт возьми, ты прав. – Я отправляю в рот кусочек картошки фри. – И он мой брат.

– Ты шутишь?

Я продолжаю есть, не собираясь его убеждать.

– Ты серьезно?

Не успев ответить, я краем глаза замечаю, как кто-то поднимает пустой стакан, прося долить, и привлекает мое внимание.

Мой взгляд сразу же падает на двух парней из самолета. Тот, кто поднял бокал, – игрок с темными вьющимися волосами, который обещал нам в следующий раз стриптиз, когда будет переодеваться на борту. Кажется, его зовут Рио. А другой – человек, которого я была бы счастлива видеть выходящим из самолета.

Эван Зандерс.

Я невольно закатываю глаза.

Разодетый в пух и прах, он, вероятно, собирался в три раза дольше, чем я. Подносит к полным губам стакан виски, касается ими края стекла, прежде чем сделать глоток. Он меня не замечает и делает это не для того, чтобы кого-то соблазнить, но тем не менее парень буквально излучает сексуальность.

Это действительно чертовски раздражает.

Я немедленно поворачиваюсь обратно к бармену:

– Пожалуйста, мне нужен чек и коробка.

– Что? – растерянно спрашивает он, его взгляд возвращается к моей полной кружке.

В голове у меня звучит предупреждение Тары насчет дружеских отношений. Мысль о том, чтобы доесть, допить пиво и закончить вечер с горячим барменом между ногами выглядит фантастически. Но не настолько фантастично, как мысль о том, чтобы сохранить свою работу.

Если бы это был кто-то другой из самолета, я бы осталась, затерялась в толпе и досмотрела игру, но тот факт, что из всех возможных людей мне встретился именно Эван Зандерс, вызывает у меня желание уйти. Он выматывал мне нервы весь перелет, вызывал по абсолютно любому поводу, который приходил ему в голову, и если одна из двух других девушек отправлялась узнать, что ему нужно, он отправлял их за мной.

Он решил превратить мой сезон в самолете в сущий ад. И я не хочу, чтобы он вторгался и в мое свободное время.

– Мне нужно идти, – говорю я Джаксу. – Могу я получить счет?

– Все в порядке? – Он явно сбит с толку, и я его не виню. Я все это время флиртовала с ним, и у нас обоих была невысказанная надежда на то, чем закончится вечер, когда он уйдет с работы.

Но он привлекательный парень, а в баре полно девушек. Он будет в полном порядке, найдя на ночь другое теплое тело.

– Просто мне надо идти. Прости, – заканчиваю я с извиняющейся улыбкой.

Джакс приносит мне коробку и мой чек, вычеркнув из счета все мои напитки. Я быстро перекладываю еду и протягиваю кредитку, но поздно.

Прежде чем моя карточка возвращается ко мне, по обе стороны от меня на стойку бара опускаются две крупные руки, заключая меня в клетку. У него длинные и тонкие пальцы, украшенные золотыми кольцами. Все костяшки пальцев, включая тыльную сторону ладоней, татуированы, ногти аккуратно наманикюрены. Я не отрываю глаз от смехотворно дорогих часов на его запястье, и тут он наклоняется ко мне сзади и прижимается губами к моему уху.

– Стиви, – ровным бархатистым голосом произносит Зандерс. – Ты следишь за мной?

4. Зандерс

Мэддисон сдержал слово и после ужина с другом сразу же отправился спать. Я же отказываюсь ложиться спать в девять тридцать, особенно потому, что это – первый выездной вечер в сезоне.

Ради этого я живу. Получаю массу удовольствия дома и с наслаждением провожу лето в Чикаго, но когда речь идет о девушках в дороге, это совсем другой вид острых ощущений. Неизвестность: кто это будет, волнение от того, где это произойдет, удовлетворение от того, что мне больше не нужно будет с ними встречаться, если я этого не захочу. Вот почему мне это нравится.

Вот почему я не ответил ни одной из девушек из Денвера, которые написали мне личные сообщения. Возбуждение исчезло. Меня они больше не волновали.

– Еще по одной? – спрашивает Рио.

Я бросаю быстрый взгляд на свой наполовину полный стакан виски, понимая, что мне достаточно. Я стараюсь придерживаться своего лимита – в течение сезона два стакана за вечер, особенно перед игрой. Можно засидеться допоздна и переспать с красоткой, но я не настолько глуп, чтобы напиваться и играть с похмельной головой.

– Мне хватит. – Я салютую ему стаканом и делаю еще один маленький глоток.