Клетка 2: Наследник клана Моретти

У меня есть сын.

Эта мысль не покидает сознание, я смакую ее, ощущая приятную дрожь во всем теле.

Маленький Джек. Джек Моретти.

– Значит теперь ты Джек… – её голос творит что-то невообразимое с моими нервами, и я оборачиваюсь, машинально убирая руки в карманы. Кейт умылась от слез, ее лицо кажется мне таким же юным, каким я запомнил его тогда. Ни грамма косметики, но по-прежнему выразительные черты.

Красивая, сука.

Она встала в дверях, настороженно глядя на меня. Она говорит спокойно, даже по-дружески, но я понимаю, что это напускное. Её трясет, она взволнована и даже напугана. И знаете, это чертовски правильная реакция. Именно такой я и хочу видеть ее в ближайшие месяцы, пока буду претворять план мести в жизнь.

– Джек я только для близких мне людей, для остальных я Майкл. – Чеканю отстраненно, и Кейт тушуется. Она надеялась, что увидев сына, я растаю и смягчусь, но это не так. Мое отношение к ней не изменилось. Я все еще ненавижу ее.

– Я не говорила никому. – Она пытается оправдаться. Поднимает на меня свои глаза полные слез, и я пристально на нее смотрю, давая понять, что мне плевать на сантименты. Кейт нервничает, ее пугает мое молчание, и я растягиваю удовольствие, обдумывая, как изменить план, чтобы не отступать от задуманного. Все может получиться, но желательно проконсультироваться с адвокатом, чтобы уладить все юридические тонкости…

– Завтра с тобой свяжется мой поверенный. Советую тебе идти ему навстречу. Джек пробудет с тобой несколько дней, затем я заберу его в Италию.

Её лицо так стремительно меняется, на смену страху приходит дикая бесконтрольная ярость. Кейт закрывает дверь, щелкает замком и решительно подходит ко мне с явным намереньем выстрелить еще раз. Я с трудом подавляю желание обыскать ее на предмет оружия.

– Черта-с-два ты его заберешь! – шипит сквозь стиснутые зубы. Тычет пальцем мне в грудь, именно в то место, где прошла ее пуля. – Джек мой сын, а ты для нас НИКТО!

Хватаю ее запястье, дергаю на себя, скалюсь.

– Уверен, суд решит иначе… – мы не кричим, разговариваем в полголоса, но от этого беседа звучит еще более угрожающе. – Днк скажет само за себя, Кейт.

Она стискивает зубы.

– Я не позволю тебе увезти моего ребенка в этот ад! Вы с отцом открыли более прибыльную ветвь вашего грязного бизнеса: торговлю детьми?

– Закрой свой рот!

– Джек останется со мной! Я не отдам его тебе! – ее трясет. Она цедит это глухо и угрожающе. – Даже если для этого мне снова придется взять в руки пистолет!

– О, попробуй… – я никогда в жизни не испытывал такой дикой ярости к кому-либо. – Только не забывай: никто не даст матери уголовнице опеку над сыном.

– Я ненавижу тебя! – Бросается на меня, как дикая кошка. Ударяет, царапает, кусает, осыпает своей ненавистью, явно решив в этот раз разделаться со мной голыми руками. Скручиваю ее, делая немного больнее, чем требуется в такой ситуации. Я взбешен, пусть эта сука скажет спасибо, что голыми руками не душу ее. Кейт шипит, но брыкаться прекращает, боль не позволяет ей такой роскоши как сопротивление. – Отпусти!

– Слушай сюда, принцесса. С тобой или без тебя, Джек поедет в Италию. Если ты попробуешь помешать, я сделаю все, чтобы лишить тебя родительских прав.

Кейт испепеляет меня взглядом, но молчит.

– Завтра я снова его навещу, и ты не станешь препятствовать, иначе пеняй на себя.

Она молчит. Но по глазам я вижу, она все поняла.

– Как только будут готовы визы и паспорта, мы покинем эту чертову страну.

Кейт мотает головой. Её волосы растрепались. Она тяжело дышит и пытается вырваться, и я усиливаю хват, заставляя ее охнуть от боли.

– Ты все поняла?

Заглядываю в ее глаза.

– Кейт?

– Пошел ты! – плюет мне в лицо в прямом смысле этого слова. Я обескуражен. Она что, совсем ничего не боится? Стираю с лица влагу, отмечая что в ее глазах нет ни грамма паники. Она сделала именно то, что хотела. И она может повторить.

– Если бы мой сын сейчас не находился в соседней комнате, я заставил бы тебя пожалеть, ты это понимаешь?

– Я итак жалею… что промахнулась тогда!

Прикрываю глаза. Меня клинит. На секунду меня буквально коротит от перегруза.

– Ты. Ответишь. За. Каждое. Гребаное. Слово. – Чеканю грубо. Кейт впервые за вечер подает признаки адекватности и с опаской на меня смотрит. Склоняюсь к ее уху. Медленно вдыхаю, выдыхаю. – И ты будешь жалеть, что не умерла тогда в ангаре Карлоса от групповухи с охраной.

Она дрожит. По ее щеке скатывается слеза. Я продолжаю.

– Сейчас я тебя отпущу и выйду из этой комнаты. И когда завтра я вернусь, ты будешь здесь с моим сыном. Только попробуй похитить его и сбежать. Я вас найду… Я. Тебя. Найду. Кейт.

Отстраняюсь и заглядываю в ее глаза.

– До завтра… – размыкаю руки. Отступаю. Иду к выходу, каждую секунду ожидая нападения сзади. Берусь за ручку, щелкаю замком. Слышу всхлип, но не оборачиваюсь. Покидаю квартиру даже не обмолвившись словом ни с кем из друзей. В лифте осознаю, что так и не попрощался с сыном. Но я не мог, слишком был взбешен.

Набираю номер парней из охраны. Диего отвечает.

– Мне нужно, чтобы вы выставили круглосуточное наблюдение за адресом. Ни одна муха не должна проскочить незамеченной.

– Будет сделано, босс. Координаты?

Диктую. Отключаюсь. Обращаю внимание, что на полу лифта лежат разорванные трусики.

Поднимаю. Толкаю в карман.

Трофей, как напоминание о потерянном контроле. Больше такого допускать нельзя.

Глава 6

Часы на стене тикают по мозгам. Сижу за кухонным столом и смотрю в одну точку. Рядом стоит кружка кофе с налитым в нее коньяком. Причем последнего в ней едва ли не больше, чем кофе.

В кухню входит Хэнк и негромко обращается ко мне.

– Она сейчас придет в себя, и вы сможете поговорить. – Его голос звучит участливо, почти ласково. Сейчас в нем невозможно признать наемника, он скорее похож на заботливого мужа сестры, который обращается со мной, как старший брат.

Благодарно ему киваю и снова опускаю взгляд на столешницу. Обхватываю чашку с кофе дрожащими руками. Делаю глоток, в горле першит, и я закашливаюсь. Пищевод обжигает, но может, это к лучшему. Я уже начинаю бояться, что никогда ничего не почувствую впредь. Полный эмоциональный вакуум.

В кухню входит Лилит. Она не церемонясь каким-то там кофе, сразу плеснула себе коньяка чистым.

Сестра садится на соседний стул, делает большой глоток, морщится. Отставляет стакан. Поворачивается ко мне. И я эту секунду я понимаю, что мне не избежать серьезного разговора. Все три года я сохраняла молчание, и вот, чем это обернулось. Ситуация вышла из под контроля. Моя жизнь вышла из под контроля.