Доброе утро

Доброе утро
Лиза Гауст

История о том как утро началось добрым для мира, но не для героя. Для человека без души никогда не будет достаточно доброго утра.

Лиза Гауст

Доброе утро

Доброе утро! Слышу я этот голос каждое утро. Такой знакомый, такой отвратный, такой приевшийся и обыденный. Мой голос. Веду себя обычно, говорю обычно, стараюсь в каждое своё движение вложить как можно больше обычного. Нормальность. Высшее благо быть по-настоящему нормальным, до кончиков волос. Настолько нормальным, чтобы думать, что ты особенный. Настолько нормальным, чтобы даже не думать о том, насколько ты нормальный. Бред. И такие мысли каждое утро.

Будильник звонит ровно в 5:45, а встаю я всегда ровно в 6. 15 минут необходимы, чтобы осознать себя, вспомнить свою жизнь, вспомнить кто ты на самом деле и что здесь делаешь, отойти от сна, в котором ты был картошкой, девушкой, стулом, маньяком или жертвой…

Как меня зовут не очень – то важно, но чтобы вы представляли: я, как бы ужасно это не звучало, подросток. 172 см от земли, светлые волосы, карие глаза. Родители у меня среднего достатка, очень меня любят, я ведь их единственный ребёнок. Много думаю о всякого рода глупостях и люблю читать. Вполне обычный. Вот только…

Пару недель назад, так уж вышло, меня похитили. Кто? Зачем? Я не знаю. Это не важно. Знаю только, что проснулся уже в маленькой бетонной комнатке с решёткой под потолком. Голова болела жутко, был в полузабытье. Помню, была кровать, старая, на пружинках, а на ней – матрац. Было ржавое пустое ведро в углу, и я – на полу. Больше ничего.

Каждое утро я просыпался в этой комнатке без будильника, но по-прежнему примерно в 6 утра. Я так думаю, часов то у меня нет. По ночам безумно холодно. Это не важно. Я не вставал. Незачем. Лежал, пялился на потрескавшийся потолок и вспоминал себя. Да, я здесь. Не важно почему именно я, неважно как так получилось и виноват ли в этом кто-нибудь. Я здесь. Формально, моё пребывание можно сравнить с пребыванием в тюрьме, но заслужил ли я сидеть? Да. Мы все заслужили в какой-то степени.

Я медитирую каждый день, не знаю сколько времени это занимает, но главное – занимает. Хоть сколько-нибудь. Кормят меня ужасно. Очевидно. Но я не уверен, что вовремя. Из временных ориентиров- только маленькое окошко с решёткой, в которое виден малюсенький кусочек всегда чистого неба. Из комнатки не выпускают, но я и не спрашивал разрешения. Я пытался сбежать около 10 раз, пару раз даже получалось, но меня ловили снова и снова. Каждая попытка стоит мне капельки физического здоровья. Последствия болезненны, но предсказуемы. Мне всё равно. Я не умру здесь.

Кажется, есть и другие, я слышу их вопли, плачь и крики отчаяния каждый день. А, может, я уже свихнулся. Я не плачу и не скулю. Такая уж у меня особенность. Я не скучаю по родителям, не бьюсь головой об стену, пытаясь понять почему, я принимаю боль такой, как она есть, не жалею себя… и ничего не чувствую.

Рождаются ли маньяками и психопатами, или становятся? Этот вопрос мучает меня с начала моей сознательной жизни. Я находил аргументы в пользу и той, и другой теории, но окончательного вывода до сих пор не сделал. Я не уверен, что у меня нет никаких предпосылок к тому, чтобы сойти с ума. А у кого есть? Если человек может рехнуться от горя, когда его любимая умерла от изнасилования. Может абсолютно слететь с катушек из-за сильного необоснованного страха, когда столкнётся с ним лицом к лицу. Крыша может поехать даже просто от скуки или одиночества. Так почему бы не стать ненормальным только от того, что родился? А потом жить целую вечность, думая, что так и должно быть, что это норма, что с тобой всё в порядке. Я осознаю, что такое плохо и хорошо и мне приходилось мириться с этим, но осознавать ведь ещё не значит принимать, не так ли? Единственное, у всех маньяков и психов есть особенности. Однако это не значит, что все необычные люди- обязательно опасны. Если объяснить это кратко: все маньяки особенные, но не все особенные- маньяки. А я определённо особенный.

Первая попытка сбежать была предпринята мной на следующий же день после того, как я очнулся. Я ждал ночи, так как было бы опрометчиво начинать бунт, как только открыл глаза. Я не боялся. Я никогда за свою короткую жизнь не испытывал страха. Особенность. Я приставил кровать к стене и попытался сломать решётку на окне. Попытка провалилась. Железная дверь открылась, и огромный бугай в маске вырубил меня электрошокером. Очнулся посреди ночи, наверное, проспал несколько часов. А, может, больше суток? В любом случае, вывод был один: лучше продумывать детали плана подробнее. Несколько последующих операций так же были тщетны и переносили меня в царство боли и страданий. В царство, где королём был тот здоровяк. Не буду скрывать, я дразнил его, обзывал и унижал. Хотел ли я, чтобы он убил меня? Я был беспомощен в его руках, но это ничего не значит. Он не сломает мой безумный дух. Не испугает меня. И не исправит.

План одной из удачных попыток заключался в том, чтобы кричать без остановки, а когда Он придёт избивать меня попытаться стащить ключи. С первого раза это не получилось. И со второго, с третьего, с четвёртого… Настойчивость – первый шаг к успеху! У меня всё же вышло схватить эти проклятые ключи до того, как в очередной раз отключиться под дождём его непрекращающихся ударов. Я проснулся ночью, но чувствовал, что проспал слишком долго и надо торопиться, пока не настал обличающий рассвет, время завтрака, новый билет в никуда. Я отпёр дверь, вышел в коридор и стал тихо, но уверенно продвигаться вперёд. Как ни странно, меня никто не заметил. Я смог сбежать, правда не далеко. "Домик" этот стоял посреди леса, ни одной машины рядом и идти мне было некуда. Я думал о том, чтобы вернуться или идти в незнакомый лес и попытаться найти кого-нибудь, но пока я стоял там и взвешивал все "за" и "против" Он заметил пропажу. Ох уж эта привычка думать! В этот день он сломал мне ребро, срослось оно через пару месяцев и, конечно же, неправильно. Это не важно. Ещё пара попыток окончились примерно так же, только я больше не думал, я бежал. Один раз даже почти добежал до домика лесничего, но меня перехватили на машине. Точнее почти переехали. Где прятали эту машину? В гараже?

В чём заключается настойчивость? Почему некоторые люди делают что-то настолько упорно, несмотря ни на что? Им всё равно на последствия, на себя и других. Почему им настолько важно добиться успеха, даже если путь к нему намного страшнее результата? Они безумцы, для которых так важно не быть неудачником в своих же глазах? Или глупцы, которые просто не в состоянии понять, что им это не так уж нужно? Может, эгоисты, которые просто не могут позволить себе не быть лучше остальных? Я думаю – всё вместе. Люди ужасны, омерзительны и опасны, жестоки и самолюбивы, извращённы и эгоистичны… Люди ужасны, и это делает их самыми прекрасными существами на свете. Их внутренняя монстроподобная суть, жаждущая чужих или собственных страданий в ограниченной оболочке из псевдоморали, жаждущей ещё больше страданий. Превосходные существа! Или я один такой?

Он сломал мне руку однажды. В тот день я научился не только игнорировать боль, но и получать от неё некое извращённое удовольствие. Я никогда не боялся боли, ещё в детстве мог запросто воткнуть сам себе вилку в бедро и не моргнуть. Звоночек? Но в этот момент почему-то подумал, что раз так приятно получать, то отдавать должно быть ещё приятнее. Причинять невыносимую, страшную боль, читаемую в глазах, какого это? Обуреваемый любопытством испытать это, я убил его. Схватил то ведро в углу и ударил его по виску. Теперь я был сверху, избивал его ржавым ведром по лицу и это было превосходно. Чувство силы, мощи и.… свободы? Он умер, наверное, задолго до того, как я закончил превращать его физиономию в фарш. Дверь была открыта, я чувствовал прилив сил. Я уже не был беспомощным и теперь сомневался, что хоть когда-нибудь буду. Я вышел и увидел, что здесь достаточная куча людей. Со всеми я, естественно, не справился, но и проиграл не с разгромным счётом. Сменил место своего пребывания на ещё более жалкое. Они называли это камера – одиночка, что странно, ведь в прошлой я всё равно сидел один. Логики им явно недостаёт, но спрашивать я не стал, всё равно бы не ответили. Она была в 2 раза меньше и в ней не было ни ведра, ни кровати. Не было ничего, только я.

Новая игра: убить больше людей, чем вчера. Не важно, взрослые это или дети, которых работало здесь достаточно, причастны они к моему безумию или нет. Больше, чем вчера. Сбегать из камеры не ради того, чтобы выбраться, спастись, а ради того, чтобы не проиграть… себе же. Это даже весело. Есть стимул заниматься спортом в "свободное время". Я медитирую или тренируюсь всё время, ведь любое время для меня отныне – свободное.

Но что можно назвать занятием? Работу за бесполезными бюрократическими бумажками? Занятия в школе, которые ничему новому тебя не учат? Я считаю любое занятие – занятием, если оно несёт в себе что-то для саморазвития. Развлечение – ради чувства жизни, просмотр бредовых передач – как навык разбираться в людях, фильмы ужасов – как подачка внутреннему безумию, чтение книг- для объективного восприятия реальности…

Однажды я добрался до столовой. Не повезло работникам кухни. Вчерашнее число- 6. Я чуть было не проиграл, ведь работников на кухне в то время было всего 6, но подоспела охрана. Вовремя. Сегодняшнее число-8.

Часто ли вы играете? В куклы, в компьютерные игры, настольные, карты, манипуляции людьми или придуманные вами игры со своим же сознанием? Лично я играю постоянно. Это позволяет сформировать воображение в конкретные сюжетные линии и лучше понять самого себя. Понять, что конкретно доставляет тебе удовольствие: изображать семейные ссоры кукол, собирать паззлы, эту кучу разбросанных частей в одну полноценную картинку. Иногда это может показать безобидные детали личности, а иногда…

Отныне я- знаменитость. Мной заинтересовался сам Босс. Как оказалось, это был рынок рабов. Девушек или парней- рабов продавали на потеху разным извращенцам и маньякам с аукциона. Стоили они, надо сказать, не дешево. Покупатели были богаты и омерзительны. Прежде чем выставлять "продукт" нужно было его обработать, сделать из человека ходячий кусок безвольного мяса. Со мной не вышло. Не повезло, наверное. Но Босс не отчаялся, для меня нашли другое применение – гладиаторские бои насмерть. Предприимчиво.

Я продолжал убивать, только на этот раз подростков, таких же как я, только ужасно напуганных. Теперь меня стали кормить лучше. Думаю, Босс выигрывал на этом не малые деньги. Я сам стао чьей-то игрой и это уже было не так интересно. Интереснее думать о том, что чувствуют эти дети, держа в руках меч, зная, что должны проткнуть им человека или умереть. Лично я не чувствовал ничего, думал о том, чем занята в этот момент моя мама или ищет ли меня полиция. Я никогда не видел Босса, мне просто рассказали, что я должен делать, что я за это получу и что будет если я откажусь.

Замечали ли вы, что если заставить делать, что вам, итак, нравится, обложив это обязательствами и правилами, то вам перестанет это нравится? Сам факт любого, даже малейшего вмешательства морали или последовательности убивает любое веселье. Раздражает.

Однажды, выпал снег. Я видел эти огромные белые хлопья в окне коридора по пути в камеру – одиночку. После такого количества выигрышных боёв мне позволили кровать и даже тоненькое одеяло. Просто из любопытства я спросил у очередной жертвы, прямо на арене "какое сегодня число?". Мне нельзя было с ними разговаривать и им со мной тоже. Но кого это волнует? Мне ответил охранник. Это было за несколько дней до моего дня рождения. Мне должно было в скором времени исполниться 18. Я одним ударом снёс ему голову. Это всегда один смертоносный удар. Не хочу, чтобы они мучились. Конечно, шоу из-за этого страдало, ведь зрители платят за зрелище, крики и стоны, кровь и медленную смерть, уплывающую по капле. Зрители недовольны, значит и Босс тоже недоволен. Но меня это не особо волнует.

И почему многим людям так важно знать, что они по определению счастливее других? Что у них больше дом, красивее или вообще есть жена, что они не рабы… Почему людям просто физически необходимо, чтобы их любили и уважали? Они думают, что раз они "лучше", то и любви достойны большей? Я думаю, это неоправданно. Любви больше достойны те, кому она нужнее. Бедные, несчастные, одинокие… не важно сколько у них денег или власти. Я не достоин, мне она просто не нужна. Я никогда не пытался добиться признания родителей или знакомых, но просто любопытно, гордились бы они моими успехами сейчас.

Взамен за чужие страдания мне предложили что-нибудь на мой выбор, что-то, что облегчило бы мне жизнь. Теплое одеяло, лучшую еду, компанию… Я пожелал торт. Огромный день рожденный торт. Такой большой, чтобы каждому достался кусочек: охранникам, мученикам, новым работникам столовой, уборщикам, если они есть, самому Боссу и его рабам… каждому. Как ни странно, моё желание выполнили. В честь моего дня рождения мы все вместе ели бисквитный и очень сладкий торт. Мы все вместе наслаждались им как большая дружная семья. Было неплохо. Но ещё лучше была свобода. Именно в тот момент я вспомнил своих родителей, вспомнил как я жил до всего этого и решил, что мне пора вернуться.

В тот день, во время очередного боя я перепрыгнул через ограду и проткнул одного из гостей. Было не сложно, меня никто даже не пытался остановить. Это был обрюзгший, жирный и невероятно мерзкий мужчина. Он был в норковой шубе и с омерзительной улыбкой на сальном лице. Такой довольный и радостный. Выбор я сделал мгновенно, он был похож на совокупность самых мерзких качеств всех в этом зале, включая меня самого. Я буквально выпотрошил его прямо на глазах у Босса, всегда сидевшего за плотным полупрозрачным стеклом. Остальные разбежались. Это неважно. Я хотел смерти только одному из присутствовавших там, но ради неё, я знал, мне придётся забрать немало чужих душ, на которые я никаким образом не мог бы претендовать. Я не играл в Бога, они просто стояли на пути.

Никто не ожидал такого и, честно признаться, я не знаю почему, ведь такой поступок рано или поздно должен был произойти. Неизбежно. Они должны были быть готовы, но не были. Босс убежал вместе с остальными. Я шёл по коридору в ярости, источая жестокость и жажду крови каждой клеточкой тела. Там были те дети, ожидающие своей очереди на продажу. Их я трогать не стал, они, итак, уже мертвы, а смысла убивать их здесь, как коров на бойне, я не видел. Там были охранники, покупатели, зрители… никто из них не смог избежать свой участи. А вот они заслужили такой кончины.

Это был мой личный игровой рекорд. Я гордился собой, но этого было недостаточно. Босс всё ещё сидел у себя в офисе. Я снял с одного из убитых мной охранников пистолет, со стены взял огнетушитель. Забавно, что в здании, где проводят бои насмерть межу детьми – рабами предусмотрены меры безопасности от пожара. Забавно. Бросить в толпу огнетушитель и выстрелить в него. Запереть работников в одной маленькой тесной комнатке, чтобы они выбрали, кто должен умереть, став едой остальным. Развесить трупы детей по стенам, изображая сатанистские ритуалы, чтобы позлить полицию, когда та, наконец, соизволит приехать. Выпустить всех рабов, заложников и «гладиаторов» объяснив им, что теперь они свободны. Всё, что я предполагал сделать сегодня было сделано. Почти.

Я нашёл его в кабинете на самом последнем этаже. Он не сопротивлялся. Я решил будет забавно инсценировать сценку из старых фильмов про мафиози и заставить его самому себе рыть могилу. Рад, что до сих пор не потерял своё чувство юмора.

Он выкопал, ждал, что я его пристрелю, но это было бы слишком просто. Я заметил огромную деревянную коробку в гараже и заставил его сесть внутрь, он еле поместился. Заколотил гвоздями. Получился квадратный гроб, в котором сидел живой работорговец. Забавно. Я закопал его живьём. Это заняло достаточно много времени и была глухая ночь, когда я закончил. Его мольбы, крики, попытки откупиться и угрозы были слышны всё невнятнее с каждым пудом земли, что сыпались на крышку с его же лопаты. После, я просто лежал на рыхлой земле, прислушиваясь к невнятным крикам из-под земли и думал, что делать дальше. Когда настал рассвет я поздравил сам себя с первым днём в качестве официально взрослого.

Я мог бы прострелить себе голову, без проблем. Но я не хотел… пока. Я не сожалел о сделанном, не чувствовал себя монстром, хотя явно был им. Справедливо. У меня ещё были дела. Я вернулся, нашёл чей-то кошелёк, достал оттуда немного денег и пошёл в сторону домов. Дошёл до старого магазина, вызвал полицию, купил чипсы. Как же я по ним скучал. Продавщица, кажется, узнала меня, возможно, по объявлениям о пропаже, и вызвала скорую. В больнице мне оказали посильную помощь и вызвали психиатра. Я не стал рассказывать ему всё, но того, что рассказал, было достаточно. Как ни странно, полиция не связала все те трупы со мной. Я привык притворяться нормальным и получается у меня это превосходно. Родители чуть с ума не сошли от радости. Хотя мой убогий вид быстро привёл их в чувство.

Прошло несколько месяцев, прежде чем я осознал, что несчастен. Там я был свободен, а теперь добровольно вернулся в реальность. Бесконечные правила, ложь и притворство, постоянные моральные ограничения. Границы, границы, границы… Невыносимо. Я вернулся на то место. Теперь там не было никого, ни одного тела, только кровавые следы намекали на те события, которые происходили здесь. Никто не стал убираться. Я нашёл свою комнату и перекинул верёвку через проём. Я не оставил ни записки, не намёков. Это не важно. Я вернусь в ад, в место, где моя душа будет по-настоящему свободна. Конец.