Старый замок

Старый замок
Лиза Штерн

Виктору повезло. Он устроился на работу актёром в ресторан «Старый замок». Два рабочих дня в неделю и немыслимая заработная плата. О чем, еще может мечтать молодой человек?!

Однако, после первой рабочей смены выясняется, что компания, в которую устроился Виктор, специализируется на реконструкции средневековых пыток, в которых ему отводится самая ответственная роль – терпеть боль и издевательства, тем самым забавляя зрителей.

Виктор понимает, что не может более оставаться на этой работе, но расторгнуть договор со «Старым замком» оказывается невозможно. Виктор решает, во что бы то ни стало освободиться из этого ада.

Лиза Штерн

Старый замок

© ЭИ «@элита» 2015

1

Она смотрела в окно, облокотившись на подоконник. Белоснежные клочья облаков плыли по нежно-голубому небу. Деревья, словно стройные солдаты, окаймляли детскую площадку, над которой висело безмолвие. «В одиннадцать утра буднего дня всегда тихо», – отметила она про себя. Палец коснулся пыльного развода. Когда она в последний раз мыла окна?! Ещё весной… Или в конце зимы. Она приоткрыла форточку, и сквозь сетку потянуло тёплым воздухом. Типичное летнее утро, одинокое и безжизненное.

Дочь недавно уснула. Муж ещё спал. На кухне царила тишина, которую иногда прерывал шум мотора проезжающих машин. Она отметила про себя, что с рождением ребёнка тишина приобретает особенную ценность. Она любила свою маленькую дочь, но были моменты, в которые хотелось провалиться сквозь землю. Детский плач. Грязные пелёнки. Хронический недосып. Усталость.

Она широко зевнула. Веки налились свинцом. За последние сутки ей удалось вздремнуть часика два, и сейчас она валилась с ног.

Она неторопливо встала с табуретки и поплелась в комнату. Зевнула ещё раз. Взгляд остановился на зеркале в коридоре. Из него смотрела измученная женщина лет тридцати, в потёртом халате, который, вероятно, куплен в советские времена.

Она остановилась. Чёрные точки на носу. Тонкие морщины на лбу. Безжизненные волосы с потемневшими корнями. Как же она себя запустила! Её глаза заблестели, но она сдержалась, чтобы не расплакаться. Ей всего двадцать два, а халат она купила меньше года назад, перед тем, как её увезли в родильное отделение. После родов халат превратился в повседневную одежду и приобрёл въевшиеся пятна.

Она отвернулась от зеркала. Отражение пугало и настораживало. Она ненавидела ту женщину, в которую превратилась. Заносчивую наседку, которая измотана до такой степени, что не может заставить себя помыть пыльные окна.

Она посеменила в комнату. Единственное, чего ей хотелось прямо сейчас – выспаться. Конечно, ребёнок не сможет спать целый день. Дочь проснётся в лучшем случае часа через три, в худшем – может расплакаться прямо сейчас.

Она не должна терять ни секунды. Пусть ей не удастся выспаться как следует, но она сможет немного подремать, а потом, может быть, соберётся с силами, и наконец вымоет окна.

Муж сидел на кровати, нащупывая босыми ногами тапки. Их взгляды встретились, и он произнёс:

– Что у нас на завтрак, дорогая?

Его голос звучал игриво, но от обращения «дорогая» её передёрнуло. Их брак нельзя назвать счастливым. Постоянные скандалы. Взаимная усталость. Муж называл жену «дорогой» или «милой», когда хотел, чтобы она по дороге домой купила для него бутылочку пива, или сказала его друзьям, которым он задолжал некоторую мелочёвку, что его нет.

– Плохое настроение, – буркнула она, сбрасывая халатик. Она нырнула под одеяло. Постель была мягкой и приятной. От неё пахло долгожданным отдыхом.

– Марина, ты научилась шутить?! – изумился он, и в его глазах заиграли озорные лучики.

– Виктор, шутят те, кому больше нечем заняться, а у меня и без шуток хватает дел, – зевнула она.

Веки закрылись, и Марина мгновенно провалилась в темноту. Раньше она часто страдала от бессонницы. Могла до рассвета ворочаться в постели, сбивая простынь. Сейчас засыпала мгновенно. Капризы ребёнка – лучшее средство от бессонницы.

Шаги мужа удалялись. Марина вытащила руки из-под одеяла. В комнате душно.

– Марина, ты не приготовила завтрак?

Её веки распахнулись от неожиданности, и в глаза ударил яркий свет. Да, она не приготовила завтрак. В холодильнике пусто. В кошельке тоже. Виктор в состоянии сообразить самостоятельно, что из воздуха завтрак не приготовишь.

– Да… Говорю же: мне не до шуток, – пробормотала она, повернувшись на бок.

Виктор стоял в дверном проёме. В его глазах читалось разочарование.

– Я хочу есть, – сказал он, скрестив руки на груди.

Его слова звучали как приказ, не требующий комментариев. Веки осторожно приподнялись. Похоже, что вздремнуть не удастся.

– Я тоже хочу есть, – призналась она, приподнимаясь, словно зомби из гроба. Живот заурчал, подтверждая искренность слов. Стеклянный взгляд буравил мужа, спрашивая, когда он уйдёт. Пальцы теребили кончик пододеяльника.

– Ты вчера ходила в магазин. Почему ты не купила продуктов? – спросил Виктор.

Марина сомневалась, что скандала можно избежать. Он созрел, как огромный фурункул, и готовился в любой момент взорваться, разбрызгивая липкий гной.

– Я ходила в аптеку. У Инночки проявилась аллергия, и если бы я не купила лекарство, которое прописал врач, наша дочь покрылась бы слоем мелкой сыпи…

– У нас оставалось пятьсот рублей! Ты потратила все деньги на лекарство?

Марина ответила утвердительно. Она потратила пятьсот рублей на средство против аллергии для детей. Если говорить начистоту, то лекарство обошлось в четыреста девяносто рублей, но сдачи не хватило и на пакет молока.

– Эти врачи совсем обнаглели! Они прописывают дорогие лекарства, потому что сами имеют процент от их продажи! – рявкнул Виктор.

В голосе слышалось негодование. Марина и сама была недовольна ценами на лекарства, но что она могла поделать?! Виктор не работал, она получала мизерное пособие по уходу за ребёнком. Её родители иногда подбрасывали им лишнюю копейку, и если бы не их помощь, молодая семья давно оказалась бы на улице. Они снимали однокомнатную квартиру на окраине Смоленска за шесть тысяч рублей в месяц. Сущие копейки по сравнению с огромными ценами, ставшими постоянными гостями на рынке жилья.

– Главное, что лекарство помогло. Сыпь практически прошла. Лишь на животике осталось несколько маленьких пятнышек, – сказала Марина.

– Я был бы крайне удивлён, если бы лекарство за пятьсот рублей не помогло! – возмутился Виктор.

Голова Марины упала на подушку. Обстановка накалялась. Инночка заёрзала в колыбели.

– Говори тише. Ты разбудишь ребёнка, – сказала Марина. Надежда немного вздремнуть не оставляла её, хотя разум твердил, что лучше добровольно отказаться от этой идеи.

В животе снова заурчало. Тяжёлые веки спешили прикрыть глаза. Сон – лучшее средство борьбы с голодом.

– Мы должны придумать, где достать деньги, – сказал Виктор.

Он сидел на краю кровати. Марина закатила глаза:

– Ты – мужчина. Ты – глава семьи! Ты должен решать, откуда в нашей семье будут появляться деньги, а не спрашивать по утрам, готов ли завтрак, – пробормотала Марина.

– Что?! Ты считаешь меня виноватым в том, что у Инночки появилась сыпь, чтобы устранить которую пришлось потратить последние пятьсот рублей?! – вспыхнул Виктор.

Марина приподнялась. Несколько прядей волос упали на лицо.

– Ты переворачиваешь мои слова! – зашипела она, – Ты не виноват в том, что Инночка подхватила аллергию. Ты не виноват в том, что лекарство оказалось слишком дорогим. Ты виноват в том, что наша семья постоянно бедствует. Если бы ты работал, нам не пришлось бы клянчить деньги у моей матери для того, чтобы заплатить за квартиру. Если бы ты работал, в холодильнике были бы продукты, и мне не пришлось бы тратить последние пятьсот рублей на лекарство. В каком веке ты живёшь? Пятьсот рублей давно не деньги, чтобы их экономить!

– Замолчи! Я не хочу тебя слушать.