Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем

– Я хочу поделиться с тобой… о чем будет моя речь.

– Давай, – кивает Джефф, жестом подзывая официантку. Обычно он вежлив с обслугой до подобострастия, но при этом довольно настойчив.

– Буду говорить о своем бывшем.

– Да ну?!

– О том, как он меня изнасиловал.

Джефф относится к новой, церемонной породе мужчин. Он, как настоящий ковбой, укрощает лошадей в Техасе, но слово «изнасилование» вызывает у него судороги. Он не знает самого политкорректного способа справиться с этим. А главное – ведет себя неискренне.

Джефф ахает. Подходит официантка, но он слишком потрясен, чтобы попросить напиток. Качает головой, и ты делаешь заказ для него.

– Он будет водку с грейпфрутом.

– Absolut подойдет?

– Лучше Grey Goose, – шепчет Джефф, потом поворачивается: – Что ты хочешь сказать?

Ты делаешь глубокий вдох.

– Это очень сложно. Впрочем, неудивительно. Мы были вместе уже долго и были влюблены друг в друга. Порой он вел себя довольно жестко. Мы ссорились. Но никаких тревожных признаков. Я считала его хорошим парнем.

Джефф кивает и качает головой одновременно. Он явно ошеломлен.

Ты рассказываешь ему про ту самую ночь. Кредиткой Карла ты заплатила за бунгало в отеле Beverly-Hills. Ник приехал, привез напитки и друзей с собой прихватил, потому что у тебя пока не появилось своих. Когда девять лет назад за этим самым столом ты просветила Ника по поводу Карла, он заявил, что убьет этого урода.

– Пожалуйста, – со слезами на глазах принялась умолять ты. – Пожалуйста! Все закончилось. Мне просто нужно было…

– Что?! – Ник был в ярости.

Ты собиралась сказать: «Мне просто нужен ты». Но позволила себе поддаться боли, и лицо твое скривилось.

Джефф протягивает свою гладкую руку через стол, накрывает твою ладонь своей. Ты – сильная, настоящая альфа, и все же страшно, что ты уродлива.

– А посреди ночи он забрался на меня. Он был здоровенным парнем. Нет, не толстым. Просто накачанным и мускулистым. Он забрался на меня и сорвал с меня белье – разорвал в клочья. Прости. А потом он начал просто накачивать… Словно пытался насадить меня на свой член…

– О господи…

– Я говорю, что это меня разбудило. И я знала. Я знала, что он не в себе. Казалось, он вообще не соображал, что делает. Наверное, так. Все кончилось, прежде чем я успела его остановить. Не знаю, как это описать. Нет, знаю…

– Конечно, знаешь…

– А тогда Ник потребовал: «Опиши, как выглядит этот ублюдок». Это было до того, как у стариков появились соцсети. «Не знаю, – ответила я. – Обычно. Он выглядит, как человек, который просто не способен. Не способен сделать такое».

Когда Джефф, натянув презерватив, входит в тебя, ты ощущаешь, как его среднего размера пенис начинает сжиматься задолго до оргазма. Что-то подсказывает – со случайной девицей с ним этого не случилось бы. Официантка приносит водку и ставит так, чтобы ему пришлось тянуться за напитком. А ты продолжаешь.

– Я считаю важным рассказать об этом женщинам сегодня вечером. Они этого заслуживают. Думаю, это поможет им справляться с собственной жизнью. С каждой женщиной случается такое. Хотя бы раз.

Джефф энергично кивает.

– Хотела тебя подготовить. Это может вызвать дискомфорт.

– Нет, Ари, я здесь ради тебя. Всегда буду рядом, когда понадобится. Поверить не могу, что с тобой такое случилось. Что ты жила с этой… тайной…

«…жила с тайной» – и все. Ник отреагировал на историю о Карле дико и жестоко. Ты увидела себя танцовщицей фламенко, женщиной, ради которой можно убить. Цедишь свой напиток до конца. Джефф заказывает еще один – для него это чересчур: эта информация, этот вечер. Официантка, похоже, все понимает, поэтому счет приносит тебе. В последнее время такое случается постоянно.

5. Потому что ночь

Открытый театр на вилле Гетти – это полушекспировский, полумусорный Малибу. И там чувствуешь себя загорелой и уместной. Водка с содовой на пустой желудок на крохотную долю сильнее идеальной степени опьянения. Ты всегда умела алхимическим образом превращать негатив в позитив. Именно так ты сюда и попала.

И даже открытку, полученную на прошлой неделе. Особенно открытку. Ты сумела поставить ее с ног на голову.

Планка установлена, и допущены сюда только важные, значимые люди. Ты, первая леди, другие ораторы, редакторы крупных женских журналов, президент Международного совета женщин. Джефф отлично умеет держаться в тени. Он не из тех бойфрендов, что стремятся выйти на первый план. Всегда в стороне, но умело поворачивается так, чтобы свет падал на него наилучшим образом. Фотографы неизменно интересуются, кто он такой. Они снимают, а он улыбается.

– Ари, ты выглядишь потрясающе! – отмечает главный редактор журнала W.

На ней безумное платье в обтяжку. Открытые плечи, глубокое декольте. Стразы в форме матадоров.

Ты терпеть не можешь, когда говорят, что ты прекрасно выглядишь. Это жестоко. Сегодня, в этом наряде, с профессиональным макияжем и прической ты почти одна из нас. Мы гордимся тобой. Добро пожаловать – месклан (салатная смесь) вон там.

Но сегодня ты вторая по значимости гостья. Ты буквально излучаешь соблазнительную ауру известности и служения обществу – абсолютно необходимое для американской мечты сочетание. Ты на пике симпатии. Конечно, все это лишь на время, но пока что никто не желает порвать тебя на кусочки. Развязка неизбежна, и тогда, наконец, сможешь сбежать в Грецию или Литву. Или даже убить себя.

Но сейчас ты прибыла. Только посмотрите на этот театр! Очень скоро он заполнится несчастными женщинами в платьях по четыреста долларов и спортивных костюмах за десять тысяч. Социоэкономический хаос западного американского стиля. Вот женщина, компенсирующая следы от прыщей на лице бежевым мини. У нее красивые ноги, но это никак не улучшает ее кожу. Она – сестра тебе, но ты поднялась на новый уровень. Таишься в ожидании, крадешься в траве, все заранее планируя. Ты грандиозна. И это вовсе не для него. Ты выше этого, ты никому не сообщила. Но на самом деле все не так. Если и были какие-то сомнения в том, что ты все еще на дне, то в понедельник утром они исчезли.

Конечно, это было классно, потому что он был элегантно прост и, наверное, девушка тоже. Открытка коричневая, как медведь. Плотная. Крупные белые буквы. Не занимайте вечер.

Ничего особенного, никаких церквей, шаферов и лимузинов. Только живая музыка, напитки и люди, которых они любят.

Люди, которых мы любим.

Словно вы остались друзьями. Да, ты же и сама поддерживаешь контакты с друзьями спустя годы. Он вернулся в Бостон, и тебе это понравилось. Там он свободен от блондинок в бикини. От продавщиц в белых джинсах и барист в топиках на тонких бретельках. Он поздравлял с важными датами, написал, когда ты впервые появилась у Фридкина и на обложке Wired. Конечно, он бы предпочел увидеть тебя на обложке журнала Boston. Он прислал тебе ту фотографию, что держал магнит на его холодильнике. В тот день ощутила тепло внутри, хотя не ела ничего, кроме салатных листьев и яблок.

Ты видела его полтора года назад, когда ездила домой на похороны отчима. Карла сбила машина – возле бара, где он каждый четверг сидел с приятелями. Ты была возбуждена, но совсем не по тем причинам, как можно было подумать.

Утром мама собрала волосы в тугой пучок и надела самое черное платье, какое только можно вообразить. Ты никогда не говорила ей про Карла. Она либо знала, либо нет. Как бы то ни было, было секретом, что произойдет, если ты сама поделишься информацией. С болезненной четкостью помнила поездку в Дестин – вы поехали вдвоем через несколько месяцев после смерти отца и перед появлением Карла. Тебе было двенадцать, ты ненавидела свои волосы и была безумно влюблена в Дугласа Гринуэя. Мама в изумрудном купальнике и огромных солнечных очках лежала в шезлонге возле бассейна потрепанного мотеля, где вы остановились. Ее тело было упругим и подтянутым – никогда ее такой не видела. Ты присела на уголок ее шезлонга, чтобы не заслонять ей солнца.

– Что? – спросила мама.

Ты тосковала по отцу, но выдавать этого не следовало. И по мальчику ты скучала. Пока еще он тебя не любил. Но верила, что заслужила. Ты отлично понимала людей.

– Просто… Скучаю по Дугласу…

– Ты ему хоть нравишься? – спросила мама, и тебе сразу стало ясно, что она не смотрит на тебя, но глаза ее были скрыты за темными очками.

– Не знаю. На прошлой неделе он ходил в кино с Амбер и ее мамой.

От воды в бассейне ты оглохла. Все утро ты работала ногами в мелкой части. В двенадцать начала делать стойку на руках, надеясь, что ноги смотрятся идеально. А уже в три ты мечтала лечь спать, но одновременно страшилась темноты. Флорида вся состояла из розовых ракушек и депрессии, залитых светом торговых центров и огромных пышных пальм. Старики – белые и безработные. Кроме того, вы оказались в худшей части Флориды. В этом отеле, в этом городке – а вовсе не в Майами. Цветок на дерьме. Синева бассейна была дешевой. Вода пахла мочой. Солнце тоже было дешевым.