Троецарствие. Том 2

Когда повар внес крошеную рыбу юй-гуй, Цзо Цы сказал:

– Это кушанье вкусно, лишь если оно приготовлено из окуня, который водится в реке Сунцзян.

– Но как достать эту рыбу? – воскликнул Цао Цао. – Ведь отсюда до реки Сунцзян более тысячи ли!

– Нет ничего проще! – промолвил Цзо Цы.

Он велел подать удочку и закинул ее в небольшой пруд под окнами зала. Вскоре он выловил несколько десятков крупных окуней.

– Но ведь эта рыба давно водится в моем пруду! – вскричал Цао Цао.

– Зачем вы обманываете меня, великий ван? – с укором произнес Цзо Цы. – Во всех реках Поднебесной водятся окуни только с двумя жабрами и лишь в Сунцзяне – с четырьмя. Проверьте сами.

Чиновники осмотрели рыб. Действительно, у каждого окуня было по две пары жабер.

– Варить сунцзянского окуня надо с молодыми побегами имбиря, – продолжал между тем Цзо Цы.

– А имбирь ты можешь достать? – поинтересовался Цао Цао.

– Да!

Он приказал подать золотую чашу, прикрыл ее полой своей одежды, и через мгновение чаша была полна молодыми побегами имбиря.

Цзо Цы поднес ее Цао Цао. Тот взял чашу и вдруг увидел на дне книгу, называющуюся «Новая книга Мын-дэ».

Цао Цао вынул книгу и перелистал ее; все иероглифы были правильны, он не заметил ни единой ошибки. Цао Цао задумался.

B это время Цзо Цы взял со стола яшмовую чашу, наполнил ее до краев вином и протянул Цао Цао со словами:

– Выпейте это вино, великий ван, и вы будете жить тысячу лет!

– Выпей сначала сам, – предложил Цао Цао.

Тут Цзо Цы выдернул из своей шапки яшмовую шпильку, провел ею по поверхности вина и, разделив его на две половины, выпил одну, а вторую поднес Цао Цао. Тот в ужасе оттолкнул руку даоса. Тогда Цзо Цы подбросил чашу в воздух, и она обернулась белым голубем, который покружился в воздухе и вылетел в окно.

Пока чиновники смотрели на голубя, Цзо Цы исчез. Прибежавшие слуги доложили, что Цзо Цы выходит из ворот дворца.

– Это волшебник, его надо уничтожить! – закричал Цао Цао. – Он принесет много зла!

Начальник стражи Сюй Чу с тремя сотнями всадников бросился в погоню за даосом. Недалеко от городских ворот он увидел Цзо Цы, обутого в деревянные сандалии. Даос шел неторопливо, а Сюй Чу несся на коне во весь опор и не мог догнать его.

Цзо Цы подходил к горе. Навстречу пастушок гнал стадо баранов. Даос вошел в стадо. Сюй Чу выстрелил из лука, но волшебник исчез. Воины перебили всех баранов и вернулись во дворец.

Пастушок стоял на дороге и плакал. Вдруг он услышал, как отрубленная баранья голова проговорила человечьим голосом:

– Возьми головы баранов и приставь их к туловищам!

Мальчик в страхе закрыл лицо руками и убежал. Но сзади кто-то окликнул его:

– Не бойся! Бери своих баранов…

Мальчик обернулся и увидел, что Цзо Цы оживил мертвых баранов и гонит их по дороге. Пастушок хотел его поблагодарить, но Цзо Цы исчез.

Мальчик возвратился домой и рассказал о случившемся хозяину. Тот поспешил во дворец. Выслушав его, Цао Цао приказал во что бы то ни стало изловить даоса. За три дня в городе переловили человек триста-четыреста слепых на один глаз, хромых на одну ногу, в белых шапках из лиан, в черных одеждах и в деревянных сандалиях.

По приказу Цао Цао пойманных окропили кровью свиней и баранов, затем согнали на площадь, где обычно обучали войска, и обезглавили. Из груди каждого казненного вырывалось черное облако и поднималось к небу. Эти облака сгустились и превратились в Цзо Цы, который подозвал к себе пролетавшего мимо белого аиста, сел на него и засмеялся:

– Куда кротам гоняться за золотым тигром? Коварному тирану скоро придет конец!

Цао Цао приказал стрелять в даоса из луков. Но вдруг налетел ветер, закружился песок, полетели камни. Обезглавленные трупы вскочили, подхватили свои головы и бросились на Цао Цао.

Гражданские и военные чиновники в страхе закрыли лица руками.

Поистине:

Коварство и сила тирана способны разъять государство,
Но только искусство даоса сильнее людского коварства.

О дальнейшей судьбе Цао Цао вы узнаете из следующей главы.

Глава шестьдесят девятая,

повествующая о том, как Гуань Лу, гадая по «Ицзину», открывал небесные тайны, и о том, как пять сановников, пытаясь покарать Цао Цао, отдали свою жизнь во имя долга

Когда Цао Цао увидел мертвецов, поднявшихся в черном вихре, он в страхе упал на землю. Но ветер мгновенно затих, мертвецы исчезли. Телохранители под руки увели Цао Цао во дворец. От испуга и волнения он тяжело заболел.

Потомки сложили стихи, в которых восхваляют даоса Цзо Цы:

Он облаком легким летал над великой страною,
Носился повсюду, подобно стремительной вьюге.
Когда же в час добрый свое волшебство показал он,
Злодей Цао Цао на землю свалился в испуге.

Больному Цао Цао не помогали никакие лекарства. Как раз в это время в Сюйчан приехал тай-ши-чэн[12 - Тай-ши-чэн – помощник придворного астролога.] Сюй Чжи, и Цао Цао приказал ему погадать по «Ицзину».

– Великий ван, – спросил Сюй Чжи, – не приходилось ли вам когда-нибудь слышать о гаданиях Гуань Лу?

– Я много раз слышал это имя, – отвечал Цао Цао, – но с искусством его не знаком. Расскажите мне подробно о нем.

– Гуань Лу сам родом из Пинъюаня, – начал свой рассказ Сюй Чжи. – Внешность у него безобразная, он любит вино и всегда прикидывается умалишенным. Отец его когда-то был старейшиной в области Ланъе. С детских лет Гуань Лу любил наблюдать небесные светила и часто целые ночи проводил за этим занятием. Родителям никак не удавалось отучить его от этого, и они упрекали сына: «Даже домашняя курица и дикая цапля и те знают, что всему есть свое время, а ведь ты человек!» Играя с соседскими детьми, мальчик мог мгновенно начертить на земле небесные знаки, безошибочно располагая солнце, луну и другие светила. Став взрослым, Гуань Лу проник в тайны книги «Чжоуский Ицзин». Стоило ему поднять голову, как он точно определял направление ветра; и науку счета он постиг в совершенстве. Не менее искусен был он и в предсказании судьбы по лицам людей.

Правитель округа Ланъе тай-шоу Шань Цзы-чунь, прослышав о славе Гуань Лу, пригласил его к себе. Когда Гуань Лу пришел, в доме было около сотни гостей, и среди них много ученых, обладавших даром красноречия.

«Я еще молод и не вполне тверд духом, – обратился тогда Гуань Лу к хозяину. – Позвольте мне раньше выпить три шэна хорошего вина, а потом я смогу говорить».

Шань Цзы-чунь удивился этим словам, но все же приказал подать Гуань Лу вино. Тот выпил и затем спросил Шань Цзы-чуня, уж не его ли гости будут участвовать в сегодняшнем споре.

«Я сам буду состязаться с вами», – отвечал Шань Цзы-чунь и завязал с Гуань Лу беседу о смысле книги «Чжоуский Ицзин». Гуань Лу говорил без устали, и рассуждения его были преисполнены глубокой мудрости. Шань Цзы-чунь с трудом находил возражения, а ответы Гуань Лу текли гладко, без малейшей запинки. Он вел спор с утра до самого заката солнца и за все время ни разу не притронулся ни к вину, ни к яствам. Шань Цзы-чунь и все его гости были в восторге от необыкновенной мудрости Гуань Лу, и с тех пор в Поднебесной его прозвали Дивным юношей.