Девушка18+

Он успел схватить меня за руку.

– Пусти! Не смей держать меня, гад! – злые слёзы стояли во мне.

Меня снова принуждали, заставляли подчиняться чужой воле. Мужчина, видно, что-то понял. Разжал пальцы.

– Не убегай. Не надо. У нас же был такой хороший план, – начал говорить негромкой скороговоркой.

– Не хочу ничего. Ты мне надоел, – я вылезла из тёплой машины.

Декабрь сразу напомнил о себе, схватил за коленки и полез выше. Моя шуба не для тепла, а для красоты. Не зря её родина Италия. Подняла руку, голосуя. Лендкрузер черным бегемотом застыл напротив меня, закрыв от остальной дороги. Я прошла вперёд несколько метров. Подняла руку. Только такси было сунулось остановиться, Антон тут же отгородил меня от мира черной тушей своей тойоты.

– Я понял. Не сердись. Садись и кури, сколько хочешь, – он открыл дверь с моей стороны, глядел тревожно.

Я тоже поняла. Он не отстанет. Не успокоится, пока не вернусь в машину. Не отвяжется. Я реально замёрзла. Залезла в неудобную машину. Закуталась в высокий воротник. Забилась в угол большого сиденья.

– Все по плану? В клинику?

Антон серьёзно вглядывался мне в лицо. Я кивнула, защелкивая ремень безопасности. Кому нужна эта гребаная безопасность? Но без такого простого действия эта лошадь тупо не поедет.

Хождение по кабинетам оказалось мучительным. Кресло гинеколога, холодные пальцы хирурга, мазки, кровь, инструменты стоматолога. Я сидела в красивом, дорого обставленном холле, зубы клацали от усталости и голода. Пряталась снова в воротник шубы. Мой рыжий приятель куда-то пропал. Пожилая женщина присела на белый диванчик рядом.

– Все? – спросила она меня. Точно знала, о чем спрашивала.

Я пожала плечами. Догадалась. Психолог. Общаться не собиралась.

– Антон Поляков оплатил все поле обследования. Не хочешь разговаривать, не надо. Пойдём заполним форму, и ты свободна. Мне же надо оформить приём, иначе не оплатят. Пошли, – она легко поднялась и, не оглядываясь, вошла к кабинет справа. Дверь оставила открытой. Я поднялась и отправилась следом. Мне было наплевать.

– Ты впервые подверглась сексуальному насилию?

– Да.

– Твои родители живы?

– Да.

– У тебя есть постоянный партнёр?

– Да.

И все в таком же духе. Я ни разу не сказала правду. Эта взрослая тётя видела это абсолютно. Ничего не спросила и не добавила сверху. Заполнила форму и попрощалась, вручив красивую визитку напоследок. Я прошла холл насквозь. Вышла на декабрьский веселый ветер, выбросив карточку небрежно в урну. Зашла за угол и закурила наконец. Достала телефон и набрала Мишин номер. Теперь уж точно, без ошибки. Он долго не отзывался.

– Привет. У меня нет налички. Я сейчас приеду. Есть чем заплатить таксисту? – начала я сразу без околичностей.

– Найдётся. Если только твоё такси не идёт из Магадана, – в своём роде ответил Миша и отключился. Вот хоть бы поинтересовался, что со мной. В этом весь он: придёт проблема, тогда и станем решать.

Такси явилось мгновенно.

ГЛАВА 8. Миша.

– Алкоголя нет, – заявил он с порога.

В квартире прочно стоял аромат жареной картошки.

– Картошкой от соседей несёт? – пошутила я, глотая голодную слюну.

– Ты же с воли. Принесла бы пожрать, – логично заключил мой друг, принимая у меня шубу.

С таксистом я расплатилась тысячной бумажкой, завалившейся в дальний карман рюкзака.

– Что с лицом? – спросил он деланно небрежно, идя впереди меня по длинному двухсотлетнему коридору к кухне.

– Да тоже, что и всегда, – ответила я в его ленивой манере. Рассказывать не хотелось.

Он резко остановился. Развернулся всем корпусом ко мне.

– Опять? – он знал, о чем спрашивал.

– Да. Раз в год, обязательно, – легко призналась я.

Он прижал меня к своей большой мягкой груди. Поднял на руки и понёс в кухню. Он знал все про это со мной. Это он подобрал меня, ползающей в кровавой луже в подземном переходе шесть лет назад. Так мы познакомились.

– Ты бы перестала ходить под землёй по ночам. Ничему тебя жизнь не учит, – грустно проговорил Миша, не глядя мне в глаза.

Ему всегда было стыдно за мужскую половину человечества. Я поцеловала его в мягкую щеку. По морде он от меня получал в предыдущие года. За все преступления своего пола.

Мишка вздохнул.

– Прости, красавица. К картошке у меня только солёные огурцы и бутылка французского коньяка. Водка подошла бы идеально. Но никто не догадался принести, – он рассмеялся. В голубых, слегка выпуклых глазах стояла боль.

– А, не парься, – я легко махнула ладошкой в его сторону.

Села на своё место за столом, покрытым такой древней клеенкой, что моя покойная бабушка свободно могла считаться девицей рядом с ней.

– Меня сегодня обследовали по полной программе. Даже психолог допрашивала. Не хуже тех придурков следователей, три года назад. И вопросы те же. Одна схема на всех. Уроды, – я смеялась наконец открыто, искренне. Таскала кусочки горячей, жареной картошки прямо из старой чугунной сковородки в середине стола, курила одновременно свой вонючий житан и тянула отличный, без дураков, коньяк.

Телефон заныл тревожно.

– Возьми трубку, любимый. Скажи, что у меня все в порядке, – попросила я.

– Нет, моя хорошая. Боюсь, что мне они не поверят. Разговаривай сама. Так будет проще для всех, – улыбнулся Миша, открывая банку кильки в томате. Из старых, ещё генеральских запасов, видимо, залежалась.

Номер неизвестный.

– Да, – ответила я чуть слышно в трубку.

Миша с интересом глядел, чем закончится представление.

– Здравствуй, – проговорил голос старшего брата.