Дежавю

– И на месте старой могилы обнаружил его же, только новую.

– С новой датой смерти?

– Да, с новой датой смерти.

– И как вы это… Господи, я даже не знаю, как вы это попытались объяснить?

– Я думаю, это похоже на что-то паранормальное.

– Да-а… – загудели зрители в студии.

– Да, – закивал ведущий.

– Я думаю, это похоже на, вы знаете, на эффект Манделы.

– Невероятно! Вот что я скажу вам, Керри, мы подготовились к этому эфиру и пригласили специалистов, изучающих подобные явления.

Свет загорелся по обеим сторонам от сцены. Справа, ближе к зрителям, сидел седовласый мужчина лет шестидесяти, с микрофоном в руках, одна женщина средних лет и молодой человек лет тридцати.

– Итак, в нашей студии профессор медицинского института по изучению явлений ложной памяти мистер Амар Шетти.

– Да, здравствуйте.

– Добрый день, мистер Шетти, скажите, что науке известно об эффекте Манделы или так называемом феномене ложной памяти?

– Хороший вопрос, Мэтт. Современная наука и правда уже несколько десятилетий занимается этим вопросом.

– Несколько десятилетий? Не так давно, не правда ли?

– Нет, можно сказать, недавно. Всё началось со смерти Нельсона Манделы в 2013 году. Когда о смерти известного политического деятеля узнали люди, они были шокированы.

– Так-так…

– Оказалось, все они были убеждены, что Нельсон Мандела скончался в тюрьме в 1980-х, и кто-то из них даже припоминал выпуски новостей и статьи в газетах по данному поводу. В реальности же политик вышел из тюрьмы в 90-м году, а умер в 2013-м и ни годом раньше.

– Так, я не понял, он умер дважды, этот Мандела?

– Конечно же, нет. Он умер в 2013-м, это всё эффект ложной коллективной памяти.

– Но у нас есть газета, – показал ведущий эксперту мой некролог. Но тот даже не взглянул на него.

– Никого не хочу обидеть, – посмотрел на меня седовласый профессор, – но в наше время нетрудно сделать такую вот газету.

– Она похожа на настоящую, – посмотрел на неё ведущий.

– Сейчас многое похоже на настоящее.

– Так, значит, мы можем предполагать, что это просто обман памяти?

– Можно сказать и так.

– Всё же у нас есть доказательство, и я склоняюсь к тому, что оно не поддельно, – кивнул мне Мэтт.

– Я думаю, произошло какое-то недоразумение, – сказал седовласый мужчина, и двое в креслах в унисон закивали.

Недоразумением было пойти на это телешоу, думал я, выходя уже под вечер из дверей телестудии. Всё, что произошло за эти дни, не укладывалось у меня в голове. Единственное, чего мне хотелось, это чашки горячего кофе и пару черничных кексов. Газета всё так же шуршала во внутреннем кармане старого пиджака, он был такой же старый, как и она. Под ботинками ломались хрупкие листья, в воздухе стояла колючая морось, что пахла грозой и надвигающимся шквалом. Я завернул за соседний дом с ближайшей вывеской – «Кофейня». Стеклянная дверь брякнула и задрожала, бариста поднял глаза, а после снова занялся делом, вырисовывая узоры на пенистом капучино.

Не успел я подойти к одному из свободных столиков, как ко мне подоспела официантка с подносом и тряпкой в руках.

– Простите, сейчас я здесь протру, – прошлась она быстрым движением по столу.

Я сел.

– Пожалуйста, ваше меню, – положила она чёрную папку на край, – как решите сделать заказ, нажмите на кнопку.

– Хорошо.

Она развернулась. Я уронил меню, наклонился, чтобы поднять. Звук треснутого стекла. Окно за моей спиной покрылось разрастающейся паутиной и рассыпалось вдребезги. Официантка вскрикнула и упала на пол. Под её дрожащим в судорогах телом разрасталось кровавое пятно.

7 глава

Отец лежал в гробу, как и тогда, в 2018-м, только сочувствующих было в два раза больше. Была ещё пресса и всевозможные речи всевозможных людей, которых Анна даже не знала. К ней, как и двадцать лет назад, подходили, выражали сочувствие, говорили, каким выдающимся человеком был отец и как много он бы ещё успел, предлагали помощь, не уточняя какую, но если что нужно, так они сразу…

Анне ничего не было нужно, она не чувствовала горечи потери, одиночества и чувства несправедливости, всё это она уже пережила, и на ещё один дубль её психика была неспособна. Единственное, чего она хотела, – это найти разумное объяснение этому сумасшествию или тому сумасшествию, что случилось двадцать лет назад. То, что спятила она сама, Анна тоже отрицать не стала, но и доказывать не спешила. Она спешила домой, подальше от этого кладбища и от надгробия, которое по странному стечению обстоятельств было на том же месте.

– Твой отец купил это место ещё в молодости, – сказала Филлис, – он говорил, что это было лучшее его решение, так как цены на землю всегда росли.

Обстоятельства, может, и были странными, но вот их стечение – вполне логичным. «Значит, сам всё купил», – подумала Анна. Ей нравилось это «логичное», оно объясняло хоть что-то в этом необъяснимом безумии.

Все следующие дни она слонялась по дому, не зная, куда себя примкнуть и за что взяться. Всё, что она находила, – новые вещи отца, его награды и дипломы, говорили о том, что жизнь он прожил не зря, особенно последние двадцать лет. Через два года после его первой смерти он доказал безвредность одного из компонентов препарата, над которым до этого долгие годы работал. Ещё через год препарат стал проходить испытания на крысах, а через пять лет был вылечен первый ребёнок, после которого было ещё много детей. Анна не испытывала радости за отца, так же как и за спасённых детей. Вся эта ситуация казалась абсурдом, все награды – фальшивкой, а он – лишь восковой фигурой, лежащей в гробу. Она металась по дому из угла в угол под неустанным взглядом Филлис, которая то и дело хотела напоить её успокоительным чаем. Но Анна не могла успокоиться, она чувствовала, как разрывался её мозг, выпуская сознательное за грани разумного, стирая все грани, стирая её. Она судорожно щёлкала пультом, сидя в отцовском кресле, в которое упала без сил. Анна переключала и переключала каналы, будто пытаясь найти что-то такое, что объяснило бы всё.

– Уважаемые телезрители, – сказал бы ведущий, – так как мы находимся во временной петле, повтор нашей передачи выйдет вчера в это же самое время.

– Дамы и господа, – заявили бы на другом канале, – из-за произошедшего сбоя в матрице я сейчас веду две передачи одновременно в 2010 и 2038 годах, так что не удивляйтесь, если буду путаться, пока наши редакторы не урегулировали расписание…

Но нет, ничего такого никто не сказал. Ничего удивительного не произнёс, всё те же новости о текущей экономике в Европе, всё те же ведущие новостей.

На протяжении часа Анна щёлкала кнопкой пульта, меняя картинку, одну на другую, другую на третью, пока не увидела на одном из каналов надгробия отца, того самого старого надгробия, крупным планом на развороте какой-то газеты:

«Питер Кларк. 1962–2018».

– «5 ноября 2018 года погиб известный учёный – Питер Кларк, – читал какой-то ведущий. – Профессор был сбит на территории кампуса. За рулём спортивного автомобиля находился пьяный студент».

– Филлис, иди сюда! – крикнула Анна.

Филлис, которая и так караулила мисс Кларк, чтобы, не дай боже, та ничего с собой не сотворила, вышла из-за двери гостиной.

– Да, дорогая.