Идеальный сын

Где-то сигналит машина. Любой резкий звук отвёрткой ввинчивается мне в голову.

– Повезло вам с подругой, – говорит медсестра. У неё отчётливый дублинский акцент. Никакая она мне не подруга, никогда ею не была.

– Сын… – Но закончить уже не получается.

– Сейчас я вам ещё обезболивающего дам, – обещает медсестра, кладя историю болезни обратно на место. Как же мне хочется взять и прочитать, что же она там написала. Но нет, не могу, всё болит.

Я чувствую, как по венам распространяется лекарство, погружаясь в тёмные глубины беспамятства, слышу снова голос Шелли:

– Здесь ты в полной безопасности.

В безопасности? А кто мне угрожает? Где мой сын?

Как боль, мысль слабеет. Пытаюсь повторять факты.

Первый – я в больнице.

Что там дальше было, силюсь вспомнить, но не могу.

Как я попала сюда? Как вообще всё это со мной случилось?

Глава 2

Стенограмма опроса. Присутствовали: Эллиот Сэндлер (Э.С.); Тереза Кларк (Т.К.) (пациент Оклендской больницы, отделение Хартфилд)

Вторник, 10.04. 16.45. Сеанс № 1

Э.С. Тесс, доброе утро. Как вы себя чувствуете?

Т.К. Я? Не обо мне – о Джейми надо думать. Я хорошо. А Джейми пропал. Я всем говорю, никто не хочет слушать. Я тому, другому, сказала – полицейскому, молодому такому, с рыжими волосами. Он с утра приходил и брал показания. Шелли похитила. Или Йен. Шелли точно замешана. Никто меня слышать не хочет. Сэндлер, вы же следователь, вы мне скажите, что конкретно делается? Мне нужно знать, где мой Джейми, что с ним.

Э.С. Делается всё возможное, Тесс.

Т.К. Нужно просто разыскать Шелли. Да она сюда, в больницу, ко мне вчера приходила! Она точно знает, где Джейми. Вот только бы выбраться отсюда, сразу бы её нашла.

Э.С. Если вы хотите помочь, быть может, вы могли бы сообщить обстоятельства происшествия двухдневной давности? Это было воскресенье. Вы находились у себя дома.

Т.К. Воскресенье было два дня назад? Джейми уже два дня как пропал? Ох, боже ты мой…

Э.С. Что произошло?

Т.К. Джейми исполнилось восемь. Был его день рождения. Мы отмечали.

Э.С. Кто отмечал с вами вместе? Кто нанёс вам удар ножом?

Т.К. Не… (пауза). Не могу вспомнить.

Э.С. А что помните?

Т.К. Помню, Шелли была. Я-то думала, подруга. Помочь пытается. Она так хорошо с Джейми ладила. Это я во всём виновата. Джейми – смысл моей жизни. Если с ним какая беда случится… (плачет).

Примечание: сеанс приостановлен вследствие тяжёлого эмоционального состояния пациента.

Глава 3

Понедельник, 12 февраля – до дня рождения Джейми 55 дней

В день, когда ты умер, я разожгла в саду костёр.

Да, вот так вот. Твоя жена, городская жительница, наконец привыкает жить за городом. Чёртова куча веток во дворе, не могла уже смотреть на них. Когда ты подстригал ограду возле дорожки и свалил всё в кучу (ещё одно дело недоделал)?

До Рождества, только и помню.

Я, конечно, не знала, что ты умер. Осталась бы на кухне – грязь оттирать от шкафчиков, болтая с радио, – узнала бы сама, не от полицейских. Но я-то не знала, потому что тогда, в то утро, я озаботилась не въевшейся грязью, а кучей веток во дворе. А ещё дождя не было, небо синее-синее, я и пошла в шлёпанцах, со спичками и газетой наперевес. Вжух – и занялось.

Миг восторженной дрожи. Захрустели ветки, запахло костром, и в памяти всплыли хот-доги, чучела Гая Фокса с шаткими головами. Миг я думала, что надо было дождаться Джейми, пусть бы и он посмотрел. Я даже чуть было не пошла в танец вокруг костра, так мне стало вдруг хорошо.

И вот пламя уже лижет крышу сарая, валит серый дым, будто задышал дракон. И от запаха уже не ностальгия, а в горле дерёт, а я стою вся, получается, в этих дурацких шлёпанцах, а вокруг пепельная вьюга. Побежала обратно в дом, вытряхивая пепел из кудрей, веселясь – вот я смешная, вот же забылась. Стала смотреть, где там телефон, хотела отправить тебе фото.

Так и не послала. Но ты бы и не увидел. Тебя уже не было.

Я пытаюсь вспомнить, каково это – смеяться, как я смеялась тогда. Не получается. Это уже не мои воспоминания, чужие. А было это четыре понедельника назад. Четыре недели – целая жизнь, оказывается. Спрашиваю себя, если бы ты сейчас меня встретил на улице, узнал бы? Мои непослушные светло-русые кудри теперь повисли неряшливой копной. Скинула лишние килограммы, накопленные за беременность. Всего-то и надо было – семь лет и чтобы тебя не стало.

Четыре понедельника. Четыре недели без тебя.

Сквозь оконный проём пробивается луч, образуя алмазный узор на кухонном столе и коробочке передо мной. Смотрю, как эти алмазы добираются до едва держащихся на петлях дверей кухонных шкафчиков из тёмного дерева.

Как я ненавижу эту кухню.

Почему в таком большом доме такая крохотная, такая мрачная кухня? Как же не хватает той, старой. От этих мыслей тоска не такая резкая, как когда я думаю о прошлой жизни, но всё равно тоска, внутри что-то замирает, и вдруг в памяти встают чистые-чистые белые шкафчики, гладкий пол, простор.

Мой взгляд падает на коробочку рядом с хлопьями, которые не получается в себя запихнуть. Зеленовато-голубая, маленькая. «Флуоксетин» напечатано чёткими чёрными буквами над этикеткой с моим именем: Миссис Тереза Кларк. Одна таблетка 20 мг в день.

Как это было всё у доктора просто: «Миссис Кларк, переживание утраты нередко сопровождается депрессией. Исходя из описанных вами симптомов я решил назначить вам курс антидепрессантов. Для начала на три месяца, а после прошу вас снова записаться ко мне на приём. Кроме того, вам стоило бы обратиться к специалисту, который напрямую специализируется на помощи потерявшим близких».

Я к этому доктору пошла на прошлой неделе, чтобы он мне прописал что-нибудь для сна, чтобы я просто отключалась и не было кошмаров. А он решил, у меня депрессия. Но я не чувствую никакой депрессии. Чаще всего я только и чувствую, что холод.

Не нужны тебе эти таблетки, Тесс.

От твоих слов боль немного утихает, но потом тянется по телу, как пластилин, в который так раньше любил играть Джейми. Ты умер, я знаю. Знаю, что этот голос в голове ненастоящий. Это я выдумываю, что бы ты сказал, если бы был рядом. Мне так легче.

Не нужны они тебе.

Ты мне уже это говорил. Я тогда не могла вылезти из постели, собрать Джейми в сад. Ты мне сказал, что я, мол, смогу силой воли перебороть себя. Захочу – и не будет ни пустоты, ни грусти.

Но ведь получилось? Тебе стало лучше.

Стало, но потом.