Игра на вылет

Чарли разбудил вибрирующий мобильник, и она потянулась к нему из-под толстого пухового одеяла, под которым пряталась от кондиционера. Кто сказал, что только американцы любят врубать кондиционер на максимум? Австралийцы от них, похоже, не отстают.

– Алло? – Голос звучал хрипло, как будто она выкурила пачку сигарет.

– Шарлотта? Какого хрена ты еще спишь? – пробасил Тодд на всю комнату, потому что Чарли случайно включила громкую связь. – Уже семь, а я тут стою один на корте!

В его голосе звенела ярость, и еще не привыкшая Чарли каждый раз пугалась. Как будто она вечно делает что-то не то.

Она отодвинула телефон подальше, чтобы взглянуть на экран.

– Всего семь, Тодд. Наша тренировка – в восемь, – пробормотала она, уже опуская ноги на пол.

Чарли взглянула на правую ногу и выдохнула с облегчением: нога выглядела совершенно нормально. Конечно, она и должна выглядеть нормально – и ахиллово сухожилие, и запястье полностью зажили месяцы назад, но проверять их состояние стало привычкой.

– Вытаскивай зад из кровати! Ты смотрела записи, которые я оставил для тебя вчера вечером? Я заказал белковый омлет в твой номер, через десять минут принесут. А здесь ты должна быть через полчаса. Думаешь, Наталья валяется в постели и смотрит телик? Игроки первой десятки не валяют дурака. И помни: если не придешь рано, то опоздаешь.

Не дожидаясь ответа, Тодд бросил трубку.

Не придешь рано, опоздаешь. Чарли прикусила губу. С другой стороны кровати что-то зашуршало. Чарли вспомнила про Марко, только когда он заговорил:

– Ты сказала ему, что не ленишься, а просто утомилась от секса?

– Нет, этого я ему не сказала, – ответила она, шлепнув его по груди.

– Всегда надо говорить правду, – назидательно произнес Марко и приподнялся, опираясь на локти. – Что ты меня так разглядываешь? Думаешь… как вы там говорите… «красив, как Адонис»? Да, у меня постоянно такая проблема с женщинами.

Чарли рассмеялась, хотя понимала, что Марко не шутит: он чертовски великолепен. Это знал он, это знала она, это знало все женское население планеты – по крайней мере, та его часть, которая последние пять лет следила за мужскими теннисными матчами и видела, как Марко меняет футболки между сетами. Десять секунд полуобнаженной натуры принесли Марко Вальехо звание Самого Сексуального Мужчины по версии журнала «Пипл». Его совершенное тело красовалось на рекламных щитах по всему миру; он демонстрировал нижнее белье, кроссовки, часы и одеколон и регулярно появлялся на красных дорожках с актрисами, певицами и моделями. Последние три года его рейтинг не опускался ниже четвертой строчки. После недавней победы в чемпионате США – в легких трех сетах в финале – он стал фаворитом на победу в Австралии. Он заработал миллионы призовых, получал десятки миллионов по спонсорским контрактам и владел домами и квартирами в разных городах по всему миру. Все единодушно признавали Марко Вальехо одним из величайших игроков Открытой эры. И сейчас он лежал в постели Чарли.

В дверь постучали. Чарли огляделась в поисках одежды или хотя бы халата, но в итоге выдернула простыню из-под одеяла и завернулась в нее.

– Прямо как в кино, – пробормотала она, открывая дверь.

Официант, парень лет девятнадцати, увидев Чарли, явно голую под простыней, покраснел от шеи до корней волос. Он бросил взгляд в сторону кровати, на смятые простыни и разбросанные подушки, но Марко был слишком опытным, чтобы попасться. Сотни ночей, проведенных в гостиничных номерах с разными женщинами, многому его научили, и теперь Чарли задавалась вопросом, как он умудрился незаметно прошмыгнуть в ванную.

– Доброе утро, мисс Сильвер. Здесь для вас омлет из яичных белков с грибами, луком и шпинатом. Фрукты вместо картофеля. Большой американо без кофеина, с обезжиренным молоком. Холодная вода. Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

– Без кофеина? – вздохнула Чарли, уже знакомая с антикофеиновым правилом Тодда.

– Так было написано в заказе. Желаете обычный? – спросил официант, глядя в сторону.

– Нет, нет, все в порядке, – сказала Чарли, хотя думала прямо противоположное.

Контракт с Тоддом был подписан в августе прошлого года. Пять месяцев реабилитации, тренировок и физподготовки сделали в точности то, что он обещал: Чарли чувствовала себя сильной, уверенной, готовой к Открытому чемпионату Австралии. Да, Марси не заставила бы ее отказаться от кофе. Марси не заставила бы ее сесть на диету. Однако требования Тодда принесли свои плоды: живот Чарли стал как никогда плоским, мышцы ног были в тонусе, и заметно повысилась выносливость.

Чарли подписала чек и, вручив все еще красному официанту чаевые, закрыла дверь.

– Берег чист. Можешь выходить! – крикнула она Марко.

Он вышел из ванной, приглаживая мокрые волнистые волосы. Из одежды – одно полотенце вокруг бедер.

– У меня тренировка на корте в восемь. А у тебя?

– То же самое, – ответила Чарли. – Извини, завтрак мне заказал Тодд, здесь для тебя ничего нет. Хочешь, я позвоню и попрошу принести овсяные хлопья?

– Нет, я через двадцать минут встречаюсь с тренером в столовой для теннисистов, поем там.

Марко туже затянул полотенце вокруг талии. При росте в метр девяносто пять и девяноста килограммах чистой мышечной массы его гладкая оливковая кожа смотрелась божественно.

Чарли посмотрела на часы.

– Повезло, что в шесть утра не заявился допинг-контроль. Однажды нас с тобой застукают…

На все триста шестьдесят пять дней в году, независимо от того, в какой точке мира она находилась и что там делала, Чарли должна была предоставить адрес, по которому ее можно найти в течение одного конкретного часа из двадцати четырех. Она могла выбрать любое время суток и как угодно часто менять указанный час, но тогда планирование дня становилось слишком запутанным, поэтому многие теннисисты указывали промежуток от шести до семи утра – достаточно рано, чтобы они наверняка были дома (или в гостинице), но не настолько рано, чтобы их будили среди ночи. Проверяющие приходили иногда часто – восемь или десять раз в год, – а иногда не показывались несколько лет подряд. Спортсмены не знали, когда их ждать.

– Если попадемся на сексе, а не на стероидах, то я не против. – Марко поцеловал ее в губы и схватил ключ от своего номера. – Пока, красавица. Хорошей игры.

– Тебе тоже, – сказала она, хотя обычно они не обсуждали свои матчи. – Удачи.

Он открыл дверь, соединяющую их комнаты.

– Очень удобно, – ухмыльнулся Марко. – Пожалуй, теперь всегда буду требовать смежный номер.

Он вышел и запер дверь с другой стороны.

Чарли опустила веки. Перед глазами мелькнула сцена из предыдущей ночи: половина девятого, она только что переоделась в ночную рубашку и заказала мятный чай в номер. Она все еще пребывала в приподнятом настроении после победы в первом круге и праздничного ужина с отцом и Джейком – они прилетели в Мельбурн, чтобы посмотреть ее матч. Отбой был в десять, подъем – в семь, что оставляло ей девять часов на сон. Девять часов было идеально, восемь – приемлемо, семь создавало трудности, шесть, как она знала по опыту, грозило катастрофой. За долгие годы Чарли превратилась в машину для сна. С мятным чаем, аппаратом белого шума, маской для глаз и берушами она могла заснуть где угодно: в комнате отдыха для игроков, в самолете, в автомобиле, в гостиничном номере или на съемной квартире. Немного мелатонина при резкой смене часовых поясов – и все в порядке. На совершенствование сна ушли годы тонкой настройки организма, но это имело решающее значение для игры.

Только что началась серия «Скандала». Чарли залезла под одеяло с чашкой и журналом «Ю-эс уикли». Лучше смотреть, как Оливия с Фитцем целую неделю повторяют: «Я люблю тебя, но не могу быть с тобой», чем еще хоть одну минуту думать о теннисе. В ушах до сих пор звенели критические слова Тодда, сказанные после первого матча: «Кончай осторожничать! Ты большая девочка, тащи свой зад к сетке и бей по гребаному мячу! Пока не вложишь реальных усилий в отработку хорошей второй подачи, ничего не добьешься!» Но она заставляла себя сосредоточиться на экране – наряды Оливии, харизма Фитца, – а во время рекламы разглядывала в журнале фотографии последних приключений Анджелины и Брэда. И вдруг в соседней комнате включили музыку.

Чарли быстро набрала номер ресепшена.

– Алло? Добрый вечер. Я знаю, что еще нет девяти, но разве я не на этаже, где живут только спортсмены?

– Да, мисс Сильвер. Так и есть. – Мужчина на телефоне отвечал любезно, но он явно устал иметь дело с теннисистами.

– В соседнем номере, который ближе к лифту, включили музыку. Очень громко. Такие, знаете, тяжелые басы. Можете позвонить и попросить сделать потише? А еще лучше – выключить.

– Конечно, мисс Сильвер. Я напомню обитателю комнаты о правиле двадцатичасовой тишины на этаже теннисистов.

– Спасибо.

Чарли положила трубку и прислушалась. Стены были довольно тонкие, и она услышала, как звук приглушили всего на минуту, чтобы ответить на телефонный звонок, а уже через секунду включили даже громче, чем раньше. Да еще и Энрике Иглесиас!

Отбросив одеяло, Чарли вышла в коридор и решительно постучала в соседнюю дверь. Наверняка там окажется какой-нибудь подросток, который прошел в турнир по вайлдкарте[1 - Приглашение на матч, выданное организаторами турнира теннисисту, не прошедшему общую квалификацию. – Здесь и далее примеч. пер.] и понятия не имеет о заведенных порядках. Она уже открыла рот для грозного монолога, когда дверь распахнулась. Перед ней стоял Марко.

– Шарлотта Сильвер! – пропел он со своим жутко сексуальным акцентом. – Смотрите, кто пришел в гости!

На нем не было ничего, кроме трусов и кожаного браслета с металлической застежкой. Из комнаты доносился непонятный запах. Травка? Свечи? Благовония? Танцевальная музыка гремела в динамиках айпода на тумбочке. Великолепное тело Марко блестело от пота.

Она почувствовала, что краснеет.