Испанская дочь

– Анхелика, в самом деле, неужто Рамону так необходимо брать с собой и на обед? – возмутилась Каталина.

Анхелика нахмурилась.

– Твоего мнения не спросили, – огрызнулась она.

– Давайте-ка, hermanas, полюбезнее. Здесь же наш зять, – подал голос священник.

«Зять? Ах да. Это же я».

– Дон Кристобаль, – обратился ко мне Альберто, – мне не терпится побольше узнать о вашей стране. Мне всегда так хотелось побывать в Испании. Там все, должно быть, по-другому.

– Это верно, – ответила я. – В Андалусии воздух намного суше.

– А это правда, что там повсюду города-крепости?

– Есть и такие.

– И ветряные мельницы, как в «Дон Кихоте»?

– Да, а еще – бесконечные ряды оливковых деревьев.

– Восхитительно! – в восторге сказал Альберто.

– Если только любишь оливки, – вставила, поморщившись, Каталина.

– Отец их, помнится, очень любил, – каким-то отсутствующим голосом произнесла Анхелика. – И всегда поддразнивал Каталину: хорошо, мол, что она их не любит, потому что они слишком дорогие и их трудно доставлять в эту часть света. Обычно нам их привозили из Перу.

Я ничего на это не сказала. Не то чтобы мне не хотелось слушать рассказы о своем отце – но воспоминания об этих милых мгновениях чужого семейного уюта меня задевали. Они слишком напоминали мне обо всем, чего лишилась я.

Я оторвала от одной из ножек крабовое мясо. Еще одно преимущество быть мужчиной – никто не посмотрит на тебя косо, если ты станешь есть руками. Мои сестры, с другой стороны, вынуждены были использовать ножи и вилки, чтобы отделить хоть сколько-то мяса от панциря.

Мартин, между тем, заговорил о предстоящих в городе праздничных гуляниях.

– Вам непременно надо остаться, дон Кристобаль, – сказала Каталина. – На этой неделе в городе будет много чего интересного.

– А что будет праздноваться? – спросила я.

– День основания Винсеса, – ответил Мартин.

Сказать по правде, я была не в настроении участвовать в каких-либо гуляниях, но вот мой муж наверняка бы с удовольствием присоединился к этой народной традиции. К тому же это могло мне выиграть какое-то время.

– Что ж, это вполне может послужить источником вдохновения для моей книги, – ответила я.

– Не слишком обольщайтесь, – вставил Лоран. – Если хотите знать мое мнение – там все очень допотопно.

– Допотопно или нет, – возразил Мартин, – но это хорошая возможность пообщаться с иностранными покупателями.

– Согласен, – сказала я, не в силах сдержать свое мнение. Это ведь в скором времени должно было стать и моим бизнесом.

Мартин внимательно поглядел на меня.

– А знаешь, что могло бы добавить престижности этому городскому празднику? – обратился Лоран к своей жене. – Какая-нибудь регата.

– Регата? – переспросил Мартин. – Как это может быть связано с продажей какао-бобов?

– Не вы ли говорили, что хотите привлечь иностранных покупателей? В Европе регаты сейчас в моде.

– Кто сказал, что мы хотим уподобляться европейцам?

– Мартин, пожалуйста… – сказала Анхелика, потом пожала мужу руку: – Мне кажется, это замечательная идея, mon amour.

– Регата… – задумчиво произнес мой брат. – Мне эта мысль нравится. Возможно, нашей церкви следовало бы тоже завести собственную команду. Физические упражнения принесли бы много пользы наиболее весомым ее представителям, – подмигнул он мне, похлопывая свой плоский живот. – А отец Тельмо мог бы стать капитаном.

– Альберто! – осекла его Каталина. – Ты сейчас ведешь совсем не христианские речи.

– Расслабься, hermanita[27 - Сестренка (исп.).]. Святая Дева тоже ценит шутки.

– Quiere cacao, quiere cacao!

– Хулия! – громко позвала Анхелика. – Еще какао для Рамоны, пожалуйста!

В столовую вошла Хулия, неся для всех маленькие чашечки с кофе.

– Больше какао не осталось, – ответила она.

– Вот еще вздор! – поднялась из-за стола Анхелика. – Мы ведь живем на плантации. Разумеется, где-то еще должно быть какао.

И сестра стремительно удалилась через дверь, ведущую на кухню.

– Quiere cacao, quiere cacao! – понеслось ей вслед.

Метнувшись к птице, Альберто накрыл ей голову длинной тканевой салфеткой:

– Ну вот. Поспи пока, Рамона.

Попугаиха, тихонько посвистывая, стала переминаться на спинке стула, подбирая лапками.

Когда Хулия поставила передо мною чашку с кофе, я с тоской вспомнила про мой любимый горячий шоколад. Я не пила его с тех пор, как покинула свою страну.

– Если Анхелике удастся найти какао-бобы, – сказала я, – то я мог бы приготовить для всех горячий напиток.

Присутствующие переглянулись. Что, я брякнула что-то не то? Ну да, конечно же! Здесь мужчины никогда и ничего не готовят для других (если только речь не идет об алкоголе). Они едва способны нарезать еду у себя в тарелке. Как же я сглупила! Я выдала себя с головой этим своим врожденным желанием услужить.

– Горячий напиток из какао? – произнесла Каталина. – Это как?

– Горячий шоколад, – стала объяснять я. – Тертое какао смешивается с молоком, сахаром и корицей. Заваривается и подается в горячем виде.

– Вы, верно, полагаете, что, имея вокруг столько какао, мы, разумеется, пробовали все эти вкусности, – сказала Каталина. – Но мы лишь экспортеры какао и никогда не видим все то, что получается из этих зерен дальше.