Испанская дочь

Мартин ответил не сразу. Не сводя с меня внимательных глаз, он произнес:

– Для управления используйте поводья. Если хотите направо – потяните правое, если налево – то левое.

Я велела себе успокоиться. Вероятно, его просто удивило то, что мужчина не умеет ездить на лошади.

– Знаю, – отозвалась я. – Я не впервые езжу верхом. Просто давненько не практиковался, да и лошадь меня пока не знает.

Выпрямив спину, я потянула правый повод. На удивление, Пача повернула направо, вслед за мерином Мартина, и неторопливо потрусила по грунтовой дорожке, с обеих сторон окаймленной деревьями с огромными листьями. Казалось, я чувствовала под своими бедрами каждый ее мускул. Крепко зажав в руке поводья, я постаралась переключить внимание на открывающиеся вокруг виды.

После долгого молчания Мартин наконец заговорил:

– Вам повезло, что вы приехали именно в это время года. – Он направил своего коня в сторону от тропы, в гущу буйной растительности. – Мы как раз начали собирать плоды, так что вам удастся пронаблюдать весь процесс.

Лошадиные копыта зашуршали по серым сухим листьям, устилающим землю. На высоко вздымающихся ветках при нашем приближении защебетали колибри, где-то неподалеку прокукарекал петух.

По мере того как мы продвигались в глубь плантации, все отчетливее слышалось журчание ручья. Воздух наполнялся сладковатым ароматом бананов.

– Мы специально сажаем бананы, чтобы лучше росли какао-деревья, – стал объяснять Мартин, указывая на густые заросли с листьями темно-зеленого цвета. – Они притеняют посадки какао от прямого палящего солнца и вдобавок защищают от чрезмерных ветров. Той же цели служат и эти вот кедры.

Я подняла взгляд к обильным кронам нескольких разросшихся деревьев, что прикрывали этот участок земли, точно гигантские зонтики.

Вокруг меня, словно украшения на рождественской елке, свисали с V-образных веток желтые, оранжевые и зеленые плоды. Формой и цветом они напоминали папайю, но были помельче и имели более неровную поверхность, как будто эти фрукты постигла тяжелая форма угревой сыпи.

У меня возникло такое чувство, как будто я вхожу в зачарованный сказочный лес. Кристобалю здесь бы точно понравилось! Я все не могла заставить себя не задаваться вопросом о том, каково было бы нам с ним жить в этих краях, растить наших детей в окружении пышных кедров и гуавы, и, само собой, этих удивительных какао-деревьев.

Детей, которых у нас никогда уже не будет.

Несмотря на то что я ни разу здесь не бывала, эту плантацию я ощущала как родной дом, как будто я наконец нашла свое истинное место. Если я когда и подумывала о том, чтобы продать свою долю наследства и уехать, то я сама себя обманывала.

Между густыми листьями и ветками я вскоре различила множество рук, срезающих ножами плоды. Когда мы подъехали к крестьянам ближе, они принялись снимать шляпы и бормотать приветствия Мартину. Работали там где-то с десяток мужчин, все они были в заляпанных белых рубахах и широких соломенных шляпах.

В нескольких шагах от меня темноволосый, с сильной проседью мужчина с круглым выпирающим животом брал в одну руку плод, в другой держа мачете. Быстрыми выверенными движениями он разрезал плод пополам. Внутри показывалась белая, склизкая на вид оболочка, покрывающая плотное скопление зерен. Вид содержимого напоминал мозги, запах же от него тянулся как от забродившего сока. Разрезанные плоды работник передавал другому мужчине – с переросшей бородой и давно не стриженными волосами, стоявшему на коленях перед металлическим ведром. Своей чрезмерной растительностью он был похож на человека, который на долгие месяцы застрял на необитаемом острове. Мужчина этот, насколько получалось, удалял из плода белую перегородку и вытряхивал какао-бобы в ведро.

Как только емкость заполнилась, работник понес ее куда-то по тропе.

– И куда он это несет? – спросила я.

– В сарай. Для ферментации. Туда мы тоже сейчас отправимся.

Я попыталась поехать вслед за Мартином, однако, как оказалось, у Пачи были совсем иные планы. Она рванула через рощу, петляя между стволами и уворачиваясь от низких веток, и когда у меня из рук выскользнули поводья, лошадь успела набрать изрядную скорость.

Изо всех сил вцепившись в гриву, я пинала ее пятками в бока, пытаясь остановить, однако она не воспринимала никаких попыток взять над ней власть. Внезапно по лицу мне ударила ветка и сшибла очки Кристобаля на землю. Я поднесла руку к бородке, чтобы не потерять и ее.

– Пача! Стой! – От страха голос у меня сделался высоким и визгливым – хорошо, Мартина не было рядом.

Мне удалось наконец схватить одной рукой поводья, по-прежнему сжимая ногами кобыле бока. В отдалении послышался топот копыт другого скакуна.

Мартин!

Не распознает ли он во мне женщину, увидев меня без очков? И когда же наконец эта чертова лошадь остановится? От рассеченной верхней губы во рту ощущался привкус крови.

Добравшись до ручья, Пача сразу сбавила шаг. Казалось, она даже забыла, что я у нее на спине. Дойдя до кромки воды, кобыла опустила голову так низко, что ее морда скрылась у меня из виду. Jes?s, Mar?a y Josе![23 - Господи Иисусе, Мария и Иосиф! (исп.)] Ей просто приспичило попить! Но мне сейчас больше всего хотелось спуститься на землю.

Мне удалось-таки соскочить с лошади. Земля под ногами оказалась влажной, и ботинки тут же покрылись грязью. Потирая ноющие бедра, я пошла обратно по следам Пачи, пытаясь найти свои очки.

Они должны были валяться где-то здесь. Я сделала несколько широких шагов, хорошенько вглядываясь в сухие листья. На самом краю зрения что-то внезапно привлекло мое внимание. Какое-то яркое пятно. Я подняла голову. Сквозь заросли кустов я смогла разглядеть некое сооружение. Точнее, фрагмент стены. Раздвинув ветки, я направилась туда, чтоб посмотреть поближе.

Это оказался дом, причем разрушенный пожаром. Некогда он был в два этажа, но второй этаж выгорел почти полностью. Остались стоять лишь куски обугленных стен, почти все окна первого этажа были разбиты. Изнутри стены были черны от копоти.

– Дон Кристобаль! – донесся откуда-то из-за зарослей голос Мартина.

Я не ответила, боясь того, как зазвучит мой голос, если я ему что-то прокричу. Тем не менее я вскоре услышала его приближение. Натянув поводья, Мартин поднялся на стременах.

– Что у вас случилось?

– Пачу понесло на водопой, – махнула я рукой в сторону ручья.

– Ну, там-то ее уже и след простыл, – покачал головой Мартин. – Впрочем, кобылы – существа капризные и непостоянные. Прямо как женщины, – хохотнул он.

Я непроизвольно улыбнулась. Но вроде бы это была нормальная реакция с моей стороны.

– Можете обратно на асьенду доехать на моем Романе, – предложил Мартин.

Я оглядела его серого мерина.

– В этом нет необходимости. Я пройдусь пешком.

– Да вы не волнуйтесь, я поведу его в поводу.

– Я же сказал, пройдусь пешком.

Мартин пожал плечами. Затем, сверкнув на солнце линзами, поднял руку с очками Кристобаля:

– Ваши?

– Да. – Я потянулась, чтобы их забрать. – Спасибо. – Я поскорее нацепила очки, пока Мартин не успел попристальнее разглядеть мои черты. – Что тут такое случилось? – указала я подбородком на остов сгоревшего дома.

Мартин вновь пожал плечами:

– Пожар. Примерно год назад случился. Здесь жил бригадир со своей семьей.

– Сами они уцелели?

– Отец не выжил. Мать с сыном спаслись, но у них были ожоги третьей степени, особенно у сына.

Я нервно сглотнула:

– У ребенка?