Незнакомка в роли жены

– Скажите мне, кто я.

– Твое имя Виктория, Виктория Мастерз, – ответил он, выпрямившись и сунув руки в карманы брюк.

Пожалуй, он был не просто привлекателен, а чертовски красив. От него исходил аромат дорогой туалетной воды, белоснежная рубашка оттеняла загорелую кожу, а четкие линии лица и прямой нос свидетельствовали о благородном происхождении. Волосы волной обрамляли лоб и спускались чуть ниже воротника. Пристальный взгляд глаз теплого янтарного оттенка и ни тени улыбки на губах: Уэйд Мастерз был олицетворением опасности – ему ничего не стоило пробудить страсть в женской душе, и он прекрасно знал это, о чем свидетельствовала небрежная уверенность, с которой он держался. И этот мужчина приехал, чтобы забрать ее домой! Виктория в смятении ощутила, как горячая волна поднимается в ней, окрашивая щеки румянцем. Губы Уэйда тронула легкая улыбка, точно он знал, о чем подумала женщина. Поймав его насмешливый взгляд, она отвела глаза.

– Вам не стоит сейчас беспокоиться о провалах в памяти, – заговорил врач, отвлекая Викторию от опасных мыслей. – Постарайтесь расслабиться и не спешите.

Глаза ее начали слипаться – по-видимому, начало действовать лекарство. Виктория отчаянно старалась не заснуть, чтобы узнать еще хоть чуть-чуть о мужчине, назвавшемся ее мужем.

– Мне нужно посмотреть на нее недели через две, – сказал врач Уэйду. – Назначьте встречу заранее. Если появится головокружение, тошнота или сильные головные боли, немедленно приезжайте. – Подняв глаза на пациентку, он произнес: – Вам следует полежать в кровати денек, потом можете вставать, но двигайтесь осторожно. Никаких перегрузок в течение недели.

– Хорошо, – слабо улыбнулась Виктория в ответ.

– Хорошего вам дня, – сказал доктор, подавая Уэйду визитку. – Если появятся вопросы, звоните, не стесняйтесь.

– Спасибо, доктор Мэдоуз, – отозвалась она, провожая врача глазами.

Взглянув на Уэйда, по-прежнему стоящего возле кровати, Виктория ощутила легкую дрожь возбуждения. Они остались одни – а она по-прежнему не помнит ничего об этом мужчине, который утверждает, будто они женаты. Ни его голос, ни движения не пробуждали ни малейших воспоминаний. Более того, несмотря на всю свою привлекательность, он казался замкнутым, холодным человеком. Могла ли она выйти замуж за такого? И почему она ничего не может вспомнить? В голове крутилось множество вопросов. Виктория ощущала себя пловцом, стоящим на краю обрыва перед прыжком в воду. По-видимому, у нее лишь один путь.

Странно, что Уэйд не сделал попытки обнять ее или поцеловать хотя бы в щеку. Врач и медсестра выказали гораздо больше сочувствия, чем он. Может быть, он просто не навязывается, зная, что она не может ничего вспомнить? Что ж, очень тактично с его стороны. А если дело не в этом, то, похоже, их брак претерпевал значительные трудности. Но пока память не вернется, с этим ничего нельзя поделать. Остается надеяться на лучшее, а до того можно лишь гадать, что будет ожидать от нее муж.

Тут боль начала утихать, и Виктория провалилась в мягкое забытье.

Уэйд Мастерз молча смотрел на спящую Викторию. Ее держали в больнице под наблюдением и проводили необходимые анализы. Сегодня, получив сообщение о том, что она пришла в себя, он прилетел немедленно, пришлось поспешно свернуть командировку – звонок застал его в Лондоне.

Новость о потере женой памяти стала для него полной неожиданностью. Читая в глазах Виктории страх, встречая ее пристальный взгляд, полный отчаяния и немой мольбы о помощи, Уэйд ощущал жалость и сострадание. Должно быть, тяжело очнуться на больничной койке и не вспомнить собственного имени и вообще ничего, предшествующего пробуждению. Но было и еще кое-что, изумившее его не менее сильно. Прежде супруга держалась высокомерно, и ее манера вести себя порой граничила с откровенной грубостью. Сейчас перед ним предстала совсем другая Виктория, которая, вместо того чтобы требовать ответов у врача, робко задавала вопросы, и в голосе ее слышалась мука. Конечно, она еще не вполне окрепла – но все же что-то в ней коренным образом изменилось, и дело было не в сломанных ребрах и травме головы. Уэйд ожидал худшего, а вместо этого, приехав, обнаружил испуганную женщину, не стеснявшуюся показать беспокойство.

Странным образом сейчас, без обильного макияжа и со спутанными волосами, она располагала к себе гораздо больше и казалась куда более привлекательной. Но пока с лица не сошли синяки, лучше бы врачам не давать ей зеркала – Виктория всегда была очень требовательна к своей внешности. Вообще, персоналу больницы можно перевести дух, пока царит временное затишье, однако расслабляться не стоит – к пациентке быстро вернется ее былое самообладание. Жаль – ведь если бы она перестала гоняться за показным пафосом и сосредоточилась на реальной жизни, все могло бы сложиться иначе.

Бросив последний взгляд на спящую жену, Уэйд взял сумку и вышел в коридор, направляясь к лифту. В голове был полный сумбур. Может, Дэйву Реннеру, адвокату, удастся дать дельный совет относительно того, как вести себя в этой ситуации? Уэйд уже давно подготовил документы на развод, и в них не хватало лишь подписи Виктории. Они пришли к соглашению, которое устраивало обоих. В течение нескольких дней все могло бы быть кончено, и больше никогда ему не пришлось бы терпеть эпатажные выходки супруги. Хотя она лишь на бумаге считалась его женой. Но теперь… Уэйд стиснул зубы. Сейчас у него лишь один выход: привезти ее домой и помочь выздороветь. Подумать только, какой неожиданный поворот!

Уэйда радовал тот факт, что Виктория не пострадала серьезно и в скором времени должна была поправиться. Он не желал ей зла. Попросив секретаршу освободить его от дел на следующей неделе, он собирался быть рядом с потерявшей память женой, чтобы обеспечить ее всем необходимым. Но время от времени он задавался вопросом: что, если память вернется к Виктории – будет ли она делать вид, что по-прежнему ничего не помнит? Одним из ее несомненных достоинств была способность невозмутимо лгать – потому-то он некогда и выбрал ее. Виктории нужно было попасть в высшее общество, а Уэйд создавал себе имидж семейного человека – такой образ поспособствовал бы его успеху в деловых переговорах. Они решили заключить фиктивный брак, не усложняя его эмоциями и различными трудностями совместного проживания. Однако Уэйд и предположить не мог, что ему придется столкнуться с проблемами другого плана. С одной стороны, он оставался свободным человеком и мог в любой момент уйти, а с другой – в последнее время казалось, что именно уйти – единственный выход из ситуации. Его совершенно не тянуло проводить время в компании Виктории. Спустя восемь месяцев после заключения брака ее стали замечать в компании молодых людей – и частенько местная пресса выпускала скандальные статьи на эту тему. Все усилия Уэйда по созданию образа положительного семьянина пошли прахом. Не раз он призывал Викторию вести себя поскромнее, но она лишь ненадолго умеряла пыл, продолжая совершать поступки, которые негативно сказывались на заключаемых мужем сделках. Он понимал, что выглядит глупо, и осознавал, что не может себе этого позволить. В очередной беседе Виктория, гневно фыркнув, спросила, неужели он и впрямь ожидал сделать из нее монашку. Уэйд заверил ее, что единственное его пожелание – чтобы о ее личной жизни не узнавала общественность, предупредив, что неосторожное поведение может привести к тому, что все ее попытки добиться некоего статуса в обществе окажутся бесплодными. Она не придала особого внимания его словам, и стало ясно, что нужно принимать иные меры. В конце концов, она просто работала на него, причем за весьма неплохие деньги. Помимо того, выполнив все поставленные условия и справившись с ролью жены, в конце года Виктория бы получила миллион долларов. И вот, когда до конца года осталась всего неделя, произошла эта авария…

Уэйд глубоко вздохнул. Теперь он привязан к взбалмошной женщине, которая вовсе не является ему близким человеком, и, скорее всего, она выжмет из ситуации все, что в ее силах. Нужно позвонить братьям – Коулу и Чэнсу, живущим в Калисо-Спрингс в семейной резиденции. Он еще не говорил с ними после того, как сошел с самолета. Нужно, наверное, позвонить и матери Виктории, хотя та не беспокоится ни о чем, кроме себя и своего положения в обществе. Если бы нечто подобное произошло с кем-то из его семьи, Уэйд не сомневался, он не остался бы дома ждать новостей, а предпочел бы сидеть у кровати больного – так же точно поступили бы и его родные. Так было у них заведено. В конце концов, Викторию остается только пожалеть. Неудивительно, что она так себя вела, – с такой матерью трудно иметь другие манеры.

Стиснув зубы, Уэйд набрал номер тещи, направляясь к выходу, где его ждала машина с водителем.

Глава 2

На следующий день, как и обещал врач, в палате появилась медсестра с коляской. Виктория настояла на том, чтобы все присланные ей цветы отдали другим пациентам. Все равно она не узнала ни одного имени на открытках, приложенных к букетам. Ее одежду забрали еще в приемном отделении, и Уэйд заказал более удобные вещи, в которых можно было находиться в больнице.

В коляске ее довезли до выхода. Автоматические двери раздвинулись, и Виктория ощутила теплый ветерок, а до слуха ее долетели совсем другие звуки, нежели те, что были в больнице. Оказывается, стояло лето, и листва деревьев радовала глаз зеленью, все вокруг цвело, а буйство красок попросту ослепляло. Что же она делала до аварии? Куда направлялась? Отведя взгляд от цветов, она увидела золотистый лимузин, ожидающий на подъездной аллее. Из машины вышли двое мужчин – по-видимому, водитель и охранник.

– О боже, – прошептала ошеломленная Виктория, когда один из мужчин приоткрыл заднюю дверцу, и посмотрела на мужа. – Он твой?

– Да.

– Правда? По-моему, я никогда раньше не сидела в лимузине. Может, разве что на похоронах…

Уэйд улыбнулся:

– Вообще-то сидела, и много раз, но, раз уж ты этого не помнишь, давай насладимся этой поездкой, как если бы она была для тебя первой. И разумеется, ни на какое кладбище мы не поедем.

Подхватив жену под руку, он помог ей сесть в машину. Очутившись в салоне, Виктория откинулась на спинку кресла и вдохнула аромат кожаных сидений. Уэйд сел рядом, закрыл дверь, и они тронулись. К запаху кожи присоединились тонкие нотки сандала и пряностей – головокружительная смесь.

– Не жарко? – спросил Уэйд. – Как себя чувствуешь?

– Все отлично. Непривычно наконец-то выйти из четырех стен. Очень хорошее ощущение, но странное.

Он кивнул, точно понял, что она имеет в виду.

– Мы ведь рядом с Далласом, не так ли?

– Да. Ты помнишь Даллас?

Виктория указала на вид из окна.

– Я помню эту линию горизонта.

Уэйд снова кивнул.

– Как давно мы знакомы? Где впервые встретились?

Помолчав, Уэйд повернулся – казалось, он колеблется.

– Мы познакомились на вечеринке несколько лет назад.

Виктория вновь поймала себя на том, что не может отвести взгляд от этого мужчины – неужели он и впрямь ее муж? В это сложно было поверить. Но как бы то ни было, она позволит себе насладиться сказочной иллюзией, пока это возможно. Пока память не вернется, нужно принимать все, как данность.

– Позволь-ка угадаю, – с улыбкой произнесла она. – Ты увидел меня и потерял голову. Это была любовь с первого взгляда, так?

С облегчением она увидела, что Уэйд улыбнулся – куда лучше видеть его улыбку, чем то каменное выражение, не сходившее с лица с момента ее пробуждения.

– Ты была… неподражаема. Как и сейчас.

Виктория почувствовала, что ее неудержимо тянет рассмеяться – должно быть, всему виной укол, что медсестра сделала утром. Иначе с чего бы ей веселиться без видимой причины? Но, может, в ее ситуации это вполне обычное явление? Сделав глубокий вдох, она отважилась на более смелый вопрос:

– Как давно мы женаты?

– Почти восемь месяцев.

– Можно сказать, молодожены. Может, потому я и не помню тебя.

– Возможно, но вряд ли поэтому.

Виктория готова была согласиться. Что бы ни приключилось, как можно забыть, что тебя любит такой мужчина, как Уэйд Мастерз?

– Чем ты занимаешься? – продолжала она расспросы.