Воспоминания о прошлом Земли. Трилогия

Расстояние между флотом Трисоляриса и Солнечной системой: 4,21 светового года

«Он выглядит таким старым…» Это была первая мысль У Юэ при взгляде на «Тан». Массивный корабль все еще строили, и он был залит светом электросварки. Конечно, это впечатление было всего лишь результатом бесчисленных мелких пятен TIG-сварки на легированной стали плит обшивки. Он попытался представить себе – впрочем, безуспешно, – каким крепким и новым будет выглядеть «Тан» под слоем свежей шаровой краски.

Только что завершился четвертый цикл учений. На протяжении двух месяцев командиры «Тана» У Юэ и стоявший рядом с ним Чжан Бэйхай играли неуютную роль. Строи эсминцев, подводных лодок и кораблей снабжения управлялись командирами их боевых групп. Но «Тан» все еще строился в доке, так что позиция авианосца была либо занята учебным судном «Чжэн Хэ», либо просто пустовала. Во время учебных занятий У Юэ часто устремлял взор на пустой рейд. Поверхность моря была пересечена многочисленными кильватерными струями и беспокойно волновалась в такт переменам настроения капитана. «Будет ли когда-нибудь корабль на этой стоянке?» – не раз спрашивал он себя.

Глядя на незавершенный «Тан», он видел не просто судно, но течение самого времени. Корабль походил на гигантскую древнюю крепость: борта – это каменные стены; каскады искр сварки, льющиеся со строительных лесов, – это плющ, пробившийся между камнями… Не строительство, а археологические раскопки какие-то…

Опасаясь даже думать об этом, У Юэ повернулся к Чжан Бэйхаю.

– Твоему отцу лучше? – спросил он.

Чжан Бэйхай слегка покачал головой.

– Нет. Он просто держится.

– Попроси отпуск.

– Я так и поступил, когда его госпитализировали. Если нужно будет, возьму еще.

Они замолчали. Так заканчивался любой неформальный разговор между ними. По работе, конечно, у них было о чем поговорить, но между двумя командирами всегда как бы стоял барьер.

– Бэйхай, работа будет не такой, как прежде. Раз уж мы сейчас разделяем эту должность, мне кажется, что нам надо бы общаться больше.

– Мы и раньше неплохо общались. Командование назначило нас обоих на «Тан», без сомнения, потому, что мы успешно сотрудничали на «Чанъане».

Чжан Бэйхай засмеялся, но У Юэ не понял причины смеха. Глаза Чжан Бэй-хая могли читать в душе любого человека на корабле, от матроса до капитана. Коллега был для него открытой книгой. Но для самого У Юэ Чжан Бэйхай представлял собой загадку. Вот и сейчас У Юэ был уверен, что тот улыбается искренне, но не надеялся его понять. Успешное сотрудничество и успешное понимание – вещи разные. Несомненно, Чжан Бэйхай был самым опытным политическим комиссаром на корабле; к любой проблеме он подходил аккуратно, детально и непредвзято. Но его внутренний мир представлялся У Юэ каким-то бездонно-серым. Ему всегда казалось, будто Чжан Бэйхай говорит: «Делай вот так. Это наилучший, самый правильный способ. Но я предпочел бы другой». Это ощущение, поначалу неясное, постепенно становилось все отчетливее. Разумеется, все, что делал Чжан Бэйхай, он делал наилучшим или самым правильным образом, но У Юэ не представлял, чего же именно Чжан Бэйхай хотел на самом деле.

У Юэ верил в одну истину: работа командира корабля опасна, и поэтому оба командира должны понимать друг друга без слов. Тут-то и крылась проблема. Поначалу У Юэ думал, что Чжан Бэйхай как бы постоянно настороже, и это его обижало. Будучи командиром эсминца – а эта должность не для слабонервных, – У Юэ вел себя честно и бесхитростно. Да другого столь прямодушного капитана во всем флоте не найти!

«Чего он во мне опасается?»

Когда отец Чжан Бэйхая недолгое время был их командиром, У Юэ обсуждал с ним свои трудности общения с комиссаром.

– Разве мало того, что он хорошо справляется с работой? Почему вам нужно знать, о чем он думает? – спокойно ответил адмирал, а потом, скорее всего, невольно, добавил: – Собственно, я и сам этого не знаю.

– Давайте подойдем поближе, – предложил Чжан Бэйхай, указывая на «Тан». Но вдруг у обоих одновременно запищали телефоны: пришло сообщение, отзывавшее их к автомобилю. Это обычно означало экстренную ситуацию, поскольку в машине стояло оборудование защищенной связи. У Юэ открыл дверцу и взял трубку. Звонил координатор из штаба боевой группы.

– Капитан У, для вас и комиссара Чжана от командования флота поступил особый приказ. Вы оба немедленно вызываетесь в Генеральный штаб.

– В Генеральный штаб? Но как же учения? Мы же должны провести пятое тактическое занятие! Половина кораблей уже в море, а остальные присоединятся завтра.

– Мне об этом ничего не известно. Приказ короткий, всего одно распоряжение. Разберетесь с остальным, когда вернетесь.

Капитан и комиссар недостроенного авианосца посмотрели друг на друга и в кои-то веки подумали одно и то же: «Кажется, место «Тана» в строю кораблей так и останется незанятым».

* * *

Форт Грили, Аляска. Олени, бегущие по заснеженной тундре, насторожились, почувствовав дрожь почвы. Белая полусфера перед ними раскрылась. Это гигантское яйцо, наполовину закопанное в землю, здесь уже давно. Олени всегда чувствовали, что оно чужое в этом замерзшем мире. Яйцо раскололось, испустило огонь и дым, а затем из него с ревом вылупился цилиндр и рванулся в небо, все ускоряясь и извергая пламя из нижнего конца. Окружающие яйцо сугробы разметало огнем и подняло в воздух, откуда они выпали каплями дождя. Когда цилиндр набрал достаточную высоту, взрывы, напугавшие оленей, затихли. Цилиндр исчез в вышине, оставив за собой длинный белый хвост, как будто заснеженная равнина была огромным комком пряжи, из которой чья-то гигантская рука вытянула в небо нить.

А в тысячах километров от точки пуска офицер целеуказания Рейдер, буркнув: «Проклятье! Еще несколько секунд, и я успел бы подтвердить отмену пуска!» – оттолкнул от себя мышь компьютера. Рейдер находился в диспетчерской системы защиты от ядерного нападения – одном из подразделений НОРАД, чья штаб-квартира располагалась на глубине триста метров под горой Шайенн.

– Я понял, что это была ложная тревога, как только система выдала предупреждение, – покачал головой Джонс, офицер слежения за орбитой.

– Тогда что же атаковала наша система? – спросил генерал Фицрой. Защита от ядерного нападения была лишь одной из нескольких обязанностей в его новой должности, и он еще плохо в ней разбирался. Глядя на мониторы, покрывающие всю стену, он пытался найти среди них похожие на те, что стояли в центре управления полетами НАСА, – с интуитивно понятными графическими дисплеями, на которых светящаяся красная линия ползла синусоидой по карте мира в проекции Меркатора. Новичкам было все равно нелегко, но, по крайней мере, такой дисплей показывал, что что-то летит в космос. Здесь не было ничего столь простого. Линии на экранах казались генералу абстрактной, бессмысленной мешаниной. Не говоря уж о тех мониторах, по которым быстро бежали цифры, имеющие смысл только для дежурных офицеров.

– Генерал, вы помните, в прошлом году космонавты заменили отражающую пленку на универсальном модуле МКС? Они упустили старую пленку в космос. Это она и была – сбилась в комок, а потом развернулась под давлением солнечного ветра.

– Но… тогда ее были обязаны внести в базу данных целеуказания.

– Так она уже там. Вот…

Рейдер подвигал мышкой и вызвал страницу базы данных. Снизу, под сложным массивом текста, формул и графиков находилась неприметная фотография – вероятно, снятая через наземный телескоп, – на которой виднелась белая клякса на черном фоне. Высокий контраст изображения не позволял различить мелкие детали.

– Майор, раз уж вы об этом знали, почему не остановили программу пуска?

– Система должна была автоматически произвести поиск в базе данных. Человек не способен отреагировать достаточно быстро. Но данные из старой системы не были конвертированы для новой и поэтому не были подключены к модулю распознавания, – произнес Рейдер немного раздраженным тоном, будто говоря: «Я показал вам свое мастерство – в два счета вызвал цель на экран в ручном режиме, тогда как суперкомпьютер центра этого сделать не смог. И тем не менее я вынужден отвечать на ваши дурацкие вопросы».

– Генерал, мы получили приказ перейти в режим боевого дежурства, как только система перенесла точки перехвата в космос, но до того, как техники закончили калибровку программного обеспечения, – добавил дежурный офицер.

Фицрой не ответил. Голоса в зале управления раздражали его. Здесь, прямо перед ним, находилась первая в истории человечества система обороны планеты, на поверку оказавшаяся все той же старой системой обнаружения запуска ядерных ракет, которую всего лишь перенастроили со слежения за континентами на слежение за космосом.

– А давайте сфотографируемся на память! – предложил Джонс. – Как-никак это был первый удар Земли по общему врагу!

– Здесь запрещено фотографировать, – холодно заметил Рейдер.

– Капитан, о чем вы говорите? – внезапно рассердился Фицрой. – Никакого врага система не обнаружила. Тоже мне «первый удар»!

В неловкой тишине кто-то напомнил:

– На перехватчиках установлены ядерные боеголовки.

– Да, полторы мегатонны. И что?

– Снаружи уже почти ночь. Учитывая координаты цели, мы могли бы увидеть вспышку!

– Вы можете ее увидеть на мониторе.

– Своими глазами интереснее! – принялся спорить Рейдер.

Джонс в волнении вскочил с места.

– Генерал, я… мое дежурство окончилось.

– И мое, генерал, – Рейдер тоже встал. Дань вежливости. Фицрой был высокопоставленным координатором Совета обороны планеты, но в системе НОРАД у него не было власти.

Фицрой махнул рукой.

– Я вам не начальник. Поступайте как знаете. Но позвольте напомнить, что в будущем нам, может быть, придется долго работать вместе.