Призраки урочища страха

– С днем рождения вас, Башир Омарович! – ласково пропела она.

Давно не было так стыдно начальнику Вальцовского РОВД. От злости на себя он чуть не заплакал. Ну, уж нет! Дурацкий рассказ, дурацкая, дурно пахнущая история не сделает из него трусливого зайца. А сволочь эту, что людей ножом режет, он найдет.

– Спасибо, моя дорогая, – сказал он ласково расцветшей Тамаре Федоровне, – что у нас новенького?

– Звонил Гирин, велел перезвонить.

– Вот, началось. Сейчас сухари сушить, или и не успею уже? – Соединяйте!

– Ну, Башир Омарович, – загрохотал в трубке голос генерала, – Спасибо, брат, уважил! Не знаю, что уж ты там этому золотому мешку сказал, только он довольнехонек. Ищи зверя, друг. Что надо, звони, все враз будет. Привет супруге, – и, не ожидая ответа, прекратил разговор.

Подполковник медленно положил трубку замолчавшего телефона, молча глядя перед собой.

– Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев и барская любовь – подумал он, – а особенно любовь.

Стряхнув оцепенение, он взглянул на замершую перед ним с блокнотом в руках, готовую к действиям Тамару Федоровну.

Тамара Федоровна, – непривычно грустный голос начальника сразу насторожил бдительную секретаршу. – У нас пропадают люди?

Он мрачно смотрел на нее: «Что по этому поводу говорит народ?»

– Разное, воскликнула Тамара Федоровна, грациозно усаживаясь в кресло, – Что именно вас интересует?

– Все странное, – теряя терпение, возвысил голос обычно вежливый Баширов.

Тамара Федоровна укоризненно склонила голову: «В последнее время участились слухи, что в тайге опять появились дьяволисты. Они поклоняются сатане и приносят жертвы. Но пока замечено только приношение петухов, кур и прочей живности»

– А люди?

– Людей грабят, убивают. В это области ничего выдающегося и достойного внимания. Обычная угловка.

Глубокое разочарование в глазах начальника расстроило преданную секретаршу.

Башир Омарович внезапно поднял голову и задумчиво посмотрел на нее. Он быстро, как мог, изложил ей суть дела, в которое его втянули в области и от которого, похоже, зависела не только его карьера.

У Тамар Федоровны покраснели щеки, заблестели глаза. Она с глубоким вниманием слушала его горькую злую речь, обильно пропитанную желчью и печалью, искренней и правдивой. И была тронута взволнована.

Затем она пристально и внимательно посмотрела на Башира Омаровича: Есть еще кое-то… Но все это так нелепо, так странно…Но не более странно, чем все, что вы рассказали. Мне позвонили от соседей. Секретарша принесла пачку фотографий, и уже знакомый кошмар глянул на него. Изуродованный, измордованный человек. Не часто такую жуть увидишь.

Он, удобно утроившись в кресле, внимательно слушал ее неторопливую самоуверенную речь, хорошо сдобренную злым юмором, и угрюмо рассматривал фотографии.

Им овладело тяжелое, почти злобное волнение. Их множества фактов и фактиков, из всех этих слухов и сплетен, тайных и явных доносов все четче пририсовывался в мозгу начальника Вальцовского РОВД глухой таежный поселок с очень советским названием Комсомольск.

– Тамара Федоровна, участковым у нас в Комсомольске Федоров, кажется, Алексей Николаевич?

– Да, Башир Омарович, – с почтительной деликатностью кивнула она головой, – Алексей Николаевич здесь, я просила его подождать в приемной, но по интересующему вас вопросу он ничего не знает. Когда того мужчину нашли, он был в отпуске.

Башир Омарович с интересом взглянул на секретаршу, Он был заинтригован.

Есть ли что-нибудь в его районе, что проскользнуло мимо пристального внимания его секретарши? А соседи – то как там оказались, не их район?

– Этого я не знаю. Им позвонили, попросили помочь. До нас дозвониться не могли, не было с поселком связи.

Баширов вспомнил ледяные глаза банкира. Да, похоже, здесь задействована вся милиция области. И не только милиция, но толку пока нет. Одни трупы, из которых один совсем свежий.

Придя домой, Тамара Федоровна долго не могла успокоиться. Ни контрастный душ, ни поход в салон красоты ни пробежка по магазинам – все стандартные меры, принимаемые ею от всех видов стрессов, не помогали. Наоборот, гнетущее беспокойство усиливалось, острое чувство дискомфорта не проходило. Подумав немого, она даже позволила себе кусок орехового торта, обильно пропитанного тающим во рту белоснежным кремом.

Через несколько минут, надев белое кашемировое пальто, стоившее целое состояние, она уже ехала в своем известном всем гаишникам черном джипе в сторону областного центра. Озабоченные стражи дорожного порядка только в затылках почесывали, когда ее машина на предельной скорости неслась мимо всех постов ГИБДД.

Вернулась она поздно вечером, без сил упала в мягкое кресло-качалку, упорно смотрела перед собой отстраненными пустыми глазами, затем потянулась к телефону.

– Это я, – негромко сказала она.

На другом конце молчали.

– Пора заплатить долг, – она слушала тяжелое неровное дыхание человека по ту сторон провода.

Представив его скованное страхом и напряжением тело, она слабо усмехнулась, сказала еще несколько слов, и, не ожидая ответа, положила трубку. Затем она бессильно опрокинулась на подушку дивана и уснула тяжелым, похожим на обморок сном.

Проводив комсомольского участкового, Башир Омарович еще успел вскипятить кофе, выпить рюмку коньяку, припрятанную им для таких случаев. Когда он уже садился в машину ехать домой, позвонили на сотовый. Спокойный, глуховатый с картавиной голос прокричал в трубку, что начальника РОВД будут ждать на известной ему даче в воскресенье вечером по интересующему его вопросу.

– Приезжайте один, – предупредил голос, – иначе разговора не будет. И абонент отключился. Напрасно Баширов орал в замолчавший телефон, спрашивая, кто говорит, на какой даче, в какое воскресенье и когда именно вечером.

Сумерки быстро наплывали на лес, деревья нахмурились, помрачнели, светлое небо стало глубоким и синим, из оврагов полезла колыхающаяся тьма. Машина Башира Омаровича быстро катилась по узкой и неухоженной лесной дороге к даче Тамары Федоровны. Никогда не был храбрецом начальник Вальцовского РОВД и, кстати, в глубине души не считал храбрость и отвагу такими уж большими достоинствами. Другое дело разумная осторожность, пусть дураки и называют ее трусостью. Трус он и есть трус, сидит тихонько и мочится под себя, оглядываясь на каждый шорох, а вот человек осторожный на рожон не полезет, все хорошо обдумает, все просчитает, и, если что решит сделать, то сделает при этом лучше чужими руками. Пусть пинки, синяки, грамоты и медали храбрые и отважные делят. Сливки снимают умные и осторожные трусы. Из всех исторических героев Баширов очень уважал кардинала Мазарини, который и спал с королевой, и в казну королевскую без стыда лазил, при этом и о государстве умудрялся не забывать. И еще один исторический герой вызывал некоторые симпатии – это начальник ГПУ Ягода, (при этом Баширов старался не вспоминать как закончил свою историческую миссию печально знаменитый чекист, серой тенью возникающий за спинами высших чинов сталинской России).

Обдумав звонок, подполковник пришел к неутешительному выводу: тот, кто звонил, хорошо знал не только номер его сотового, который он давал только близким людям, но его привычки, распорядок дня, даже про дачу Тамары Федоровны выведал. Не ехать было нельзя. Ни сушить сухари, не работать сторожем, Башир Омарович не хотел, и уж тем более не мешал ему его собственная шкура, которую так ласково пообещали снять с него, и то, что он при этом будет живой, настроение тоже не улучшало. А в том, что холеный толстяк с водянистыми глазами-льдинками свое обещание выполнит, не сомневался подполковник нисколько. Опять же натягивалось и звенело, как стальная струна где-то в душе, замирало сердце от странного чувства, от него раздувались ноздри, загорались глаза, ключом стучала кровь в висках. Это, наверное, чувствует гончая, которая становится на след зверя. Древний инстинкт гонит ее по следу, и нет силы, способной остановить охоту. Убивать будут, кровью истечет, а он будет гнать ее вперед, пока не вцепится клыками в звериную шкуру, не доберется до вражьего горла. Вот это-то чувство звенело и пело в Башире Омаровиче, и никакая разумная осторожность не могла заглушить в нем его. Человек вышел на охоту за человеком. Охотник стал на след охотника. И где-то не так уж далеко, как от толчка, проснулся от острого чувства опасности тот, о ком думал в этот момент Башир Омарович, проснулся и тихо лежал, вслушиваясь, всматриваясь, внюхиваясь в теплую майскую ночь.

Уже совсем стемнело, когда подполковник подъехал к даче Тамары Федоровны. Он остановил машину, проверил пистолет и осторожно двинулся к темнеющему в глубине двора небольшому домику. Похолодало. Он поежился, поднял воротник и стал вслушиваться в лесную тишину. Как-то сразу стало прохладно, сырым сладковатым запахом прошлогодних прелых листьев потянуло с озера. Где-то гулко крикнула ночная птица. И тут прямо перед крыльцом у высокого дерева шевельнулась тень прилепившегося к сосне человека. Шевельнулся и снова затих, мгновенно слившись с корой. Мелькнул и пропал яркий огонек зажигалки меж корявых стволов. Тонкий запах табачного дыма донесся до замершего полковника. Он слышал, как под чужой ногой зашуршал, заскрипел мох, и уже не таясь, двинулся к крыльцу.

– Кто? – резкий хриплый голос полоснул тишину.

– Я это, – буркнул Баширов-А кто ты?

– Неважно. Меня попросили с вами встретиться и кое-что рассказать.

– Пойдемте в дом, поговорим, – Башир Омарович снова поежился, – Кофейку выпьем.

– Нет! – почти всхлипнул человек, – в дом не пойду, пойдемте к реке.

– Подождите. – подполковник зашел в дом, вскипятил чайник, залил в большой белый термос быстро вышел из домика. Ночного гостя он не знал, и знать не хотел. Ясно, что урка. Он их ментовским носом по особому запаху чуял, по речи, по манере держаться узнавал через любой прикид.

– Вот жизнь собачья, – думал Баширов, засыпая сахар в кофе, – Преступники, которым сидеть бы да сидеть, приказы отдают других преступников ловить. А у него подполковника милиции свидание с уркой, который. Наверняка, в розыске, и его, голубчика, тоже надо в места не столь отдаленные.

Захватив с собой термос, он свистнул Еве. Огромная кавказская овчарка бесшумно появилась из темноты, ткнулась холодным носом в руку хозяина. С Евой было как – то спокойнее в этом тихом, укромном месте.

– Она не тронет, – успокоил урку подполковник.

– Я знаю. Меня предупредили, что вы с собакой приедете.