Путь к себе

– Хорошо. Сейчас.

Спустя десять минут он вошел в столовую. Одного взгляда на отца Ильясу было достаточно, чтобы понять, разговор предстоит очень серьезный, как говорится, будут морально бить ногами, возможно, в живот.

– Ильяс, ты уже взрослый. Но твое поведение никак тебя не красит. Мы не для этого тебя растили и учили, чтобы ты превратился в уличного драчуна и алкоголика. Это первое. Второе. Если у тебя какие-то проблемы в бизнесе, давай решим их вместе. Я всегда готов поддержать тебя. И третье. Мы с мамой считаем, что тебе надо жениться. Нам, в конце концов, хочется внуков понянчить.

– У меня есть право голоса? – иронично спросил Ильяс.

– Есть, но не сегодня. В субботу к нам придут Омаровы, если помнишь, это мой заместитель. У них дочь – красавица, умница. Надеемся, тебе понравится.

У Ильяса от боли раскалывалась голова, и он не мог адекватно оценивать ситуацию.

– Хорошо, мои дорогие, ужин, так ужин. Разрешите откланяться?

– Иди, паяц. Надеюсь, ты не забыл, что у нас через неделю первый республиканский турнир в школе?

– Конечно, помню, – он приложил руку ко лбу. – Разрешите идти?

– Иди.

Хоть и чувствовал он себя неважно, но настроение было приподнятое. Тренировки проходили бодро, с шутками.

Глава 20. Беда приходит нежданно

Зумрат хлопотала на кухне. Ер-Косай поправлял перед зеркалом галстук. Ильяс задерживался, но позвонил, что уже едет. В дверь позвонили.

– Я открою, – сказал Ер-Косай. – Салам уалейкум, Канат Мусаевич! Проходите!

– Здравствуйте! – радушно улыбаясь, вышла им навстречу Зумрат. – Одну минутку, я сейчас.

Гости расположились на мягком диване. Ер-Косай включил телевизор. Незаметно бросил оценивающий взгляд на девушку: хороша, ничего не скажешь.

– А где же ваш чемпион? – спросил его зам.

– Задержался на работе, но уже едет, скоро будет, – ответил Ер-Косай. – Сейчас идет подготовка к республиканскому турниру. Приходится больше времени уделять тренировкам.

– Я рад за вас Ер-Косай-агай, – сказал Омаров. – Хорошего сына вырастили.

– Да и у вас достойная дочь, – обменялись любезностями хозяева и гости.

***

Ильяс торопился, он не хотел огорчать родителей, итак доставил им много беспокойства. Хотя, конечно, жениться на неизвестной девушке ему никак не хотелось. Ведь, если честно себе признаться, он до сих пор любил Нику. Но где она, как, он ничего не знал.

Шел дождь. Фонари и фары встречных машин отражались на скользкой дороге. Ильяс зажмуривал глаза. Вдруг дальний свет встречного автомобиля ослепил его. Справиться с управлением было невозможно, скорость была слишком высока. С огромным разворотом машина буквально вылетела с дороги, снося перед собой несколько деревьев.

***

Реанимация НИИ травматологии. Ильяс открыл глаза и попытался пошевелить пальцами рук и ног, но это далось ему с трудом.

– Живой, джигит? – спросил его доктор и сам же ответил на свой вопрос: – Живой!

– Пить… – с трудом выдавил из себя больной.

– Сейчас. Что у тебя болит?

– Голова… Сильно… – слабея с каждым произнесенным словом, прошептал больной.

– Да, конечно, – подтвердил доктор. – Голова…

– Что произошло? Не помню… Совсем ничего не помню!

Несколько глотков воды прибавили сил.

– Где я? Кто вы? – спросил он и неожиданно для себя добавил: – Кто я?

– Вы в больнице. Я доктор. Зовут меня Александр Николаевич. А кто вы, наверное, лучше знать вам самому.

Лежащий задумался, пытаясь ответить на этот вопрос в первую очередь себе.

– Я не знаю, кто я такой, – после долгой паузы произнес он. – Я не могу вспомнить…

– Ладно, ладно, не напрягайтесь, вам сейчас надо беречь силы. Отдыхайте, – доктор вышел.

Ильяс провалился в тяжелый сон.

«Степь. Юрта. Люди вокруг костра. Вдруг Аркарбай-дуана ловко и сильно провел смычком по струнам кобыза и стал играть. Жалобно-раздирающие сердце звуки полились среди затаившей дыхание толпы… Слышался в игре баксы надрывающий сердце поток безотчетной грусти и тоски народа, кочующего по однообразной безотрадной степи; казахи, как бы усыпленные, затаили дыхание, погрузились в размышление… Все замерли в каком-то сладостном упоении, и только седые головы стариков тряслись от восторга, а слезы катились по их морщинистым загорелым щекам. Много еще Аркарбай-дуана играл, и играл действительно мастерски на своем оригинальном инструменте, ни один казах не отважился состязаться с ним на кобызе. Ильяс задал ему вопрос, встречал ли он сам кого-нибудь, который играл бы лучше него, Аркарбай-дуана гордо ответил: «Если бы кто-либо превзошел меня в игре на кобызе, то я, разбив свой кобыз, обратил бы его в щепки, бросил бы в огонь и никогда в руки не брал бы смычка!»

Острая боль, пронзившая тело Ильяса, заставила его проснуться и пошевелиться, что доставило еще большую боль.

К нему подошла медсестра.

– Вам больно? Сейчас, подождите, вам станет легче.

Она набрала в шприц лекарство и ввела в катетер. Боль постепенно стала отходить. Веки сомкнулись, и он заснул спокойным сном.

Медсестра спустилась в приемный покой и попросила вещи пострадавшего. Среди окровавленных вещей она нашла водительское удостоверение, на котором с трудом прочла «Ильяс Амренов». После чего позвонила в справочную.

– Алло! Будьте добры номер телефона господина Амренова.

– Есть только Амренов Е.С.

– Хорошо. Диктуйте.

Она записала. Тут же набрала записанный номер. Долго не брали трубку.

– Алло! Добрый вечер! Извините за поздний звонок. Вас беспокоят из НИИ травматологии. Ильяс Амренов вам кем приходится?

– Это наш сын. Что с ним? – рыдающим голосом спросила Зумрат.