Голод. Одержимые

– Не надо на меня смотреть, – оглядела я свое подправленное лицо и встала. – Спасибо, Ник, как всегда шикарно. Я тоже ничего больше не буду делать. И если Даша хочет любить на расстоянии, то это ее дело. Не всем быть такими смелыми как ты.

– Я могу трахать, кого хочу. Хоть эскимоса.

– Трахай, – одобрительно махнула я, подошла к обиженной Даше, и потянула ее за собой.

– Куда…

– Будешь моим парламентером. А то вдруг Паша меня убить захочет.

– А чего ты кричала? – спросила Даша, взяв меня под руку и еле подстраиваясь под шаг по крутой лестнице. – Ты никогда голос не повышала.

– Да-а… – улыбнулась я натужно и толкнула дверь балкона, на котором все собирались покурить. – Мозги от похоти расплавились, вот и стала на всех кидаться. Скоро буду спать с каждым встречным, как наша Ника.

– Ну не-ет… – протянула Даша с усмешкой, забирая пачку сигарет у насквозь обиженного Паши, и усаживаясь возле него с одной стороны. Я села с другой так, что ноги свешивались вниз с балкона и положила подбородок на плечо друга.

Подула в ушко. Когда он смерил меня обиженным взглядом, улыбнулась. Хватит дурью мается. У меня ведь кроме этой троицы больше и нет никого.

– На такое ты даже под тяжелыми веществами не пойдешь, – продолжила Даша, затягиваясь сигаретой.

– А если вдруг пойду, пристрелите меня, – улыбнулась я ей широко и покачала головой на протянутую сигарету. Никогда не имела тяги к никотину.

– Макар пристрелит, – подал голос Паша, выпуская струю дыма. Ну и хорошо, что заговорил. Хоть и ворчливо. А еще голову на мою наклонил, извещая о полной капитуляции.

Когда перед тобой раскинулся, как разноцветное поле, целый город, волей-неволей задумается о смысле жизни.

Вот задумалась и я.

Кто? Зачем живу? Что двигает моими поступками. Не много ли места в моей голове занимает Макар Черкашин? Не стал ли он ориентиром всего, что я делаю? А самое главное, почему так быстро я, вполне себе самодостаточная личность, стала зависима от бандита?

От человека, которого ненавидят все должники столицы. Собственно, об этом всем, в том числе о моей наивности, уже минут десять толкует Паша.

– Ты же за своей влюблённостью совершенно не замечаешь, кто он такой.

– И кто же?

– Ростовщик. Владелец чужих душ. Коллектор, если хочешь. Он дает деньги, чтобы потом отнять жизнь.

– При мне он никого не убивал.

– А ты считаешь, только останавливая сердце, можно отнять жизнь? – смеётся Паша и я устало вздыхаю. И почему он считает меня дурой? Откланяюсь от него и опираюсь на один из нижних поручней, свешивая вниз голову.

Закрываю глаза и вспоминаю, что именно Макар объяснял про свой род деятельности. Вернее, как я вытягивала, как нитки из шва, крохи информации. Он держит казино и притон для извращенцев. Многим даёт деньги в кредит для воплощения ими самых грязных фантазий. Назначает срок.

И когда он приходит, а долг не возвращают, посылает парней. А вот что происходит дальше, он молчал.

Но нетрудно догадаться. Ведь именно с этого началось наше знакомство.

Устаю слушать наставления во всем идеального Паши, словно он сам никогда не совершал ошибок. Впрочем, я не считаю Макара ошибкой.

Скорее, переломным моментом, в котором мне нужно решить, стану ли я такой же, как весь женский род Рябиных. Зависимой от любых мужских решений. Рабой его желаний.

Или буду сама вершить свою судьбу. Ну тут как бы Макар не оставил мне выбора. Никому кроме него я не собираюсь подчиняться, так что остаётся стать сильной и независимой.

«Никому», думаю я, чувствуя, как солнце припекает голову, а в противовес этому задницу холодит бетонная плита. Еще и жужжание Паши.

И вот в этом гуле знакомого голоса, я вдруг слышу странный вопрос Даши.

– А что ты делал у этого Данилы?

Я тут же открываю глаза, слыша новое в разговоре имя, мысленно отматываю его правильные завывания назад и резко поворачиваю голову наблюдая, как сильно Паша хочет вжаться в плечи.

– Ты спал с Данилой? Данила гей?! – не верю я своим ушам.

– Только ему об этом не говори, а то он пока не верит, – сдавленно произносит он и поднимается на ноги, опирается на поручни и затягивается новой сигаретой.

То есть мне нельзя трахать бандита, а ему пожалуйста? Данил гей? Это блондинистый амбал с кулаками так похожими на молоты Тора?

Даша ошеломленно на меня взирает, тоже вспоминая наглую правую руку Макара и мы вскакиваем, готовые как два тираннозавра разорвать друга вопросами.

– А разве…

– А так бывает?

– Ша, – затыкает он нас взмахом руки и смотрит по сторонам.

Но время было еще раннее для тех, кто вернулся с работы и позднее для тех, кто кутил всю ночь. Только мы и ветер, треплющий наши шевелюры.

– Вы что же, реально думаете, что только хилые сопляки вроде меня, могут хотеть мужской любви? – поднимает он брови и смеётся.

– Нет, – оправдывается Даша, и я как болванчик киваю. – Просто мне казалось, что они не могут выглядеть так…

– Мужественно, – подсказываю я и Даша улыбается, машет рукой, показывая жест: «Вот и я том».

– А я значит выгляжу как баба? – хмурится Паша и хочет сделать шаг назад, обиженно уйти, но мы подхватываем его под руки и возвращаем на место. Ну интересно же, как это все происходит. У геев.

– Ты же танцор. Они все, как по мне, выглядят педиковато.

– Сама ты… придурковатая и вообще, мне пора на тренировку. Даша, – его резкий голос заставляет вздрогнуть нас обеих. От неожиданности. – Может тебе пора со мной сходить? Запишем тебя в восьмую группу. Будешь пока с новичками.

– Ага… И чувствовать там себя коровой? Увольте, – фыркает она.

Ну, учитывая, что вес Даши давно перевалил за отметку семьдесят, она должна чувствовать так себя везде. Я тоже давно зову ее на фитнес. И у нее даже получается, но вид некоторых стройных девушек, что ходят в тренажёрный зал скорее подрочить свое эго, не дает ей расслабиться.

– Мне и Вероники с Василисой хватает, – задирает Даша голову и направляется в сторону выхода из курилки, предварительно пихнув пачку сигарет Паше в руку. – Не все должны быть стройными как скелеты. Мне нужен мужчина, который полюбит меня такой, какая я есть.

– Никто никого не любит такими, как есть. Всем приходится подстраиваться. И тебе придётся, если рассчитываешь Марка охмурить, – складывает руки на груди Паша и строго смотрит в спину Даше.

– Охмурение – это к Нике, – не оборачиваясь, говорит она. – Мужчины сами должны делать первые шаги. Так написано во всех пабликах. Так учила меня мама.