Жестокий муж

Она никак не приходит в себя. В голове мелькает мысль, что я зря вырубил ее, но она так орала, что могла просто навредить себе.

Наконец доезжаем домой. Эту крепость посреди лесного массива начал строить еще мой отец. После его смерти мне хотелось закончить тот грандиозный проект, который он затеял. Он мечтал, что вся семья будет здесь жить. Братья с женами. Их дети. Эту мечту он с кровью передал мне, но братья выросли и решили жить своей жизнью. Один уже женился на русской и точно тут жить не будет. Других еще есть шанс контролировать, но чем они старше, тем меньше мне удается на них давить и влиять на судьбу. Разбрелись по миру, словно волчата в лесу. Прости отец, не получается у меня следовать твоим заветам. Вон даже сам русскую привез. На руках несу, а не волочу за волосы.

– Кого к ней приставить? – Ринат рядом трется, двери открывает.

– Амину. Она спокойная как танк.

Он кивает, открывает гостевой спальни, но я головой качаю. В свою понесу. Пусть привыкает, что должна рядом с хозяином быть. И днем. И ночью.

Ринат если удивляется, то молчит. Спокойно открывает дверь и уходит за помощницей. Я отношу Дарину в кровать, аккуратно укладываю. Убираю волосы с лица. Пиздец она красивая. За восемь лет не изменилась. С трудом верится, что она теперь целиком моя. Я был уверен, что этого никогда не случится. Что короткие секс марафоны, о которых на утро она не помнит, единственное, что мне дарила судьба? Словно в детстве, когда отец приносил целые кульки конфет, а все они оказывались пустыми. Отец учил меня не ждать подарков судьбы, а самому ее строить. Если хочешь конфету, пойди к другому и отбери. Никто, ничего мне не принесет и не подарит. Никто. Ничего.

Рука сама тянется к прозрачной коже. Пойти и взять. Сделать своим. Завоевать.

В дверь стучат и я встаю, словно меня можно уличить в нежности к будущей жене.

– Зайди, Амина.

– Саид, – она проходит, опустив покрытую голову. Мы привезли ее с собой еще когда я был подростком. Ощущение, что она была со мной больше чем мать.

– Это моя будущая жена. Дарина. Она пока будет жить здесь. Женщины не должны о ней знать, пока что.

– Они не будут в восторге.

– Они смиряться, – как и она сама. Все мы рано или поздно привыкаем к клетке, даже потом начинаем в ней обживаться. Дарина лишь к моей собственной клетке – пристройка. – Будешь с ней все время. Переедешь в соседнюю комнату. Ту, что, напротив. Дарина будет просить помочь сбежать.

– Почему?

– Потому что она привыкла к другой жизни. Поможешь ей освоиться. Подготовишь к церемонии. Думаю пару дней дадим ей освоится.

– Сейчас мне что нужно сделать?

– Иди переезжай. И скажи девочкам, что я к ним сейчас в детскую приду.

– Поняла. Обедать будете?

– Да.

Она уходит, а я смотрю в закрытую дверь, потом поворачиваюсь к Дарина. Она спит в той же позе, даже не шелохнувшись. На ней узкие джинсы и тугая рубашка, под которой четко выделяется грудь. Порой желание сжать ее до синяков зашкаливало, наказать за то, что так легко забывает наш секс. Но было в этом что – то притягательное, каждый раз знакомиться заново, видеть шок в ее глазах, когда собственное тело легко отдавалась ласкам и оргазму. Особое удовольствие было наблюдать, как она не верит в то что мы знакомы, а я двумя тремя фразами сбивал все сомнения, как пулей бутылки.

Руки чешутся прикоснуться к ней. Я бы и поимел ее, потому что понимаю, это последний шанс сделать это добровольно, пока она не примет свою новую жизнь.

Опускаю ладонь на бедро, тяну выше, накрывая лобок. Моя жена была девственницей, когда я брал ее. Но меня этот факт никогда так не радовал, как то, что я восемь лет Дарина ни с кем не спала кроме меня. Словно под ментальным замком, в ожидании новой порции алкоголя, новой порции спермы, которую с этим алкоголем смешаю в ее сладком ротике. Был особый кайф, снова и снова соблазнять ее первый раз, доводить до точки, когда грани приличий раздвигались, как ноги, которыми Дарина так крепко обхватывала мой торс.

Накрываю пуговицу на джинсах. Расстёгиваю. Берусь за края и освобождаю стройные длинные ноги. Я каждый раз пытался найти хоть один изъян в них и каждый раз поражался насколько они совершенны. Гладкие. Ровные. Пусть и измученные каблуками и тренировками. Дальше рубашка. Пуговица, за пуговицей, обнажая еще плоский живот. Совсем скоро он будет расти, как и мой ребенок внутри. И это вызывает лютый подъем, щекочет нервы, оголяет чувства. Я хочу от нее ребенка. Каждый раз стирая сперму с живота или спины я думал о том, каким будет этот полукровка, какой нежной матерью станет сама Дарина. Как будет кормить грудью.

Стягиваю с плеч рубашку, комкаю вместе с джинсами. Все сжечь. Она теперь не будет это носить. Только простую, просторную одежду, которую легко задрать. Снимаю тугой лифчик, освобождая крепкую двоечку с розовыми, камешками сосками. Глажу ладонью, кайфуя от того как ее тело реагирует. Словно знает своего хозяина. Знает, как я люблю. Снимаю последнюю деталь, простые белые трусики. Она никогда не носила неудобного белья, кружев, или стрингов. И это мне в ней тоже дико нравится.

Оставляю Дарину обнаженной и встаю от греха подальше. От соблазнов, которыми она поражает мою нервную систему. Рот наполняется слюной, в паху происходит цунами, но я накрываю ее пуховым одеялом и отхожу к гардеробной. Меня светский костюм на привычную широкую рубашку и брюки. Тут же двигаюсь к выходу.

За дверью своей спальни выдыхаю, словно за мной гнались. Чертовы флюиды, которые каждый раз комарами сосут мою кровь, не давая мыслить рационально.

– Ринат, пока Дарина спит, сгоняй, забери кошку, пока туда следователи не набежали.

– Куда ее?

– Пока в приют, там посмотрим.

– Может сюда?

– Мне только кошек тут не хватало. Давай, не тормози.

Иду по коридорам дома в женскую часть здания. Открываю двери. Тут же погружаясь в мир ярких красок и игрушек. Об одну даже запинаюсь.

– Ну и чего у вас опять все раскидано?

– Прости, отец, мы сейчас все уберем.

Глава 13. Дарина

Он стягивает мне руки, просто садится сверху.

– Ты псих! Слезь с меня!

Слышу звук пряжки ремня и задерживаю дыхание.

– Ты не будешь меня бить, ты просто не посмеешь, учитывая, что я беременна твоим ребенком. Точно твоим.

– Моим, моим, да и у меня другие методы воздействия, – он стягивает мне руки ремнем, не сильно, но выбраться нереально. Я просто утыкаюсь носом в подушку, чувствуя, как задыхаюсь. Вскрикиваю, когда вдруг ягодицы касается тяжелая рука. Замираю. Просто не дышу.

– Ты не посмеешь! – кожа против воли покрывается мурашками. Меньше всего я ждала от него этого. Медленных, массажных движений рук, начиная от ягодиц, продолжая на спине. Он не мнет, не давит, просто гладит, словно… Наслаждается. Приводит в шок меня, мое тело, мозг кипит от мыслей. От нестыковок, которые он собой представляет.

Резкий рывок волос, и я запрокидываю голову.

– Открой рот, – подносит он ко рту нежную, оранжевую мякоть хурмы. Я ее просто обожаю. Но сейчас есть не буду. Тем более с его рук. С них капает сок, буквально стекает, оставляя на белых простынях пятна.

– Между прочим, это потом тяжело отстирывается.

– Можно подумать, тебе стирать.

– А о людях ты подумал?

= В крайнем случае, куплю новые. Ешь, Дарина. Тебе нужно поесть.

– Выпусти меня, извращенец, и я наемся до отвала, -стискиваю зубы, не давая запихнуть себе в рот кусок хурмы. На вид и запах, конечно же, дико аппетитно. И даже не тошнит, но я не позволю себе прогнуться. Господи, продаться за хурму? Я, по крайней мере, стою дороже! Он водит мне ею по губам, размазывая сок по лицу, пока я им мотаю. Сочно, вкусно, я мельком облизываю губы, когда он вдруг переворачивает меня на спину, садится сверху, но так, что я почти не чувствую его веса. Лишь смотрю, как он одной рукой стягивает широкую рубаху, обнажая торс, которым надо красоваться на мужских журналах и в женских фантазиях. Я, конечно, не эксперт, но эти шесть кубиков говорят о тяжелой работе над телом.

– А как ты деньги зарабатываешь? Тренерской работой? – не могу не уколоть, пока рубашка летит в сторону. Его твердые губы не двигаются, но в синих глазах мелькает усмешка.

– Рад, что ты оценила.