Вкус подчинения

Во рту вдруг пересыхает, и я тянусь к единственному возможному источнику. Хочу напиться, вобрать в себя его силу. Неосознанно поднимаюсь на цыпочки и слизываю соленую каплю со лба.

Это не я. Я не такая, но замерший на мгновение Давид Маркович думает иначе. Вдруг закидывает голову назад и хохочет, счастливо, заставляя снова обостриться все чувства.

По телу проходит очередная судорога, и я, испугавшись себя, пытаюсь его обойти. Уйти. Убежать. Но тщетно.

Он тянет меня за колготки и, поднимая, сажает на подоконник, утыкаясь в живот головой и как будто облегченно выдыхая.

– Я давно искал такую, как ты. Даже сомневался, что найду. Кто же знал, что ты обитаешь в дыре.

Что? Меньше всего я ожидала услышать подобное. В голове все еще шумело от давно забытого ощущения.

Что это было? Почему тело до сих пор как расплавленный металл? И если бы не руки этого садиста, приведшего меня к первому оргазму за много-много лет, я бы уже свалилась мешком костей прямо к его ногам.

– Какую… Такую?

Он поднимает голову, сжимая руками мои бедра, и ухмыляется. Затем проводит губами от ключицы до шеи, щекоча кожу.

И шепчет на ухо, опаляя горячим дыханием, давая моим вроде бы успокоившимся чувствам новый виток развития:

– Мышку, получающую кайф от боли и унижения.

Глава 9.

Удар под дых от его слов был такой силы, что я на мгновение задохнулась. Ледяная вода покажется кипятком, с тем как заледенела моя кровь.

«Ты похожа на жертву», – точно так же сказала Таня.

– Нет! Нет! Я не жертва! Мне не нужно унижение! – кричу и что есть сил начинаю отпихивать этого урода. Сквозь слезы гоню его вон, вспоминая давно забытые слова Леши.

«Ты же хочешь этого. Ты хочешь поиграть в жертву. Давай поиграем»

– Отпустите меня!

Хочу сорваться на бег, но тут же чувствую захват на руке.

Давид Маркович, несмотря на мое сопротивление, подтягивает меня ближе. Усилий почти не прилагает, в отличие от брыкающейся меня.

Прижимает к своему твердому телу и долго смотрит в глаза, стискивая руку пальцами все сильнее, и держа подбородок.

– Мне больно.

– Сегодня гуляй, – говорит он, на мои слова внимания не обращая.

В его голосе сталь и лед.

– Завтра остынешь, я заеду после смены и мы поговорим. Я объясню тебе, что в твоих желаниях нет ничего плохого.

– Я ни о чем. Ни о чем не собираюсь с вами разговаривать. Садист! – Замахиваюсь и бью снова, по другой щеке, вкладывая всю силу ненависти к Леше и к нему. Я не хочу играть. Я не хочу быть жертвой или даже ей притворяться. Пошли они все в задницу! Ублюдки! Бью снова.

Чувствую сильнейшую боль в руке, ожог ладони и вижу, алое пятно растекающееся по его щеке.

В его глазах злость. Еле сдерживаемая жажда ответить. По моей спине стекает пот.

– В следующий раз, – обманчиво спокойно и выделяя каждое слово, произносит он. – Я отвечу. Не смей бить меня без моего разрешения. Поняла?

– Без разрешения? – а с ним значит можно? Он разрешит?!

– Поняла, Солодова? Поняла, я спрашиваю?

– Да. Да. Да. Только, отпустите меня!

Он еще мгновение смотрит мне в глаза и раскрывает пальцы-капканы.

Я тут же прижимаю к себе руку, тру запястье вижу, как по коже распускаются цветами синяки.

И стою. Стою и не шевелюсь, смотрю на него снизу вверх.

Ну почему я стою, когда мне надо бежать, почему не могу оторвать взгляда от его лица, медленно снимавшего маску садиста.

Теперь он снова лишь слегка заинтересован.

И он мог бы этим обмануть, если бы в глазах не было четкого приказа. «Не двигаться. Ждать. Бояться.»

Он наклоняется, гладит по лицу кончиками пальцев, обводит контуры, словно запоминает, касается губ.

– Рот открой.

И я вроде марионетки. Подчиняюсь, тут же чувствуя на языке солоноватый вкус.

Смыкаю губы, и, не отводя взгляда, втягиваю большой палец с ухоженным ногтем в рот, тут же вспоминаю, как в руке пусть и через брюки ощущала его агрегат между ног.

Давид Маркович, после недолгих фрикций, вытаскивает палец. Размазывает по моим дрожащим губам слюну.

– Завтра тебе придется отработать свой оргазм, а пока… Можешь идти.

Его слова звучат, как выстрел на старте, и я тут же разворачиваюсь и бегу. Шапочка, державшись, на мне каким-то чудом слетает, распуская мои собранные в пучок волосы.

Как только добираюсь до сестринской, закрываю двери и прижимаюсь к ней затылком. Дышу рвано, часто, ощущая почти тахикардию. Боюсь, что сейчас в дверь начнет долбиться сам дьявол, взявший мою душу насильно. Даже расписываться кровью не пришлось.

Смотрю на свои ногти и вижу пятнышки крови. Мою руки и умываю лицо.

Боже, что это было?! Боже, кто он такой?! Кто дал ему такую власть над моим телом и сознанием.

Почти падаю на подушку и вспоминаю, как он поймал шапочку на лету, втянул ее запах как ищейка, чтобы найти след и запихнул в свой карман.

Не знаю почему, но это картинка вызвала легкую улыбку на устах. Словно после темного туннеля этого дня, я вышла, наконец на солнышко.

Надеюсь именно его – солнышко – я увижу во сне.