Анатомия обмана

Мужчина поднимает руки, будто признаёт поражение, и шагает к столу.

– Присаживайся. Сейчас будем пробовать твою картошечку, пока я пол слюной не закапал. – продолжает болтать полковник, обходя кухонный стол и выдвинутый стул.

– Услышали. – отчаянно киваю, вновь сжимая кулак. – Услышали, но не поняли. Я поеду. Пусть будет мать. Пусть будет хоть всё семейство Зверевых. Я поеду. На самом деле поеду. Если это поможет ускорить весь этот процесс и на этом настаиваете вы, Николай Петрович, то я обязательно поеду. Очень хочется, если ни определённости, то хотя бы своих честно заработанных денег и телефон. И вся ответственность будет на вас двоих. Так и знайте, если мне опять перепадёт, то виноват будет не тот, кто нанесёт удары, а именно вы.

Мужчины снова переглядываются, а я не сдерживаюсь и закатываю глаза. Должно быть, это что-то из области фантастики – семейных уз и зова крови. Мне кажется, они общаются этими взглядами. Ментально как-то.

– Но картошку вы попробуете, – командным тоном произношу я, кивая в сторону Макса, – А Макс пока посуду помоет.

…поразительно, но двое полицейских меня послушались и уже через десять минут мы на машине Николай Петровича выезжали на трассу, ведущую в город.

– Прости, Ань, мы не подумали об одежде. – кося на мою толстовку, Макс рвано выдыхает, глядя на пятна крови.

Это сейчас такие мелочи. Что мне сейчас до пришедшего в негодность спортивного костюма, если вся моя жизнь пришла в негодность?

– Николай Петрович, – не хочу завязывать разговор с Максимом, переключаюсь на его отца, – Ну, как картошка?

– А не обидишься?

Пожимаю плечами. Я, вообще-то, старалась, но обижаться, скорее всего, не стану. Под конец готовки я её чуть не спалила.

– Я ещё попробую. – уверенно отзываюсь я, вызвав смех своего собеседника.

– Целеустремлённая, значит?

– Скорее уж упорная.

Вновь оказываюсь наедине со своими мыслями. Я знала, что без этого раунда, моя игра не будет окончена никогда, но, признаться, я не уверена, что готова к нему сейчас.

Не верю, что мать так быстро одумалась. Не верю, что она вообще на это способна. Я ужасный человек. Просто отвратительный. Не верить самому близкому и дорогому человеку, который только может быть – дно дна.

Наверное, я задремала или ушла слишком глубоко в себя, потому что из какой-то параллельной реальности меня вывел хлопок дверей.

Приехали.

Макс помогает мне выбраться из машины. Только вот я не вижу в упор торца здания. Мы остановились у каких-то мусорных баков и рядом с тёмной, с облупившейся краской, дверью двухэтажного здания.

Пока иду, считаю окна и прикидываю направление. Очень быстро прихожу к выводу, что это что-то вроде запасного входа в тот же райотдел.

Не ошибаюсь. Меня ведут хоть и незнакомыми коридорами, но в той же стилистике и цветовой гамме, что и виденные мной коридоры с центрального входа.

– Мы будем рядом, Анют. – только сейчас я чувствую самый чистейший ужас.

Наивная и глупая, я отчего-то решила, что они будут со мной. Рядом. Не за стеной или стеклом, а именно рядом.

Распахнувшаяся сбоку дверь не даёт мне поддаться панике и вырваться наружу мольбам об участии хотя бы одного из Лядовых.

Как я вообще могла всё это затеять, думая, что хоть с чем-то в состоянии справиться самостоятельно? Да мне страшно до одури!

– Входи, Поплавская.

Ненавистный мной Прохоров выглядывает из-за полуоткрытой двери.

– Ты справишься. – шепчет Макс, отступая от меня.

Мне остаётся только сделать шаг вперёд. Именно так я и поступаю, напоминания себе, что возврата уже нет. Я сожгла почти все мосты, что могли бы привести меня обратной дорогой, а те, что не сожгла, выжгу сейчас дотла. Я обязана.

Вхожу в светлый кабинет. Меня неприятно удивляет, что очень похож на комнату для настоящих допросов. Как в фильмах. Металлический стол. Металлические стулья с плоскими сиденьями. И… зеркало во всю правую стену.

– Ань…

Мама… Сердце останавливается. Она выглядит уставшей и измотанной. Под глазами залегли тени, а губы упрямо поджаты. Растрёпанный, такой привычный мне, пучок тёмных волос на голове.

– Надеюсь, вас можно оставить наедине на пару минут? – ухмыляется следователь.

– Как же стыдно… – мать прячет лицо в ладонях, и я почти верю раскаянию, звучащему в её голове.

Но стоит дверям закрыться за Виталием Евгеньевичем, как все мои сожаления и стыд улетучиваются в один короткий вопрос:

– Девочка моя, зачем ты это делаешь?

Она не понимает…

Я не верю, что она не понимает. Не хочу в это верить.

– Ты знаешь, зачем. – сдержанно произношу я, поправляя фиксатор на шее.

Сажусь рядом с ней, упрямо глядя в стену напротив. Если честно, мне даже плевать, слушает ли кто-то сейчас наш разговор. Я не выдам себя ни словом.

– Не знаю. – всхлипывает в ладони мать. – Это же неправда, он никогда вас не бил. Что мне сделать, чтоб остановить всё это?

На миг она открывает лицо, ища мой взгляд заплаканными глазами, а я безжалостно произношу единственно верное:

– Сказать правду, мама. Просто скажи правду.

Глава 6

В какой-то момент я понимаю, что теряюсь. Просто путаюсь в датах, годах, побоях и обстоятельствах, когда отчим Ани её избивал. Я не мог себе представить, что слышать подобное будет так тяжело.

– Она врёт. – выдыхает отец, не сводя пристального взгляда с комнаты за стеклом.

– Кто?

Я уже ничему не удивлюсь. Прохор так насел на Аню, будто это она кого-то избивала годами.

– Вообще, обе. Но сейчас я имел в виду мать Анюты. С Аней всё понятно, она пытается её выгораживать.

Разворачиваюсь к отцу, вопросительно подняв брови: