Трансформаторная будка

Трансформаторная будка
Любовь Степановна Холодова

Наше коллективное сознание создает мир, в котором живут вымышленные герои. Именно с ними столкнулся сержант полиции, Игорь Васюков. Его анеобычным новым друзьям тоже нужна помощь полиции.

Любовь Холодова

Трансформаторная будка

Ломакин был очень хорошим электриком. В свободное от работы время он изобретал и мастерил разные приборчики, которые помогали ему сохранять деньги семейного бюджета.

Сейчас, среди белого дня, Ломакин вытащил из машины увесистую металлическую штуковину с висящими от нее проводами и пристроил в трансформаторную будку, которая находилась недалеко от его дома. Если он рассчитал правильно, то это изобретение даст постоянный источник неоплачиваемой электроэнергии. А ему очень нужны были эти киловатты: газ подорожал, а уголь подходил к концу. Электрик аккуратно прикрыл дверь и зафиксировал ее проволокой. Изображение черепа и надпись «Не влезай – убьет!» гарантировали защиту лучше всякого замка.

– А там глаза, вот такие… – старушка показала руками, – и вот я к вам. Мой Барсик…

Сержант Игорь Васюков уже мыслями был с бутербродом, ждущим в ящике стола.

– Спасибо, Анна Ивановна, за сигнал, мы обязательно проверим, – сказал он.

– Ты че, правда, пойдешь? – удивился напарник, когда за старушкой закрылась дверь.

– Угу, – уже жевал Васюков, – там, напротив, как раз Танюшка живет.

– Вечером Игорь Васюков подъехал к дому своей девушки, покрутившись под окнами, он услышал голос ее отца и решил немного подождать. А пока подошел к трансформаторной будке, осторожно наклонившись, заглянул в щелку. В будке было темно, но глаза действительно были. Несколько огромных, желтых пар глаз. Васюков отшатнулся, постоял. Потом все же включил фонарик и направил внутрь от него свет.

Он увидел неизвестных существ, похожих на обезьян с серебристой шерсткой. Существа были напуганы еще больше, чем сам Игорь. По всей видимости, семья: папа, мама и двое детей. Где он их видел? Этот серо-голубоватый мех?

– Вы кто? – рявкнул со страху сержант.

– Помогите нам, – сказал, очевидно, папа. Это было сказано на чистейшем русском, – мы попали сюда совершенно случайно, а как отсюда выбраться, не знаем.

– Это из будки?

– Не совсем… – Папа обвел желтыми глазищами свою семью, ища поддержки.

– Так, – гипер уверенно сказал Васюков, – чтобы к утру вас тут никого не было. Все понятно?

У себя в отделе он ничего не сказал: побоялся, что засмеют. Но вчерашняя встреча не давала ему покоя. Наконец, во время перерыва, сержант помчался к будке. Он потянул за дверцу, чтобы слегка расширить щель: никого, только провода и гул. «Где же они тут помещались?" – подумал он.

Вечером, направляясь к своей Танюшке, Васюков снова заглянул в трансформаторную будку. Вчерашняя семейка снова была здесь, но был кто-то еще.

– Здрасьте, – сказал Змей Горыныч или дракон. И все его три головы дружелюбно закивали. Одна голова развернулась и сказала куда-то в сторону: «Опять ты на хвосте сидишь!». – Из полумрака высунулась ушастая голова Бетмана. Сержант сел на землю.

– Что ж ты еще вчера не объяснил все товарищу из полиции? – сказал Змей Горыныч.

Папа пушистого семейства пожал плечами.

– Это тебе не хохланд воровать! – нравоучительно сказал Горыныч.

«Ах вот оно что! Это же из рекламы, – подумал Васюков, – то-то они показались мне знакомыми!»

– Входите, товарищ сержант.

Игорь как-то легко протиснулся в щель. Внутри было просторно и не очень темно. Послышался чавкающий звук.

– Еще кого-то засосало, – сказал Бетман.

Кто-то или что-то выкатилось на середину. Все с интересом смотрели. Это был черт, самый настоящий. В руках он держал букет цветов. Он отряхнул шерсть, смахнул невидимую пыль с цветов и нервно защелкал хвостом.

– Вы хотите сказать, что я не попаду на свидание?

– Ну, почему? – сказал Горыныч. – Вот товарищ сержант, он со всем этим разберется. Все уставились на Васюкова.

Разговор назревал серьезный, а к серьезному разговору надо было серьезно подготовиться. Откуда-то появился стол, на столе все необходимое по этому случаю. Сели, черт разлил по стаканам, хвостом открывая крышку от графина.

– Плохо, что у вас тут не рекламируют водочку. Думают о ней много, но визуализация получается паршивенькая, из-за избытка чувств образ размывается. Зато в фильмах…

Выпили по-русски, залпом, закусывали, шумно втягивая ноздрями запах еды прежде, чем отправить ее в рот. Васюков начал отходить от шока.

– А славно вы здесь устроились, – сказал он, глядя на огромные блюда с красной и черной икрой, внезапно появившиеся на столе.

– А, это из «Иван Васильевича…», вот как перестанут смотреть, забудут. Все, икры негде будет взять, – сообщила голова Змея Горыныча, прожевывая селедочный хвост, который торчал у нее из пасти. Прелюдия к серьезному разговору с каждой рюмкой затягивалась. Изрядно выпившие заседатели понемногу начали забывать о теме собрания.

«Тяжело Змею, – подумал отчего-то Васюков, – лапы-то две, а головы три, попробуй, прокорми». И такая нежность захлестнула его, что срочно захотелось сделать что-то доброе для этого новоиспеченного друга.

– А хочешь, я помогу тебе поднести, а то, наверное, все головы никогда вместе не пили?

Горыныч прослезился: «Гоша, дорогой ты мой!».

Он подставил раскрытые пасти. Нечистый, стоящий в стороне, от удивления захлопал глазами. Игорь держал графины с водкой и наливал Змею в две пасти, в третью тот наливал себе сам. Это было зрелище! Водка в графинах не кончалась и лилась, как вода из крана. Змей жмурился от удовольствия, его живот рос на глазах. Когда, наконец, он напился, то полез обниматься. Игорь еле вылез из-под пьяной туши. Потом, успокоившись, сложил все головы в кучу и уставился ими на Васюкова.

– Горыныч, а что это ты какой-то бледненький, я тебя посолиднее представлял, – расчувствовался Игорь. Верхняя голова приподнялась:

– А ты обо мне часто думаешь?

– Вообще-то не очень часто…

– Ну да, совсем никогда. Вот я и хирею. Кто сейчас будет думать о старом динозавре?

– Я буду думать, всегда-всегда, – уже еле двигая губами, произнес сержант. Он подумал, борясь со сном: «Почему я ничему не удивляюсь? Потому, что я мент, – решил он, – нас трудно чем-нибудь удивить».

В глубине комнаты струился свет, как столб дыма от коптящего костра. Дым медленно разливался повсюду, заполняя полумраком комнату.

– А это че?

– А это и есть наша проблема, – учтиво оскалился черт, – это вход, а вот выхода нет. А у меня свидание, между прочим. Он вытащил откуда-то букет и принялся поправлять лепестки изрядно помятых цветов.

Васюков размышлял вслух:

– Раз дверь есть, значит, в нее можно и войти и выйти.