Водяные, Лешие, Русалки. Духи заповедного леса

В первый раз Спиря разозлился по-настоящему, и еще больше на собственную нерасторопность. А тем временем Гаральд входил к Елизавете. Это было странно само по себе, потому что ни разу до сих пор грозный воин не осмелился этого сделать – он-то точно это знал, но еще более странным было то, что все его друзья- товарищи поблизости были. И пока Домовой по другому ходу пробрался в покои княжны, застал он там такую картину. Елизавета удивленно поднялась с ложа своего и взглянула на него, при свете двух факелов труднее было разглядеть пришельца, но она приблизилась. Он странно засмущался, что-то ворчал про то, что прежде чем отправляться в путь, он хотел бы заглянуть к своей любимой девушке. Она смотрела на него и долго хранила молчание. Но, наконец, произнесла:

– Ты похож на викинга, но кто ты на самом деле?

Он говорил что-то еще более туманное, а в этот миг она услышала голос слуги, который возвещал, что великий князь Ярослав, и Гаральд Норвежский ждут ее в гридне.

– Я так и знала, все это бесовы проделки, – усмехнулась она, – Но что-то шуточки его каким-то плоскими стали.

И, обойдя мнимого Гаральда, она направилась в гридню.

Черт Федор набросился на остальных:

– Что это такое, вы, что не знали, что княжна во всем мои происки видит, хотя я никогда бы ничего такого бездарного не сделал, я так понимаю, что Леший изображает доблестного воина, Да даже Кикимора их не перепутала бы, а вы княжну дурачить решили.

Он поддал всем собравшимся, кому пинка, кому тумака, и только Гаральд, как настоящий воин, смог довольно ловко от него увернуться.

№№№№№№

Когда княжна вернулась из гридни, все духи уже разбежались по своим делам, и только Домовой терпеливо дожидался ее тут.

– Я не участвовал в этом, – говорил Спиря, извиняясь перед девицей. – Но им так хотелось увидеть, узнаешь ли ты его или нет, они увлекаются разными розыгрышами, никак без этого жить не могут.

– Я никогда бы не перепутала его ни с кем, – тяжело вздохнула она.

Помолчали немного.

– Но я прошляпил тот момент, когда они обо всем договаривались, а потом, разве их остановишь, хотя я всегда был против таких проверок, сколько разных бед из-за них случалось.

– Хватит извиняться, что в этом проку, скажи мне лучше, вернется Гаральд назад или нет, только это тревожит меня нынче.

– Зачем же ты его отпускаешь? – удивился он.

– Но мне не нужен муж, который будет около меня сидеть и ничего не делать, он рожден был конунгом, а не лентяем, только будет ли удача на его стороне, вот что важно?

– Не думай о плохом. Вы беду часто сами и призываете, а дурные духи рады стараться исполнить все, о чем вы говорите, слова – страшная сила, и ты это знаешь не хуже меня.

Домовой вспомнил, как княжон обучали грамоте, языкам разным, и какой способной ученицей была Елизавета.

Сейчас он подумал о том, что Банник вряд ли остановится, и ей надо быть осмотрительной, да и он не должен им доверять.

– Они неплохие ребята, – снова говорил он ей о духах, – но так давно живут, что скука их заедает смертная. Тогда они затевают игры, а люди становятся их игрушками. И игры эти чаще всего бывают жестокими.

Он тяжело вздыхал и охал, говоря о людях и о духах, которым издавна приходится существовать рядом.

«Им тоже хочется быть любимыми, вот откуда капризы их и происходят. Но любовь люди для себя придумали. Они только знают, что это такое, да и то не все, на их короткую жизнь ее может и хватить, но уж духам всегда мало ее» – размышлял Спиря, когда остался один, Елизавета в тот момент вышла в соседнюю комнату.

Княжна тоже в те минуты думала о любви. И она знала, что чувство это может стать и даром великим, и кошмаром, и мукой вечной. Оно бросает то в небо, то в бездну, и там почти невозможно выжить, вот и случаются самые жуткие драмы. И снова думала она о Гаральде, о том трудном походе, который ему предстоит предпринять.

Спиря тихонько вышел из ее комнаты и пошел дозором обходить свои бескрайние владения. Иногда он завидовал тем Домовым, у которых было всего две-три комнаты. Насколько проще было им жить и следить за своим хозяйством. Но чаще он гордился тем, что имел. Ему редко когда приходилось сидеть на месте. Но он хорошо знал каждый уголок громадного княжеского дворца. И везде надо было навести порядок, посмотреть, не валяется ли мусор. Погасить забытые свечи и факелы. И духи могли подбросить какой-нибудь уголек хохмы ради. И хорошо, если увидит вовремя, а то закончится это плачевно.

№№№№№№

– Ты отправишься в мир снегов, – на другой вечер говорил Домовой своей княжне, – но это чужой мир, твой мир здесь. Хотя твоя мать и бабка пришли оттуда, но человек своим миром может считать тот, где он появился на свет. И дом родной может быть только один, а потому обещай мне, что ты вернешься назад, когда твой конунг покинет этот мир. У меня душа изболится, если ты там, в одиночестве, с чужими духами останешься.

Елизавета потом долго думала над словами Домового. Она и сама знала, что ей захочется вернуться назад, и дала ему слово, что умирать будет тут. Но он ясно сказал ей, что Гаральд погибнет раньше, чем она. Но в этом не было ничего удивительного.

И Домовой рассказывал ей потом:

– Начиналось все тут так страшно, я помню, как был убит Ярополк и Олег, и тогда твой дед, сын рабыни и стал великим князем, когда по их трупам прошагал. Но бабка твоя была горда и независима. Она едва терпела его, и хотела только одного – отомстить за ту кровь, которую проливал он рекою. Из нее потом жертву сделали, но она всегда достойна восхищения была. Я помню тот день, когда в поход твой дед против отца твоего собирался, и пошел бы, да Марена прибрать его успела вовремя. Тогда и пришел во дворец наш Ярослав, и с бесчинствами было покончено, может и навсегда.

Слушая Домового, княжна мысленно возвращалась в собственное прошлое. Она ощущала связь времен – это была ее собственная история, которая останется в душе, пока она жива.

Она знала, что другие духи не особенно были благосклонны к людям, но Домового своего она любила, и всегда разговаривала с ним долгими лунными вечерами, когда совсем не хотелось спать. Они столько видели, столько людских тайн в памяти своей хранили. И если хоть один из них решился бы книгу написать о том, что было, то такого бесценного труда и придумать невозможно было. Но они никогда ничего не писали.

В те дни Спиря видел сон. Отряды Леших из одних краев, шли войной на соседей своих, и ни тем, ни другим не было числа. Он издавна знал, что просто так Лешие не воюют друг с другом, значит, и князья-братья снова пойдут войной друг на друга. Но пока он никому про такой дурной сон рассказывать не стал. Он знал, что княжна Елизавета успеет еще уехать в свою снежную страну до этих пор. А когда она вернется назад, а она обязательно вернется, то все уже закончится. Потому лучше ей и не знать ни о чем.

№№№№№№№

А вот духам в бане он поведал о том, как во сне его собираются Лешие, чтобы войной на соседей идти.

– А люди? – поинтересовался Кромешник, – он удивлялся, что ему ничего такого не снилось.

– Там полумертвым найдут у реки князя нашего Изяслава, его после сражения подберут рыбаки и в Киев доставят, здесь он и помрет.

Так задолго до событий судьба сына Ярослава в княжеской бане была решена. В это время к окну подлетела черная ворона. Она рассказала о другой битве в грядущем.

– Сама Морриган в книгу судеб заглядывала, – говорила она в тот вечер. Там видела она, как в их Британии схлестнулся их Гаральд, с Гарольдом Норвежским, зятем вашего князя. И оба они валяются на поле сражения мертвее мертвых.

– Что это извести такое тебя обрадовало вдруг? Лешие доупаду будут биться, князь погибнет, королей мертвых видела, а тебе все радость.

– Я рыдала, коли, люди умирать бы перестали. И поживиться нечем, и сколько их будет – яблоку негде упасть. И зачем нам столько их тогда.

– Ты сразу обо всем думаешь, – вздохнул Домовой, – а мне княжна наша покоя не дает, сколько ей всего выпадет на долю.

– Она королева, у нее нет, и не будет выбора.

Домовой думал о том, что пройдет еще какое-то время, прежде чем она обо всем узнает. И хорошо, что люди ничего не могут знать о своей судьбе, иначе бы жизнь их стала невыносимой.

№№№№№№

Пока все они носились с Елизаветой, Кощей решил, что он ничем не хуже Гаральда и ему тоже нужна княжна. Елизавета была все время на виду, и с нею могут трудности возникнуть. Прикинув все «за» и «против» он решил, что украдет младшую – Анастасию, потому что на нее никто не обращает внимания, и она только томиться в неволе. Никто не видел, что произошло на самом деле, ему удалось на этот раз пробраться незаметно. Но Домовой первым обнаружил пропажу и забил тревогу. И Банник на его расспросы и сказал ему зло:

– А Кощея ты и не заметил. Все с князьями да с королями якшаться привык, вот и проворонил его, а он девицу прям из-под носа у тебя и уволок. Такого злыдня еще поискать надо. Но некогда было домовому его воспитывать, надо было дело делать.

Ему нравилось, что можно было поиздеваться вволю.

Домовой понимал, что он не может броситься на поиски, потому что это займет не один день, и бросать дворец он не имел никакого права. Да и в схватке с Кощеем он не победит, хоть тот и старик, но злой и коварный старик. Но он тут же разыскал Федора.

– Ты должен за княжной идти, никто не сделает этого так хорошо, как ты, – убеждал он его.