Жизнь и смерть князя Святослава. Князья и воины

Пока они сражались, забыв о времени, все перемешалось, и все-таки не могли понять, кто же победит.

Бес первым увидел, вскочив на дерево, как Соловей Разбойник, что же там творится.

Они дрогнули к закату, и поняли, что должны уходить.

Князь что-то крикнул своим, решив, что дело сделано, сражаться дальше не имело смысла, слишком велики потери.

Он знал много побед и столько же поражений, это была одна из многих его побед, но ему она показалась самой главной.

№№№№№№№№

Святослав наблюдал за тем, как отступали печенеги, как все заканчивалось.

Он не радовался, они потеряли треть дружины, и пока еще смогут восстановить силы.

Он чувствовал, что от его победы до поражения был только один шаг, если бы он дрогнул в какой-то момент, отступил, то все бы в один момент изменилось.

Он заметил теперь, что так устал, что даже руки тряслись, он едва держался в седле, и боялся, что может рухнуть на тела убитых.

Воины перевязывали друг другу раны, ходили между телами убитых, складывали на подводы их тела, хотя сами едва держались на ногах. Страшный груз должны были вести в град изнуренные кони, чтобы их можно было похоронить по-человечески.

Князю подали свежего коня, а он вспомнил рассказ жреца о князе Олеге. Нет, он не должен так привязываться к животному, добром это не кончится.

Они вернулись в град к полдню, двигались медленно, держались из последних сил, хотя рухнуть бы в траву, чтобы перевести дух, но никто на такое не решился.

Это была первая победа молодого князя, а потому самая тяжелая.

Глава 17 Триумф победителя

Князю доложили о грабежах, совершаемых его воинами на поле битвы, во время того, когда преследовали печенегов.

Святослав слушал доклады молча. Ему была мила жестокость его воинов – жестокость победителей.

– Так ты не собираешься их наказывать? – поинтересовался Всеволод.

– Нет, – только и мотнул он головой, – я рад, что они такие, что они так быстро забывают о немощи и лени, враг должен быть сломлен.

– Но не ограблен и растоптан, – не удержался то т, не глядя на князя, замолчал, понимая, что перед ним не Олег вовсе. Сам же он был убежден, что воины не должны становиться разбойниками

Но это время ушло, видимо навсегда, понял он, глядя на Святослава и не стал кликать беду на свою седую голову. Он слишком стар и устал для этого, да и кто не знает, что князь всегда прав. Он понимал немного запоздало, что Святослав ждет от него другого, и даже догадывался, чего именно, но молчал. Он знал о трех струсивших дружинниках. Но они были молоды и не выдержали вражьего натиска. Перед ними стояли такие грандиозные цели, как и у их ровесника князя. Да и нельзя было судить о воинах по первому бою. Так часто было, что вовсе не самые храбрые в первом бою становились героями и казались богатырями.

Когда князь спросил его о том, он промолчал. Святослав терялся в догадках, хотя и не подавал вида, они не должны знать, что он растерялся. Но какой же он воевода, если покрывает трусов. Но он решил пока не углубляться в это, решил незаметно поставить точку в разговоре. Воевода был уважаемым человеком, не стоило его притеснять, иначе дружинники могут взбунтоваться, а он еще не научился ими управлять?

Почти прекратив разговор, он заговорил снова.

– Где трусы, бежавшие от схватки? – повернул он резко голову.

– Они не бежали, – отвечал воевода – они просто оказались не такими быстрыми, проворными. И теперь стояли друг против друга и молчали.

– Это должно быть неповадно для иных, не знаю, почто ты их покрываешь, но не могу такого позволить, – заговорил князь, понимая, что он должен что-то ответить.

Воевода молчал. Теперь он понял, почему так долго прожил на свете, и ничего больше не боится, а уж княжеского гнева ему ли пугаться? И показалось ему, что три юнца стояли за спиной.

– Что с ним? —думал князь, глядя на него внимательно, – неужели он так постарел, что не понимает простых вещей. Не могу я быть добрым, если бы и захотел, ради тех, кто убит, ради себя самого. Что было бы, если бы все не пошли в сражение, если бы дрогнули под натиском.

Он отошел в сторону, и с презрением вспомнил о добреньком боге, о котором так часто говорили в последнее время. Он требовал, что нужно подставить вторую щеку, если тебя ударили по первой, какая глупость. Никогда ни побед, ни счастья не будет им с таким богом. Он воин, и те кто с ним не должны знать, что такое трусость и покорность.

№№№№№

Святослав отправил воеводу и пока приказал посадить их в погреб. Ему хотелось подумать и все взвесить. Для себя князь считал их уже мертвыми, но не хотел казаться бессердечным, беспощадным. Хотя такая слава о нем уже бытовала. Но нужно было все сделать для того, чтобы остановить их.

Мефи появился неожиданно, когда князь, откинувшись на кресле, закрыл глаза. И снова увидел картину сражения, мелькали копья и всадники, щиты и мечи, и падали, снова падали люди, свои и печенеги.

– Ну и как празднуешь? – вклинился бес.

– Отдыхаю, – спокойно отвечал князь, – а ты, как погляжу, на помощь торопишься? – упрекнул он черта.

– Ну почему же, я был там и все видел, и больше, чем ты сам, я даже руководил тем, что там творится, – похвастался он, – и великим воеводой себя представлял, – усмехнулся он, – и мы выиграли то сражение.

– Хорошо так воевать, – начал злиться Святослав, но бес его оборвал:

– Каждый воюет, как может, это твоя первая битва, вот ты и показал, на что способен, – рассуждал рогатый.

Князь молчал, его поразила странная догадка:

– Так значит, перевес ты помог создать, а если бы тебя там не было

– Вовсе нет, – быстро отвечал бес, – ну может самую малость, когда дело было уже сделано.

И он хихикнул, видя, что князь догадлив.

Но Святослав понимал, почему в равной схватке победил все-таки он, да еще и ни одной царапины не получил. Вот и злился он на беса, уверенный, что его там не было, а когда узнал, что он там был, опять злился, может оттого, что держал его в неведении.

Это называется везением, удачей, когда при равных силах и упорном сражении побеждает кто-то один, и самому победителю порой непонятно, почему так получилось. Но в отличие от других Святослав знал, почему так все вышло.

– Мне нечего было бояться, погибнуть я тоже не мог, но так часто казалось, что конец близок.

– Ты выдержал испытание, – подтвердил Мефи и держался на высоте.

– Да, но какой ценой, – вздохнул тот.

Глава 18 Первые шаги

И снова наступил рассвет. Для юного князя началась совсем другая жизнь. Это была жизнь воина. Болели руки и ноги, все напоминала о вчерашней сече. А в княжеском дворце все было по-прежнему, словно ничего не случилось.

Он заглянул в свои покои. Княгиня сразу заметила его вторжение и улыбнулась, хотела что-то сказать, но промолчала. Он захлопнул дверь и отправился дальше. Говорить с ней не хотелось, что она могла знать, что понимала из того, что в мире творилось? Лгать и притворяться он не собирался, а сказать то, что думает, не мог, ради собственного спокойствия.

Он сделал ее княгиней, вот и пусть радуется, и не вмешивается в то, что творится. Хотя почему он осчастливил ее, понять этого Святослав не мог. На ее месте могла оказаться и любая другая. Ничего бы от этого не переменилось. Анну он встретил в переходе, как всегда в полумраке. Она была мягка и нежна, как обычно, другой она быть не могла, наверное, такая и должна оказаться рядом с ним. Но чувства его были противоречивы, и определиться по отношению к своим женам князь никак не мог. Он пообещал себе, что ночевать будет в ее покоях. Ему хотелось покоя и уюта после всего пережитого. Но нигде не было видно Марии, это князя удивило, хотя он и не подавал вида. Но где же она могла быть столько дней?