Геката – богиня ночи. Мифы и сказания

И снова не могла понять Геката, шутит она или говорит серьезно, ждала, пока Эрида рассмеется и скажет, что она просто пошутила. Но ничего такого не говорила Эрида, наоборот, она скорее показалась печальной.

Значит, с Афродитой ей все-таки придется столкнуться? Как ни старалась она обходить ту стороной, но какая-то невиданная сила толкала ее к богине любви в тот странный мир и плен.

Никте хотелось узнать, о чем попросила Гекату Эрида, но понять это было невозможно, а когда та пошла к Эриде, матушка решила, что дочери ее просто отказали, и потому она готова договориться с богиней любви, но о чем же, не о любви ли самой и хочет договариваться?

Они удалились в чащу и слышать их разговор никто не мог.

= Эрида и любовь? – усмехнулась Афродита, – я не знаю богиню, которую бы мне еще меньше хотелось одарить любовью. Уж прости за откровенность, но трудно представить влюбленную Эриду, думаю, она просто издевается над нами.

– Может ты и права, но любить и быть любимыми хочется всем, – не отступала Геката, – а в бессмертии особенно, если представить, что впереди вечность и нет любви, так это не кошмар

– Да она такое устроит, если что-то будет не так.

– Ну и пусть устраивает, а почем в любви все должно быть гладко. Так даже и не интересно. Любовь Эриды может оказаться самым забавным опытом из всех.

– Почему все должно быть гладко, – повторила, словно эхо Афродита, – она раздумывала и решала, должно или не должно быть гладко. А может ей просто хотелось, чтобы Геката помучилась от неведения, как и все богини, которых они оставили в неведении.

Никому не дано было понять богиню любви, а тем более такой темной и недалекой богине, как Геката. Но то, что она не отказывала так быстро, вселяло в душу надежду. Неужели и в ее жизни все будет хорошо, и матушка уйдет туда, откуда пришла. НО если и Эриде хочется любви, то почему бы и ей тоже не получить ее для себя. Хотя это потом, сейчас слишком много всего, чтобы она еще о чем-то другом думала, так что же скажет Афродита? Сможет ли она сделать то, что от нее требуется, чтобы стать свободной и независимой. Это очень дорого стоит.

Глава 26 Богиня любви

Никогда не было в этом мире прекраснее и величественнее богини, чем Афродита. Она отличалась от всех остальных, потому что ни от кого не зависела – все зависели от нее. Богиня любви была самым свободным созданием в мире, хотя каждый из богов стремился ее подчинить себе. Порой она делала вид, что кому-то из них что-то удалось, и с радостью подыгрывала им, но как только ощущала свою несвободу, все делала для того, чтобы освободиться от ненужных ей пут. И они должны были ей подчиниться, потому что боялись, что она исчезнет, и собственной жизни без любви представить не могли. Они допускали, что их предки без нее обходились, но зачем им было страдать и маяться, хотя они знали, что порой любовь приносит еще больше страданий.

До ее появления в этом мире, до того, как вышла она прекрасная и первозданная из пены морской, в мире не было света. И девы, и жены, и мужи влачили жалкое существование, равнодушные и замкнутые, они тупо делали то, что было им суждено и не думали о большем.

Но ярче вспыхнуло солнце, когда она пришла, и мир озарился ее дивным светом.

Она пришла в этот мир в тот момент, когда были там уже повержены титаны и воцарились Боги.

И Посейдон, обнаружив ее в своих владениях первым, и понимая, какую силу несет в себе она, устремился за ней.

Впервые Амфитрита – верная и смирная жена его почувствовала страшную опасность, и шагнула навстречу к Афродите, когда та одна оставалась на залитом солнцем берегу.

– Откуда ты взялась, что ты хочешь от нас? – спросила она удивленно.

– Тебе нечего бояться, я не соперница тебе, потому что мне не нужна любовь ни твоего мужа, ни какого-то другого, я сама ее дарю тому, кому захочу, а уподобиться вам всем и стать женой – это пустая и глупая забава, мне это скучно и неинтересно совсем.

– Но каждая из нас должна быть с кем-то, – говорила Амфитрита.

– Ты правильно сказала, – каждая из Вас, но я единственная, а не одна из Вас, в том и разница. Я никогда и никому не буду принадлежать.

Не понимала богиня всех морей странных этих речей. Она никогда не знала и не узнает любви, потому что все делала так, как было необходимо, как требовали от нее другие. Она и женой верной и преданной стала только потому, что так было нужно, необходимо, и этого потребовали от нее и грозный Посейдон и ее родители. Но она не представляла себе, что могла бы думать о том, что останется свободной, не станет ни с кем делить ложа и этой жизни.

Но Амфитрита могла допустить, что есть в этом мире совсем иные создания. И потому, немного успокоившись, и веря в то, что она не потеряет Посейдона, она стала внимательно следить за богиней любви.

Но не знала она в тот момент, что и за ней наблюдала дочь Гелиоса волшебница Цирцея, остров которой был рядом с тем местом, где столкнулись эти двое. А она возвращалась к себе на золотом своем драконе, когда внизу заметила странно взволнованную Амфитриту, и какую-то пленительную незнакомку, раньше она никогда и нигде не могла ее видеть

.– Афродита, – удивленно произнесла она, – ты пришла, мы ждали тебя, конечно, но не так скоро.

– Тебе пока беспокоиться не о чем, – отвечала ей богиня, даря лучезарной улыбкой, – твой Одиссей не появился на свет.

Цирцея и сама знала, как будут звать ее главного возлюбленного, от которого она решится родить сына, но откуда это могло быть известно той, которая в мире этом всего несколько часов остается? Хотя разве что-то можно скрыть от богини любви.

Цирцея с грустью думала о том, что все достанется молодым богам, титаны уже немного притомились жить, им, проведшим без любви лучшие свои годы не интересно и не важно то, что она может им дать. Хотя у них и была вечная молодость, но новизна чувств исчезла, они много знали и ничему не удивлялись более.

– Ты собралась изменить наш мир? – между тем спрашивала у Афродиты Амфитрита, она чувствовала опасность.

– Конечно, вместе со мной придут новые девы, они смогут смело заявить о том, что не хотят становится рабынями своих мужей, да и сами мужья им совсем не нужны. Они будут развлекаться, принадлежать сами себе…

Она не договорила чего-то, и Амфитрита это почувствовала.

– Им совсем не нужны будут мужчины? – осторожно спросила она.

– Ты мне хочешь этих бессердечных мужеподобных амазонок навязать, таких, как твоя племянница Артемида. Но я вовсе не о них говорю, а о прекрасных и обольстительных, таких, за которой любой Посейдон побежит и все отдаст за то, чтобы провести с ней ночь.

Вздрогнула снова Амфитрита, она предчувствовала что-то подобное, только никак это для себя объяснить не могла, но богиня любви даже не скрывала того ужаса, который она собиралась в мир принести.

– Это не ужас, а радость, – оборвала ее она, – потому что они должны когда-то отдыхать от вас и развеять скуку. Представь, ты одна, а у вас впереди бессмертие, да он взвоет и убежит без оглядки или влюбится в какую-нибудь Цирцею, да и к ней на остров переберется. А я говорю о легком увлечении, о страсти, которая так быстро проходит, что от нее ничего больше не остается, это ведь прекрасно.

Странные вещи происходили в тот день на морском берегу. Богиня любви так спокойно, так весело даже объяснила и богине и волшебнице, невольно задевая за живое каждую из них, как все будет в новых условиях, что они должны были только примириться со всем этим и ни о чем больше не думать.

Она вроде бы даже намекнула на связь Посейдона с Цирцеей. Какие-то смутные подозрения у Амфитриты были и прежде, но она старалась не думать о том. Она оскорбила Артемиду, прекрасно понимая, что до той слова ее дойдут очень быстро. Она покусилась на привилегию Геры – хранительницы семейного очага и верности. Это так прозвучало в ее исполнении, что вроде бы и стало делом лишним, и даже вредным. И самое страшное – в ее словах была доля правды. И на самом деле, если тебе даровано бессмертие, то тоска смертная – хранить верность одной женщине, если жизнь коротка и может оборваться в любой момент, то это еще большая глупость, с какой стороны не посмотри Зевс прав, а все требования Геры – это только пустой звук, каприз, который не может быть исполнен.

Даже у Цирцеи от такого разговора слегка закружилась голова, она чуть не выдала и себя и Посейдона, когда богиня любви мимоходом намекнула на их отношения – это было сущим наказанием, и хорошо, что она поспешно переключилась совсем на другое, а тут еще и Гермес появился.

– Зевс послал меня узнать, правду ли твердит Артемида, когда в историке кричит, что ты уже появилась и успела оскорбить ее.

– Как быстро плодятся у Вас слухи, – кокетливо говорила Афродита, – а я только и сказала, что терпеть не могу таких созданий, они хуже мужчин, и уж совсем не похожи на женщин, что же тут такого страшного.

– Да и приятного мало, ты бы поосторожнее с ней.

– А ты осторожничал, когда братца ее на каждом шагу оскорблял.

– Я уже тогда знал, что смогу выйти сухим из воды и выкрутиться, – напомнил ей Гермес.

– А мне известно, что даже эта охотница не обойдется без меня, хотя в таком она и себе признаться не захочет.

Но Гермес ничего не успел сказать ей, потому что в тот самый момент появилась Гера. Она долго пыталась оставаться на Олимпе, но дело казалось слишком важным. Когда туда ворвалась в гневе Артемида и заявила, что какая-то незнакомка назвала ее мужичкой, Гера только про себя усмехнулась, решив, что это была правда, что же обижаться, если ты такая и есть, но Артемида, заметив это, не осталась у нее в долгу:

– Ты напрасно радуешься, о верности и семейном очаге она такое говорила, что ты бы уже чувств лишилась, конечно, если бы они у тебя вообще были.

Это было настоящей наглостью, но, скорее всего тоже правдой, и она решила, что потом ответит на эти дерзости Артемиде, а пока отправится-ка она туда, чтобы все услышать самой.

И отправилась. Успела Гера вовремя. Рядом с богиней любви (а это была она, Геру не обманешь), уже стояли Гермес, волшебница, неизвестно откуда взявшаяся и растерянная глупышка Амфитрита.

Гера возненавидела Афродиту с первого взгляда, понимая, что та не станет с ней церемонится, и ничего она не получит, кроме бесконечных хлопот и головной боли

– И чему мы обязаны такой встрече? – притворно усмехнулась Афродиты, – если сама Гера посетить нас решила, до тебя уже дошли слухи о моих гетерах. Но скажи мне, разве я не права, разве плохо, если появятся свободные женщины и они будут развлекать ваших глупых мужей, получая при этом удовольствие сами, если вы на это не способны.