Водяные, Лешие, Русалки. Духи заповедного леса

Он перевел дыхание только на пороге избушки, чуть не стукнувшись о забор, где раскачивались черепа. Этот забор он сам и городил когда-то, и делал это так старательно. Вот чуть и не угробился о собственное детище.

– Что это ты как угорелый несешься? – усмехнулась старушка, – пожара вроде не случилось еще.

– Какой пожар? Не морочь мне голову, расколдуй ее, – вопил Леший.

А старуха только молча и спокойно на него смотрела.

– Расколдуй, заколдуй, – ворчала она, – да с какой это стати я должна делать такое? Сядь, остынь и подумай что к чему, а то в озеро нырни да освежись, а еще лучше к Баннику сходи, да помойся, а то, грязный, как поросенок. А он про любовь все знает и тебе расскажет. В какие это времена княжна, да еще такая, как наша Елизавета, с Лешим свою судьбу свяжет? Я и с принцем-то заморским едва управилась. И он ей не мил столько времени был, а тебе то старому, да волосатому на что надеяться?

И уселся Леший на пень. Обидными, но правильными слова ее было. Он все это и сам прекрасно понимал, и даже в озеро нырять не стал. А тем более слушать циничные речи Банника, который какое угодно чувство испохабит. Но было понятно, что она никогда не полюбит Лешего, если рядом такой воин и принц ее любит. Разве он не видел, как они давеча встретились, так стоит ли копыта бить, как сказал бы его друг черт Федор. Не стоит. Только никак он с такой обидой не мог справиться, как ни старался.

№№№№№№

То, что происходило в лесу, давным- давно не нравилось Мефи. Он и без того был в стороне долго. На этот раз он ворвался к Гаральду, и пылко убеждал его в том, что тот должен отправиться в путешествие, бросить к ногам русского князя и Елизаветы весь мир, им завоеванный, со всеми его богатствами.

И пылкие речи его упали на удобренную почву. Гаральд тут же стал собираться в поход. Пока он держал это втайне, по совету беса, чтобы не возникло никаких препятствий. И княжна Елизавета вместе с остальными только в последний момент узнала о том, что им предстоит долгая разлука.

Она не решилась остановить его, да и понимала, что не сможет этого сделать. И как можно было удержать руками ветер. Но сердце ее в те дни было разбито. Леший понял это сразу, как только увидел ее.

Словно слепая, брела она по этому лесу, одинокая и совершенно потерянная. Он набросился на беса, за ней следовавшего.

– Зачем ты сотворил такое, – возмущался он, – ведь это твоих рук дело, не смей мне брехать и выкручиваться.

– Я и не собирался, – спокойно говорил черт, – конечно, моих, в отличие от вас, я из него героя сделаю, да такого, что весь мир содрогнется. А ты посмотри на свое отражение вот в том болоте – любовь тебя делает полным идиотом. Тебе никогда таким героем не стать, хотя бы и облик его ты принял, но это только обман, иллюзия. Но делом тебе заняться не помешает.

Леший понимал, что во всем Мефи прав, но все-таки было ему очень обидно. Хотя делом ему точно заняться надо. Он свистнул Кикимору, и вежливо попросил, чтобы она повернула княжну назад. Нечего ей делать у Яги, которая никак ей помогать не станет.

Кикимора решила исполнить его приказание, потому что это совпало с ее желанием.

Елизавета заплутала в лесу. Так и не найдя избушки, она повернула назад, и вышла прямо к Киеву.

№№№№№№№№

Проводив издалека княжну, Леший примостился на огромный пень на перекрестке дорог. Это дерево он повалил совсем недавно, когда пришел в ярость, сам не зная отчего. Но теперь пень стал для него своеобразным троном. И в ярости есть добрая сторона. Но он не стал смотреть на собственное отражение в луже, вспомнив про совет черта. Он и без того знал, что выглядит, вероятно, глупейшим образом. Но в озере за его спиной произошло какое-то замешательство, и он услышал голос русалки.

– Ну что, доволен тем, что натворил, девица умрет от любви, а тебе хоть бы что, верни назад этого глупого мальчишку, – яростно потребовала она.

– Да будет тебе известно, что это не моих, а черта рук дело, – возмутился Леший.

– Может, и влюбился в нее черт? – ехидно спросила русалка.

Его тайна ни для кого уже не была тайной, – как легко все на черта сваливать. Да никто больше тебя не был заинтересован в том, чтобы он был как можно дальше от княжны.

Лешему очень обидно было выслушивать напраслину, эту полуправду, которая казалась ему противнее всякой лжи. Но он не стал спорить с глупой бабой, потому что ему не в чем было особенно оправдываться.

И тогда русалка усмехнулась:

– Но пока его нет, ты можешь ее испытать, тебе ведь раз плюнуть – превратиться в Гаральда, ты видел, как он выглядит. Может она и не заметит подмены.

Коварству русалки не было границ, но эта идея запала ему в душу. Почему бы хоть несколько часов ему не побыть там, рядом с ней. Ради своей любви он был готов на все.

4

Водяной Кеша оказался поблизости, и он не мог не слышать слова своей русалки. Он прекрасно понимал, к чему она толкает Лешего, и, вынырнув из воды, подступилась к нему:

– Не делай этого, не слушай ее болтовню, – возмущался он, – тебе же только хуже будет от всего этого, обман еще никого не доводил до добра.

В том никто не сомневался. Искушение было слишком велико. И все трое знали, что как только она появится в лесу, Лже – Гаральд перед ней и предстанет. Леший непременно воспользуется таким дурацким советом.

Напрасно Кеша ругался на русалку и запрещал ей на поверхности воды появляться, и грозил навсегда запереть в одной из темниц на дне его озера, которые пока пустовали, чтобы она не смущала своими аферами других духов. В его озере пока не водились те, кто могли нарушить все законы.

Русалка понимала, что должна успокоиться, иначе он осуществит свою угрозу. А страдать из-за Лешего, которого угораздило влюбиться в княжну, ей совсем не хотелось. Она точно знала, что игра эта не стоила свеч.

А между тем, когда утром Елизавета снова побрела по лесу, затрещала ветка, чья-то рука раздвинула кустарник, и перед ней появился Гаральд во всей своей красе.

Княжна замерла, окаменела, не дышала даже какой-то срок. Леший был уверен в том, что в это момент он точно лишится чувств, а может и умрет от разрыва сердца, и бес Федор понял, что его обвинят в смертоубийстве, да еще не человека, а Лешего, одного из лучших во всем околотке. Ведь всегда было так, чтобы не случилось – всегда виноват исключительно один черт во всем.

Но Леший отдышался. Встрепенулась и Елизавета, она оказалась девицей более крепкой, чем на первый взгляд выглядела:

– Кто ты? – спросила она сердито, и готова была гневаться на самозванца. Она все пристальнее и внимательнее в него вглядывалась.

Он молчал и никак не мог сообразить, что же сказать нужно в этом случае.

– Откуда ты взялся, ты похож на Гаральда немного. Но ты не он и никогда им не будешь. В тебе больше от славянина, чем от викинга. Что-то тяжелое и темное в тебе есть.

Лешему хотелось придать суровому викингу все его черты, о которых она говорила, да поздно было – раньше надо было думать о том. Он-то думал, что ей как раз обратное понравится, но надо было раньше думать.

– Я никогда не полюбила бы такого Гаральда, – говорила она между тем, и леший ясно слышал приговор собственному творению. И ему осталось только исчезнуть. А где-то за спиной пронзительно хохотала русалка. И Водяной сокрушался о том, что Леший его не послушался, и вышло все так, как он и говорил. За последнее тысячелетие он наслушался от русалок столько любовных историй, что давно мог считаться знатоком человеческих чувств. Жаль, что те, кто не знал почти ничего, не прислушивались к его советам, ведь стольких бед и разочарований можно было избежать в этом случае.

Но Леший не будет сам собой, если он кого- то послушает и не попадет в очередную историю.

№№№№№

Яга встретила его беззубой усмешкой:

– Ну и как, Гаральд на час, разоблачила тебя девчонка? Не забудь, что она влюблена в него и никогда ни с каким Лешим принца своего не перепутает. Это тебя черт попутать может, но не ее. Ты все время думаешь, что тебе подсунут слепо-глухо-немую дурочку, но не бывает такого, милок, – упрекала она его беззлобно.

– Но мне просто на нее взглянуть хотелось, не мог же я в собственном обличии перед нею появляться, – оправдывался Леший.

– И стал для всех посмешищем, – усмехнулась она в ответ, дивясь его упрямству.

– Ты бы замолкла, старуха, – не выдержал ее издевательств Леший, – мне и без тебя тошно. Мало я о тебе заботился, и что получил в ответ, помощи никакой, одни только упреки и насмешки.

– Сам виноват, нечего на других пенять, – не унималась старуха.

И вдруг он пригляделся и заметил в углу создание белоголовое и белобородое. Высокий сухощавый старик, которого Леший никогда прежде не видел, сидел перед ним.

– Не сердись на Ягу, – усмехнулся он, – она намного старше тебя и просто забыла, как это бывает.