Королева снегов. Елизавета Ярославна

Давайте немного забудем обо всем, что здесь происходит. Ведь от речей наших гневных ничего не измениться. И остальные с ним согласились. Ведь и говорить они хотели не о печальном прошлом, а о грядущем.

– Я вижу, – говорил Перун, – как на поле брани полумертвый Изяслав вскочил на коня своего и едва до Днепра добрался, а там его рыбаки полуживого подхватили и понесли к столице его. Не остался он на поруганье врагам своим, и печалью уже весь Киев охвачен, потому что потерял он князя своего.

– А я другое поле вижу, – воскликнул Световид, – сколько там тел, сколько коней раненых и мертвых, как страшно все, что вокруг происходит. Там среди них тело Гаральда Саксонского – победителя. Но как же страшно его изуродовала смерть лютая, какой он теперь отрешенный и далекий. Его и собственные воины так долго отыскать не могли, потому что неузнаваем он стал. Но слава надолго переживет самого героя. В сердцах воинах и в сагах их он останется навсегда.

Воцарилось молчание. В тот миг все повернулись к Одину.

– А почему молчишь ты о своем герое, ведь твой Гаральд всем героям герой.

– Это долгая история, хотя и очень интересная. Если станете вы меня слушать, то расскажу я вам ее, – говорил он, и так как все молча согласились, то начал он свой рассказ. И много всего удивительного услышали они, и не пожалели о том, что не один вечер провели вместе с ним, потому что есть герои, о которых и богам послушать не мешает – так они величественны и прекрасны, что на свет рождается долгое и красивое повествование, которому нет конца и края.

– Но началось все это очень давно, – подхватил Перун, началось это у нас в Сварге, когда там появилась Рогнеда.

Все они к тому времени уже знали ни с чем несравнимую историю о гордой и несчастной жене киевского князя Владимира, которого скорее в шутку прозвали Святым, потому что на самом деле таким злодеем слыл он, каких мало было и до и после него. Потому недаром в народе ее Гореславой называли. Но Боги знали, что всей своей жизнью от начала и до конца опровергала она такое прозвище. А правда совсем в другом была. В том, что благодаря ей ничего не исчезло и не забылось, русские боги не канули в небытие, когда муж ее совсем иного бога в мир их привел. Благодаря ей сыны Владимировы такими прекрасными и мудрыми выросли, и все доброе и светлое на Руси. Она сохранила, пока он упорно только разрушал то, что можно было разрушить, и уничтожал, то, что еще можно уничтожить.

Только давно это было, и звучало сказание о делах давно минувших дней.

– Она давно ушла и вечный покой в Сварге обрела, – удивленно говорил Световид, ему было что-то известно о схватке Локи с Рогнедой и с отцом ее, как пришлось им покинуть родимые земли и отправиться в неизвестность. И как погребли тело ее по славянскому обряду, и витала она где-то по его разумению. Между телами героев и князей русских.

– Все это верно, – согласился Перун, – появлялась она у нас, только надолго ее не хватило, не могла смириться Рогнеда со всем, что окружало ее, не хотела она покоя среди отважных мужей, давно тенями ставших. И отправилась она назад. И к нашим новым героям конунгу Гаральду и княжне Елизавете будет это иметь самое прямое отношение.

И переведя дыхание, он заговорил снова.

ЧАСТЬ 1 ДУША И ТЕЛО

ГЛАВА 1 ПОКОЙ И ПОЧЕТ

К тому времени, когда начиналась эта история, князь Ярослав уже воцарился в Киеве. О страшных делах Святополковых остались только рассказы жуткие, и все радовались тому, что времена его коротки были и быстро миновали.

Киевский князь Ярослав – любимый сын Рогнеды, с детства мудрость книжную знал, старался в отличие от отца своего править честно и разумно, и хотя многим мудрости его непонятны были, но после грозных времен кровавых взирали на него, как на юного бога. И установился в Киеве мир и покой, какого прежде никогда не бывало. И казалось людям его, что в награду за страдания их прежние послан он им был на радость и мирное бытие. Они и не вспоминали о том, что прежде приходилось и Ярославу против отца выступать и против братьев своих идти. Но его оправдали за все, что было совершено им против воли его. И не было дурных знаков, когда взошел он на стол Киевский и на долгие годы оставался на нем. Благодать на земли и души их с тех пор снизошла. И, кажется, даже Перун больше не тревожил их и не угрожал тем, кто отрекся от него совсем недавно. И по-прежнему многие из них древним богам своим жертвы приносили, чтобы они не оставляли их без внимания.

Рогнеда больше других радовалась воцарению сына своего, покидала Сварг, появлялась в Киеве, чтобы полюбоваться на дело его рук. Но потом она понимала, что не стоит пугать честной народ и появляться там не к чему. Черная всадница (а такой она там представала), только смущала их, и ужас наводила, и разные страшные происшествия стали твориться после ее визитов. Сначала ей это даже нравилось, но скоро скучно и грустно стало такое проделывать. Не могла и не хотела она больше сыну своему мешать.

Но заметила она, что все реже появлялся он в заповедном лесу. Кажется, совсем о делах и богах предков своих позабыл. Но ведь знала она, что только они одни в трудную минуту и могли ему на помощь прийти. Конечно, после всех крещений трудно, почти невозможно было юному князю о языческих богах думать, но больше огорчало ее то, что он и сам отошел от них своей душой. И это беспокоило и пугало ее больше всего.

Это заметили и священники, которые в первый момент к молодому князю слишком настороженно относились, но в последнее время слишком часто на пиры его наведывались и постепенно своими речами о новом боге отпугивали. Трудно было понять, о чем он думает и что чувствует на самом деле. Но то, что о Перуне забывать стал, это было яснее ясного. Другие его уговаривали и убеждали о том, что на земле виднее, что и как там происходить должно, невозможно наблюдая за всем с небес, не ошибиться. Но никак он с этим примириться не мог. И становилось ей и понятно и ясно, что должна она тенью бесплотной в Киев свой вернуться, и еще раз все переиграв, что-то существенное предпринять. Но пока это были только догадки, почти нереальными они ей казались, и никто не смог бы объяснить, что так ее сознание тревожит.

– Покой, – усмехнулась Рогнеда, бродя по миру праведников. Она и представить себе не могла, что он мог ей так быстро опостылеть. Она смотрела на других и не могла понять, как могут они, все забыв и все отбросив, наслаждаться им, если знают, что никогда ничего случиться больше не может с ними такого – ни битвы, ни болезни, ни смерти их не коснуться более, ничего в мире от них зависеть не будет, даже самая малость, доступная любому живому существу для них уже нереальна и невозможна.

На земле часто говорили, что жизнь – только мгновение, они не обращали на нее внимания, и готовились к вечности, но бессмертие оказалось им совсем не к чему. В нем нечего делать таким натурам, как Рогнеда. С радостью думала она о том, как были прекрасны все радости и даже все горести ее, когда она еще жила. За то, чтобы ощутить себя живой, радоваться и страдать, она готова была отдать добрую половину дарованного ей бессмертия. Но княгиня ни с кем об этом не говорила, потому что боялась, что они даже не попытаются понять ее, и решат, что совсем ослаб ее рассудок, после всех бед с нею приключившихся.

Если внимательнее приглядеться к Олегу Вещему, Рюрику или Рогволоду, они довольны всем происходящим. Не хотят ничего иного русские князья. Не думают они о том, что с ними на земле происходило, как не помнит человек через пять минут о прошедшей боли, так и жизни их, отшумевшие быстро, позабылись. А она там не дожила и недолюбила, вот и рвется снова на землю из последних сил. Она помнила, как впервые перед ним предстала. Он не был так суров, несносен и жесток, как о нем говорили, и мог выслушать ее, никому ни о чем, не говоря, Рогнеда туда и отправилась.

ГЛАВА 2 ПЕРЕД ПЕРУНОМ

Громовержец пребывал в раздумьях. Ее пропустили к нему так быстро, что Рогнеда не сразу сообразила, как же ей следует начать разговор, но поспешно заговорила, боясь, что он может, не выслушав ее, отправить прочь.

– Я осмелилась прийти к тебе повелитель мой, для того, чтобы умолять тебя не гневаться на сына моего, я сама вижу, как переменился он и очень много времени с греческими жрецами проводит. Разве таким он в Новгороде своем был. Но ведь не все так непоправимо изменилось. Из-за Окаянного мужа моего Киев ему уже крещенным достался, он не мог его сразу заставить отказаться от дьявольской этой веры

– Не мог, я знаю, – очень тихо говорил Перун, – только везде разумные пределы быть должны. А ведь я не знаю, о чем он думает, что истинно, а что ложно, что для дела нужно, а что покоя ему не дает, я понимаю, что там по- старому и быть не может, но ведь надо сдерживать их всех хоть как-то.

– Но мне должно там быть и смотреть за всем происходящим там, и не просто взирать, а постараться вмешаться во все, что творится. Но с небес это сделать трудно очень, – тяжело вздохнула Рогнеда.

– Тебе и на самом деле хочется большего, – усмехнулся он, не веря, что она желает этого.

И странно сверкнули глаза ее при этих словах. И он усмехнулся ей в ответ. Эти двое прекрасно понимали друг друга. Никто до сих пор не смел и не хотел просить его о том, о чем она просить хотела, это даже не особенно укладывалось в голове у верховного бога. Бывали другие случаи, когда он сам изгонял души на землю, для новой жизни, или для наказания в подземный мир, но с нею, столько для них сделавшей он так поступить никак не мог. Она больше многих для него потрудилась, и он мог оценить это по достоинству.

Перун знал о том, что сохранился волшебный лес со всеми кумирами – это была ее заслуга. И верные язычники там собирались все это время и оставались. И в том, что Добрыня и все воины там были – это тоже его заслуга великая. И никто другой не может и не должен себе эти заслуги приписывать. Потому он молчал и выжидал.

– Я хочу только одного – снова отправиться на землю для новой жизни, – говорила она, не поднимая глаз. Она ждала того, что он может разозлиться, прервать их разговор в любой миг, а она не успеет сказать, все, что было на душе у нее. И тогда рухнут в пропасть несбывшиеся надежды.

– Ты твердо решила и не оступишься, – допрашивал ее Перун, – у меня есть такое наказание для непокорных, но с тобой у нас все не по-людски получается.

– Может я чего- то не понимаю, видно я устроена не так, как остальные, но вечность и покой очень скучными мне кажутся, ни в чем не могу я найти себя тут, на новый лад никак не могу настроиться, сколько не старалась, ничего у меня не выходит. Да и как можно спокойно расхаживать и раздумывать, когда там каждую минуту что-то этакое происходит? Может, жизнь так коротка, потому что в бессмертии нашем только и останется сожалеть о том, что сделать не удалось. Ты знаешь, что не ради праздного любопытства иду я туда. Я хочу еще что-то сделать для этого мира. И он больше не чужой мне, я так много знаю, столько пережила, что многое смогу поправить. Все видели, что она бросала ему вызов. И он принял его.

– Подумай еще хорошенько, а если ничего не переменится, тогда и поговорим по душам, – услышала она в ответ.

Рогнеда была довольна тем, что происходило. Она почти добилась согласия на возвращение на землю. И он не посчитал ее сумасшедшей. В запасе у нее оставалась еще одна жизнь, целая жизнь, этого больше, чем достаточно, как считала она в тот момент.

№№№№№

Князья знали, что она сама отправилась к Громовержцу, и удивились тому, что она им ничего о том не сказала. Но что же она от него хочет? Этого угадать, наверное, не смог бы ни один из них. Она так переменила их бесконечное существование, когда появилась тут. Расшевелила их, примирила друг с другом. Они видели, насколько необычной женщиной была эта светловолосая и голубоглазая валькирия. Они много говорили о том, кого она, не знавшая любви, на земле изберет своим спутником в вечности. Но они могли только ждать и гадать. И если кого-то из них здесь еще осветит любовь – это было замечательно. И только Рогволод был совершенно спокоен – ни обид, ни горестей не было в душе его. С кем бы ни была Рогнеда – она все равно останется его дочерью. Только ему хотелось почаще видеться с нею и подольше оставаться вместе – так много хотел он еще ей сказать, сколько ему нужно было спросить у нее. Он вспомнил, как долго ждал ее, как страдал, видя, что с ней там происходит. И он больше всех обиделся, узнав от других о том, что она направилась на свидание с Перуном. Но не думал Рогволод в чем-то упрекать ее, его маленькая девочка давно выросла и была взрослой женщиной, она вольна была поступать, как ей вздумается. И все-таки недобрые предчувствия его душу терзали. Она и не сказала ничего, потому что задумала что-то очень серьезное, может быть страшное. Но что могло рассердить его, почти ничто не смогло бы нарушить покоя.

ГЛАВА 3 СВАДЬБА ЯРОСЛАВА

В то время, когда в Сварге происходили эти странные события, Киев встречал шведскую королевну. Вместе с нею прибыла целая дружина воинов – варягов. Ее отец с радостью принял предложение юного киевского князя. Лучшего мужа для дочери своей Ингрид он и пожелать не мог. Прибыл сваты княжеские с богатыми дарами и такими лестными для князя предложениями, что женитьбу эту он и считал своей важнейшей победой.

Король помнил молчаливые упреки королевы и слезы дочери, но и обращать на них внимания не собирался. И только воины его в Киев отправились с радостью, потому что знали, что здесь на скудных этих землях нечего особенно ждать, а там будет настоящее для них раздолье.

Там и прежде принцы королями становились, и приют себе находили, получали земли и богатых послушных жен завоевывали. Кто бы знал о Рюрике и Аскольде, о славном Рогволоде, если бы они оставались у себя дома. Там они получили все, о чем только мечтать можно было. Ни один из сих доблестных мужей не принял позорную смерть на соломе, се погибли так, как полагается воину – на поле брани с мечом в руке – это самое главное, вот и с ними будет не хуже. Но чаще всего на пирах у конунга рассказывали об их Оде, который не просто получил то, что хотел. Но стал он в свое время великим Киевским князем. И молва о нем облетела все миры, даже мертвый, он тревожит и пугает вечных противников своих. Только самых сильных и самых смелых отправил вместе с дочерью своей конунг. Он надеялся на то, что всегда на них положиться сможет, потому что там, на свет появятся его внуки и внучки. Так по приказанию его и закачались на волнах корабли. И путь они в сторону Киева держали.

Жрецы и воеводы вглядывались вдаль. Пока не появились земли на горизонте. И не были среди них трусов, и знали они, что в любом сражении показать себя смогут. Не оставит их королева – самыми верными и преданными боярами они останутся рядом с ней.

Сам князь тогда к ним навстречу вышел. И был Ярослав молод и полон сил. Они остались довольны тем, что от него получили. Смотрела на все это с высоты своей Рогнеда, и радовалась тому, что там все так складывалось у них. От пришельцев повеяло духом когда-то покинутой ей родины. Ее сын женился на дочери шведского короля – об этом она могла только мечтать, когда на земле еще была княгиней, и в жилах его текла кровь викингов, и внуки ее будут в большей мере не славянами, а потомками тех сильных и славных покорителей бескрайних просторов. Ее Ярослав в точности помнил и исполнял все ее наказы, но так захотелось ей рядом с ним оказаться. Если не женой его, то дочерью хотя бы, что ни о чем ином она после этого думать не могла и не хотела.

Перун удивился тому, что она больше не говорит с ним о том, что на землю вернется, хотя глаз оттуда не спускает, но сам он не стал бы напоминать ей о старом разговоре. Он даже немного расстроился из-за того, что она больше не рвалась туда, хотя ни в чем не смог бы ее упрекнуть, она и без того больше, чем все мужья славные вместе взятые сделала для этой земли. Но как божьи пути были неисповедимы, так и людские для него непонятны. Но если ты получил бессмертие не в адском кругу, а в долине праведников, и столкнулся со Святославом, Рюриком, Олегом, и обожаемым отцом, то никакая сила не может тебя заставить разлучиться снова с ними. А там тревоги неизвестность и никаких тебе удовольствий, уж Рогнеде это известно даже лучше, чем сим отважным мужам.

№№№№

А в Киеве, привыкшем к тишине и покою, снова заговорили о черной всаднице. Но священники, с трудом налаживавшие с молодым князем отношения, не хотели гневить его и не требовали, чтобы он принял какие-то меры. Может, это и был дурной знак, но это еще неизвестно, а вот гнев князя – точно ничего хорошего им обещать не мог. Они знали, насколько хитер Ярослав, и виду не подаст, а потом и жди только расправы его яростной, а кому хотелось оказаться под его рукой горячей. Они никогда не знали, о чем он думает, что на самом деле у него на уме было.

Ирина взглянула на черную всадницу, о ней так много говорили, но видела она ее впервые. И почувствовала княгиня, как холодок побежал по спине ее. Она знала, что столкнется в своем новом мире со многими неожиданностями, да и в ее мире их немало было, но она знала точно, что для нее нет никакой опасности.

– Кто ты и почему так на меня смотришь? – наконец заговорила она.

Ни звука не произнесла таинственная незнакомка, постояла еще немного и растаяла в воздухе.

– Странно, как она смотрела, может у Ярослава есть какая-то тайна? Что это за девица и откуда она взялась? Может, расставшись с жизнью до моего приезда, она и мечется по земле этой? Она слышала такие истории и хотела расспросить его обо всем, как только они останутся одни.